Следующая серия этого паренька была великолепной — быстрой, мощной, наполненной духом! Яйой ничего не успела сделать — противник быстро сократил дистанцию и бешено замолотил локтями и коленями. Она улетела с татами, как пушинка, ничего не успев сделать! И чудо, что она успела в последний миг вывернуть голову из «мертвого захвата»!
Ее противники был зол. Очень зол! И он разозлился на нее! На нее! Отлично!
Ее захлестнуло чужой яростью, как морской волной, и накрыло с головой.
«Кайф!» — Думала она, выползая из-под судейского стола и поджатых ног судей.
— Вылезай, красавица! — Послышалось чуть приглушенное из-под шлема противника. — Мы с тобой еще не закончили! Отработаешь деньги, что у нас взяла! До иены!
И пренебрежительный подзывающий жест перчаткой.
Теплое неожиданное чувство затопило грудь. Он ее узнал! Мало того, что распознал в противнике женщину (а сделать это в амуниции, под бликующим шлемом и при ее совсем не пышной фигуре — ой, как непросто), так еще и узнал! Вспомнил! Это теплое чувство даже вытеснило мысль о том, что Беника-сама сейчас наблюдает за поединком своей подчиненной и может быть недовольной!
Она вскочила и ринулась на татами, игнорируя знак судьи встать на отметки. Ринулась сразу к этому… сто шестому! И — да! — она его тоже помнила! Ну, значит, тогда она не обманулась!
* * *
«Старик! Только не говори, что опять влюбился! У нее даже сисек нет! И она сумасшедшая! Это то, что нужно такому старому извращенцу-мазохисту, как ты?!»
Девушка, действительно, разошлась. Незнакомая «тягучая техника» — мощные круговые удары руками из вертушек, попытки «спутать» и завязать руки, удары пятками и стопами в ноги и — сверху вниз по бедрам противника, и в пах — перемежалась с захватами и попытками кинуть на пол… хотя, почему же «попытками»? Тройку раз я все-таки «прокатился» по татами. Правда, один раз — в обнимку с противником, постаравшись самым выгодным образом использовать преимущество в весе. Судя по болевым ощущения противницы — получилось.
А ее эмоции… От «хладнокровной селедки», что встречала меня перед соревнованиями, не осталось даже воспоминаний! Теперь там был азарт и наслаждение схваткой… я даже постарался слишком глубоко не лезть — настолько ее чувства были сдобрены почти сексуальным возбуждением. А то и сам мог не выдержать — разложил бы ее прямо тут, на татами!
«Она чокнутая! Хотя, много ли я тут нормальных людей видел в боевых искусствах?»
Прозвучал сигнал судьи об окончании поединка…, но девушка и не думала униматься!
И мне пришлось драться дальше. Ну, как «пришлось». Завела она меня, если честно — злость на нее… характерная такая злость. Наверно, такую злость называют «веселой» — ну, как злость на кота, который написал в твои тапки и теперь бегает от тебя по квартире, мастерски уворачиваясь от неуклюжих ударов мокрого веника. Вот где-то на второй минуте таких догонялок это чувство и проявляется — когда акт возмездия превращается в азартную охотничью игру.
— Яйой! — Рявкнул женский голос со зрительских мест.
О! Кажется, очнулась. Оглянулась. Осмотрелась. В эмоциях начали нарастать растерянность, смущение, вина.
«Может, ее тоже клинит, как и меня? Результат какой-нибудь активации?»
Выпрямившись, моя противница сделала поклон и, развернувшись, направилась в сторону раздевалок… помощники даже не осмелились подступиться к девушке, чтобы снять с нее протекторы.
«Яйой»? Ну, я сильно слукавлю, если скажу что-то вроде «какое красивое женское имя!» А вот для боевых искусств такое имя — самое оно! Хорошо, что она в шлеме и перчатках была — а то пустила бы в ход зубы и когти…
— На татами приглашаются номер восемьдесят один и номер семь. Приготовиться…
* * *
Беника Ююсава следила за дальнейшим ходом «отборочных игр» без интереса. Уже сейчас было понятно, кого выберут, а кого забракуют.
Оставался небольшой вопрос с подчиненной, которая сцепилась со «сто шестым», действительно, многообещающим и перспективным бойцом. Пока было непонятно, то ли мальчик так сильно понравился Яйой, то ли — наоборот — сильно не понравился. Симпатии и антипатии у этой девушки проявлялись примерно одинаково… разрушительно.
— Шинкуру! — Позвала она.
— Да, Беника-сан! — Отозвался подросток-старшеклассник.
— Приведи ко мне Яйой… и успокой ее — она наверняка уже понапридумывала себе невесть что…
— В смысле? — Озадачился подросток.
