иначе.
— Но не все могут справиться с прошлым, — заметила я.
— Ребята так давно этим занимаются, что уже сразу видят, кто приживется у нас, а кто нет. Не ко всем подходят с предложением поехать, — ответила Дира.
— А пока жить не научишься по местным правилам, никто не отпустит тебя в семью. Там свои сложности. Надо найти общий язык с человеком, с которым придется жить очень долгое время. Для этого и учат вас находить общий язык с окружающими. Разные люди, разные возраста. Нужно уметь держать себя в руках, оставаться собой, достойно отвечать и при этом никого не обижать. Лучше этому здесь научиться, чем столкнуться с проблемами в городе, — сказала Нига.
— Серьезный подход, — сказала я.
— Только он многим не нравится. Только время показывает, что он правильный, — усмехнулась женщина в дубленке. Она повернулась к Дире. — Как поживаешь? Ты отсюда перестала выходить.
— Ноги болят, Кильта. И лекари ничего сделать не могут.
— Надо кого-нибудь на танцы позвать, так сразу ноги пройдут, — усмехнулась Кильта.
Нига закончила раскладывать белье и вышла из комнаты. Я пошла к себе. Слабость. Хотелось немного прилечь и отдохнуть. Ломать свое представление о мире. Это сложно. Я проходила мимо комнаты Ружа, когда он разговаривал с Нигой.
— Я сам виноват. Оскорбил ее. Раньше себе такого не позволял. Она и взбесилась.
— Так нельзя себя вести. С ее стороны — это ошибка. Я увеличу дни на обучение.
— Ты же знаешь, что они потом приходят в себя. Тяжело, но приходят. И я хочу, чтоб она продолжала ко мне приходить. Пусть злиться и приходит. Мы найдем общий язык.
— Ты уверен в этом? — спросила Нига.
— Она мне мою напомнила. Темпераментная была. Я ее всегда с роувом сравнивал.
— Милая у тебя жена была.
— Как рявкнет, так рявкнет. Мне-то что? Я и пострашнее видел в этой жизни, чем вздорная баба, — рассмеялся Руж.
Я прибавила шагу. Подслушивать нехорошо. Даже случайно, но… Они прощали слишком многое. Оправдывали нас. Относились как к заболевшим, которые не понимают, что они больны, но потом обязательно поправятся. Доброта. От нее сложнее защититься, чем ото зла. В последнем случае выставляешь щиты, прячешься, огрызаешься в ответ, защищаешься, а чем ответить на добро? Только слезами и непониманием. Можно долго прятаться от руки, которая хочет всего лишь погладить, пока не сломаешься, пока не поверишь, что можно не жить под забором, а жить в доме. И тогда… Тогда сломаешь, начнешь доверять, а вместе с доверием придет и вера в людей. Вера в себя. Что зверя нет, а есть человек, к которому изначально относились как к равному.
Я себя не теряла до такой степени. Пусть и была чернушкой, но в зверя меня судьба не превращала. Девчонкам повезло меньше. Они были дикими зверями, которые по какой-то случайности попали в дом и не знали, как себя вести в этом доме. Их же пытались научить этим правилам. Они не понимали, злились. Только рука все равно гладила, надеясь, что рано или поздно зверь уйдет.
Хотя зверем я не была, но такая жизнь была чудной и непривычной. Я привыкла к другому. К гонке, карьере и врагам, а не друзьям. Когда вокруг одни враги, те, кто завидует или хочет сделать гадость, то перестаешь доверять людям. Здесь же мне нужно было научиться доверять вновь.
Глава 8
Что такое любовь? Сколько раз я себе задавала этот вопрос, но так и не смогла найти ответа. Одно я могла сказать точно, что любовь — это намного больше, чем общее интересы или семья. Сердце молчало слишком долго. Я могла лишь наблюдать и анализировать, слушать разговоры и делать выводы. И этого было даже больше, чем достаточно. Когда становишься сторонним наблюдателем, отключая личную заинтересованность, то многое становиться понятным и логичным.
Я наблюдала, как девчонки флиртовали с кавалерами. Все пытались угадать, кто из них лучший муж будет. Дурацкая игра, без чувств, а только по выгоде. Я наблюдала за Нигой и Филем, который приходил к нам обедать, когда выдавалась свободная минутка. Или она бежала к нему на работу, неся обед. Они как две птички все ворковали. Нига всегда смеялась. А Филь, он преображался. Мягче становился.
Довелось мне видеть и неудачные браки. Видно было, что люди совершили ошибку, когда сошлись вместе. Не рассчитали силы. Теперь же не знали, что делать. Они приходили сюда за советом. Растерянные или злые. Я на всю жизнь запомню, как пришел один гном и с ходу заявил, что свою жену убьет. Лучше один жить будет, чем с этим чудищем. Я и не думала, что местные могут так злиться. Его быстро успокоили, разговорили. Здесь не оставляли с проблемами один на один. Я как-то спросила почему так у Ниги, она ответила, что дело в том, что дети уходят из семьи довольно рано.
— Они профессионалы в своей профессии, но не знают, как жить вместе. Семья же это не только за ручку держаться и в постели целоваться. Это намного большее.
— И что же это?
— Отношения, — ответила она. Нигу кто-то отвлек, а я опять задумалась. Слишком много было спрятано под этим словом.
Я теперь большую часть дня шила. Не знаю как это получилось. Само по себе вышла. Вначале сделала несколько платьев девчонкам, потом пошли заказы от других женщин. Они приносили ткань, а я шила. Девчонки продолжали на меня коситься. Это не было открытой травлей. Но и находиться рядом с ними я не могла. Вроде и шапки с платьями им украсила, а все равно они меня не могли терпеть. Я уже не знала, куда деться, чтоб меня не трогали. Садилась шить в общей комнате, так им мешать начинала. В углу столовой тоже. В зале, где проводили время за играми и поделками наши жильцы, находиться было сложно. У меня уши слишком быстро в трубочку сворачивались или краснели. Они в выражениях особо не церемонились и любили все называть своими именами. Плюс подколки, которыми там обменивались, были весьма острыми. Достойно на них ответить у меня не получалось, а обсуждать как у кого брачная ночь
