— Ну тогда ладно…
— Тяжелая пехота! — доложил Такангор.
Роль тяжелой пехоты исполняли староста Иоффа с сыновьями, кузнец Альгерс, кобольд из «Расторопных телег», десяток дендроидов и почтенный Гописса со своей лучшей сковородкой наперевес.
— Их сомнут в первой же атаке, — горько молвил да Кассар.
— Не уверен, — весело заметил Мадарьяга. — Титан, кобольды, дендроиды — народ крепкий. Я. по молодости лет тоже как-то пытался смять одного оборотня. Аккурат в новолуние, дурачок. Шрамы до сих пор остались.
— При чем тут оборотни?
— А кто, по-твоему, сей достойный муж? — полюбопытствовал вампир.
— Староста деревни.
— И потомственный дипломированный оборотень, с позволения вашей милости, — широко улыбнулся Иоффа, и только теперь Зелг понял, что ему напоминала эта открытая белозубая улыбка: волчий оскал. — Мы многие века верой и правдой служили вашим предкам, ваше высочество. Квалификацию повышаем два раза на поколение, все новшества изучаем досконально. Как есть.
— Что ж вы молчали?
— Стоит ли перегибать палку?
Предусмотрительный Думгар подсунул герцогу загодя заготовленное кресло, и тот с облегчением опустился, а вернее, упал в него, готовясь к продолжению. Продолжение не заставило себя ждать.
— Воздушная кавалерия — это понятно, — прокомментировал минотавр стаю летучих мышей с грифоном во главе. — Господин Думгар будет нашей самодвижущейся артиллерией. И прошу заметить, к нему не нужно придавать никаких пехотных подразделений для защиты — он и сам от кого хочешь отобьется. Легкая пехота и отряды снабжения, а также лекарская рота — все это ваши подданные, их я, ваше высочество, оставил в Виззле. Поверьте на слово, не подведут. А теперь моя отдельная гордость: специальные войска.
И минотавр отступил на шаг, жмурясь от удовольствия.
— Прежде всего — диверсионная группа!
Перед герцогом присели в церемонном реверансе Альгерсова Ианида и другая дама, постарше и, скажем так, посолиднев. Последнюю Зелг определил как мадам Мумезу. Будучи настоящим джентльменом, он поднялся со своего места, поклонился и учтиво произнес:
— Признателен, мадам. Благодарю за отвагу и героизм. Ианида зарделась, а вот мадам Мумеза сварливо заметила:
— Приберегите благодарности на потом. Не то слов не хватит.
Несчастный староста возвел глаза к небу, но грозная теща каким-то образом уловила сей непочтительный жест и сообщила:
— Ох, кабы не грядущая битва, я бы тебе, зятек, козью морду исполнила.
— Мама, — взмолился Иоффа. — Хотя бы тут угомонились. Пошто его высочеству?..
— А пусть и милорд знают, что я тебе отдала всю молодость. Лучшие годы! — Мумеза задумалась на секунду, почувствовав некое несоответствие в словах, но не растерялась. — Пусть не я, но ведь дочка моя родимая. Кровинушка.
— Да, да, само собой, — бестолково залепетал Зелг, ощущая суровый натиск мадам.
— Само собой! — передразнила она его уж и вовсе непочтительно. — Все вы мужики одним миром мазаны, все негодяи, разгильдяи и… придумайте, чтоб в лад было!
— Скупердяи, — послушно откликнулся доктор Дотт.
— Вот-вот! — сказала мадам Мумеза. — Сразу отозвался, небось скряга каких мало.
— Как же ею можно руководить во время боя? — в ужасе прошептал герцог.
Уши мадам гневно зашевелились, но, очевидно, даже она испытывала нечто вроде уважения к гордому семейству некромантов, ибо довольно сдержанно ответила:
— А бычок из всех вас один толковый да смышленый. Далеко пойдет, если будет слушать тетю Музу. Правда, детка?
— Угу, — кивнул Такангор. — Не волнуйтесь, мадам, всенепременно оправдаю!
— Умница!
Минотавр подумал, что всех этих господ стоило бы отдать на денек-другой к Мунемее, а то действительно — какие из них без такой выучки полководцы? Даже с милейшей тетушкой не могут найти общего языка. Как хорошо, что им повезло с представителем фамилии Топотан.
— Прекрасно, я поражен, я просто поражен, — только что не всхлипнул Зелг.
— То ли еще будет! — радостно сказал Такангор. — Карлюза! Твоя очередь.
Сиреневый от смущения троглодит, удивительно гармонирующий теперь со своим жилетом и беретиком, робко повел лапкой вправо:
— Скелетный череполк «Великая Тякюсения»!
Дружно клацая костями, из-за донжона строем вышли десять жизнерадостных скелетов, промаршировали перед Зелгом, отдали честь, а затем стали в шеренгу позади Такангора, демонстрируя неплохую строевую подготовку.
— Маловато для полка, — упрекнул Мадарьяга.
— Еще наковыряем, — успокоил его минотавр. — Их там хоть пруд пруди, полное кладбище. И все такие активные, одно удовольствие с ними общаться — ни есть не требуют, ни пить. Все ради чистой идеи. Маменька говорила — из таких лучшие воины получаются. Она знала, она с таким бок о бок несколько столетий прожила, с папенькой моим то есть.
Кладбища полны незаменимых людей.
Жорж Клемансо
— Позвольте, — спросил Зелг. — «Тякюсения», «Тякюсения», такое знакомое слово. Что это?
— И я, кажется, что-то подобное совсем недавно слышал, — встрял доктор.
— А-а, это у меня в детстве кружка была для молока. Производства «Тякюсения и племянники». Они еще пепельницы делали, мышеловки, чугунки и щеточки для полировки рогов.
— Нет, щеточки для полировки рогов у меня точно не было, — сказал Дотт.
— Да ты лежишь в нефритовой урне для праха «Тякюсения и племянники», — рыкнул Думгар. — Чистое разорение эта урна. Вот скажи, какая тебе разница, во что упакован твой прах?
— И все-таки разница существует.
— Прошу рассматривать грозительное средство нашей армии, ужасаемость которого превышает слабые нервные возможности людей, — внезапно пискнул Карлюза. — Производимое мною на сдачу от некромансерских усилий по созданию череполка.
— Мощнейшее оружие, — подтвердил Такангор. — Включите воображение. Мальцы, давай-ка на плац.
Затопотело, застучало, прокатилось волной по мощеному двору и замерло в ожидании.
— Что это? — выдохнул Зелг.
— Сильно, — подтвердил Мадарьяга.
— А в этом что-то есть, — сказал Думгар.
— Я думал — только доктора циники, — поведал Дотт.
— Детский истребительный батальон скелетов!
— Хана королевству, — подытожил Иоффа.
* * *
Чтобы напиться до безобразия, достаточно одного бокала — то ли тринадцатого, то ли четырнадцатого.
Джордж Бернс
После первого кувшина вина Зелг все же воспрянул духом, под второй — согласился, что армия совершенно необычная и что ни один современный стратег, будь он даже семи пядей во лбу, ни в жисть не догадается, что его ждет в перспективе. Под третий — во всеуслышание постановил, что жизнь хороша, а будет еще лучше. Но когда Такангор аккуратно придвинул к себе четвертый кувшин, медленно сполз на пол и более в винопитии не участвовал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