— В том смысле, — Вздохнула Беника. — Что Беника-сама не обижается. Беника-сама не злится и, вообще, не лезет в сердечные дела своих подчиненных. Пока это не касается дела, Бенику-сама не интересует, кого Яйой Инузука там себе выбрала и от кого с такой радостью принимала такие экзотические ухаживания… Ты ведь и сам все прекрасно видел, Шинкуру!
— Видел, Беника-сан. Сейчас приведу!
* * *
— Чего тебе, Шинкуру? — Раздалось недовольное из женской раздевалки, едва парень приблизился к двери.
Шинкуру не мог сейчас разобраться в настроении Яйой — во-первых, там было столько всего понамешано…, во-вторых, что-то подсказывало, что попытка смотреть более внимательно СЕЙЧАС может оказаться чревата, в-третьих, она была за дверью и — достаточно далеко.
«Душ, наверно, принимает» — Мечтательно зажмурился он.
— Ты чего там себе представляешь, извращенец маленький! — Незамедлительно последовала реакция Яйой.
«Упс. Я спокоен. Я совершенно спокоен. Я ничего себе не представляю. Не думать об этом. Не думать о стройных ножках и крепкой попке, по которым стекают струйки воды и мыльной пены… а еще аромат шампуня… и чем, интересно, можно заниматься в душе одной целых десять минут?!»
— А я ведь сейчас выйду. И будет кто-то мелкий летать по коридору…
И Шинкуру прибег к безотказному средству:
— Беника-сан сказала подойти. — Нейтрально сообщил он.
В душе ойкнули, что-то упало, звуки льющейся воды стихли, что-то снова упало, Яйой засуетилась, испытывая стыд и смущение.
«Имя хозяйки творит чудеса!»
Ровно через минуту Яйой появилась на пороге раздевалки. Как всегда — на одежде ни складочки, идеально симметричная прическа… Сухая!
— Беника-сама не обижается? Она на меня не злится? — Слово в слово повторила Яйой.
Так что Шинкуру, восхищенно прицыкнувшему языком (хозяйка нас, охламонов, насквозь видит!), оставалось лишь процитировать:
— «Беника-сама не обижается. Беника-сама не злится и, вообще, не лезет в сердечные дела своих подчиненных. Пока это не касается дела, Бенику-сама не интересует, кого Яйой Инузука там себе выбрала и от кого с такой радостью принимала такие экзотические ухаживания…»
— Ой. — Щеки Яйой предательски заалели. — «Сердечные дела»? «Ухаживания»? Шин-кун, это было так заметно?
— Ага… Ну, ты ЕМУ тоже понравилась. — Важно покивал парень.
— Ой! Правда? Ты смотрел?
— А то ты сама не смотрела!
— А ты меня ревновать разве не будешь? — Игриво удивилась едва-едва заметно улыбающаяся девушка.
«Ну, вот… а теперь еще и чушь несет. Женщинам, как только дело до этого доходит — сразу башку сносит. — Со знанием дела думал парень. — Хорошо, что Хозяйка лишена этих недостатков!»
Шинкуру на мгновение представил два образа — черноволосую хмурую Мураками в ее круглых очках, которые так удобно постоянно поправлять с умным видом, и светловолосую Хоузуки с постоянной ласковой улыбкой… Поежился:
— Мне со своими бы разобраться… Только с тобой мне проблем не хватало!
Но Яйой не стала пытаться расшифровать стремительно ухудшающееся настроение младшего товарища. Она с мечтательной улыбкой прижала холодные ладошки к горящим щекам, пытаясь унять румянец.
— У нас ведь есть анкеты участников? — Поинтересовалась она.
— Ага… — Вопрос был ожидаем. — То, что они сами соизволили туда вписать. Я бы на месте ЭТОГО писал туда откровенную лабуду…
— И как ты потом узнаешь свой результат, если там будет «откровенная лабуда»?
— Электронная почта… элементарно, подруга! — Фыркнул Шинкуру, уворачиваясь от подзатыльника.
* * *
Вспоминая прошедшие соревнования, я мог поставить себе как несколько плюсов, так и несколько минусов.
С одной стороны, если судить по эмоциям «зрителей», я успешно прошел это отборочное мероприятие, и предложение участвовать в боях без правил обязательно последует. К тому же, сцепился с интересным противником с примерно равным уровнем.
«Сильная-то она сильная, Малыш, но — легкая… Ей бы два коротких клинка в руки и тогда бы нам было грустно…»
Да. К тому же почти познакомился с симпатичной девушкой. Все последующее время я ощущал ее пристальное внимание. И когда выходил на татами, и когда сидел на скамейке. Стояла она рядом с рыжей женщиной в очень дорогом кирпично-красном строгом костюме, рядом постоянно крутился какой-то подросток с постоянной чуть извиняющейся улыбкой на лице… в школьной форме! В эмоциях «красной деловой мадам», кстати, было веселье. Рыжая, кстати, тоже была ничего… аппетитная.
