сделать хоть что-то. Хорошее, плохое, безумное.
Что угодно.
И я делаю.
Заглядываю в комнату к матери, потом к сестре. Они сладко спят, не подозревая, что у Лерочки очередной приступ идиотизма.
Я тихо собираюсь, отрезаю большой кусок пирога и кладу в одноразовый контейнер. Потом бесшумно выхожу на лестничную площадку и прикрываю за собой дверь.
Хочу сделать ему сюрприз. Иначе просто сойду с ума. Меня ломает от желания прикоснуться к нему и заглянуть в глаза. Пусть он тиран, ставящий жесткие рамки и требующий беспрекословного повиновения, но я не могу без него.
Удача явно на моей стороне и всеми силами помогает мне в моей шальной задумке. Такси приезжает через полминуты, все светофоры на нашем пути горят зеленым, консьержка разговаривает с одним из жителей и не замечает меня. Я заскакиваю в лифт, хлопаю по кнопке последнего этажа и нервно пританцовываю.
Сердце лупит за ребрами, в голове пульсирует — сейчас увижу его, сейчас увижу его.
Тело тут же становится ватным, наливается горячей патокой. Я ненормальная.
Выскакиваю из лифта и в два прыжка оказываюсь перед его дверью.
Останавливаюсь только на мгновение, чтобы пригладить буйную шевелюру, и начинаю терроризировать кнопку звонка.
На губах улыбка. Внутренности сминает от предвкушения. Сейчас. Сейчас… Или вот сейчас.
Через дверь слышу, как трель звонка разносится по квартире, но мне никто не спешит открывать. Снова звоню. Потом стучу. Эффект тот же.
«Привет. Ты дома?» — пишу ему, а у самой руки ходуном ходят.
«Где же мне еще быть».
Смотрю на запертую дверь перед собой. В душе творится не пойми что. Он мне врет! Врет!!!
«Чем занимаешься?»
«Сижу перед камином. Жую мясо, приготовленное поварихой. Думаю о том, что мне лень идти наверх».
Я прикрываю глаза и не могу сдержать стон. Дура.
Я снова забыла, что это другой уровень. Что для меня квартира в пятиэтажке — это в порядке вещей. А дня него вот эта элитная новостройка всего лишь перевалочный пункт. Не дом. Просто место, где он останавливается на ночь, если лень ехать за город. Место, куда он приводит глупых девочек.
«Ты что не спишь?» — спрашивает он.
Я ни за что не признаюсь, что стою как дворняжка под его дверями, сжимая в руках контейнер с идиотским пирогом.
«Сериальчик смотрю».
Под названием «Жизнь одной блаженной идиотки».
«Интересный?»
«Чрезвычайно!»
Что ни день, то новая серия.
«Расскажешь потом что там».
На самом деле ему не интересно. Простая вежливость, и у меня внутри снова кипит.
Почему бы не сказать: приезжай, посмотрим вместе? Почему бы хоть раз не пригласить к себе домой, а не вот в эту проходную дыру!
Проглатываю обиду. В том что я дура и фонтазерка, он не виноват. Никто не виноват.
«Спокойной ночи. Целую».
«Спокойной».
Убираю телефон в карман и досадливо крякаю. Потом достаю из контейнера румяный кусок и угрюмо его рассматриваю.
М-дяя. Сделала сюрприз. Порадовала любимого мужчину пирожком.
Достаю из контейнера румяный кусок, рассматриваю его угрюмо:
— Из-за тебя все! — встряхиваю его обиженно и с тяжелым вздохом кусаю. Сама все съем. А дома остатки подчищу и шоколадом заем. Стану толстая! Некрасивая. С трясущимися ляжками и отвисшей жопой. Так мне и надо!
Когда спускаюсь вниз, Консьержка узнает меня, но не говорит ни слова только провожает неодобрительным взглядом. Я все так же точу пирог, склоняясь над контейнером, чтобы не накрошить на блестящий, идеально чистый пол.
— Дофвидания! — шепелявлю с набитым ртом. Машу ей рукой и выхожу из подъезда.
На улице теплая ночь, где-то в кустах сердито ворчат коты, а я стою с липкими от пирога пальцами и чувствую себя несчастной.
М-дяя. Сделала сюрприз. Порадовала любимого мужчину пирожком.
* * *
Утром мое настроение лучше не становится. Я все так же глубоко несчастна.
Даже глубже, чем накануне вечером. Потому что девочки начали выставлять фотографии, и с каждой новой картинкой, я все больше убеждалась, что пропустила шикарную вечеринку.
Рассматривала счастливые, полупьяные лица подруг и злилась.
Ну какого черта, а? Почему они могут отдыхать, как им вздумается, а я нет? Разве это справедливо? Даже в носу защипало, от подкатывающих слез. Ну не честно же, не честно! Чем я хуже?
В этот момент очень хотелось написать Демиду о том, какой он гад, и что нельзя так со мной обращаться. Я девушка, а не цепная собака! Он мне не отец, чтобы ставить такие условия. Не муж, в конце концов.
Вспомнила свой ночной поход и вообще приуныла.
Пока другие развлекались, а сам Демид валялся дома перед камином, я как идиотка прыгала у него под дверью.
Боже. Как глупо. И стыдно. И обидно.
Я даже не могу смотреть на саму себя в зеркало. Зубы сводит от собственной тупости.
В довершение к ужасной ночи и унылому утру, мне звонит Демид:
— Как дела? — спрашиваю немного скованно. Мне стыдно за свою вчерашнюю выходку с пирогом, и я очень надеюсь, что дотошная консьержка не сообщила ему о мое позоре.
— Отлично все, — он явно говорит на ходу, попутно с кем-то общаясь, — ты как?
Как я? Хреново. Мне срочно нужна порция обнимашек для поднятия самооценки и клятвенных заверений, что все будет хорошо.
— С переменным успехом.
— Ну и хорошо.
Не знаю, чего хорошего Демид нашел в моем горестном вздохе, но сочувствия я так и не дождалась. Вместо этого наоборот прилетает внезапное:
— Сегодня пообедать не получится.
Я аж подскакиваю:
— Как?!
Мне нужно увидеть его! Нужно прикоснуться, почувствовать, что я не одна, что он со мной, что все это не зря.
— Важная встреча. Надо решить один вопрос, срочно.
— Почему ты не можешь решить его в рабочее время?
