на своего защитника, своего героя, своего наставника.
— Мне кажется я уже все забыла…
Тимур сжимает челюсти, наклоняется так, чтобы накрыть тенью ладони мой зад.
— Тогда тебе нужно срочно напомнить, как доставлять мне удовольствие.
— Мужчинам? — игриво трогаю язычком головку.
— Только мне, — сильно шлепает, дергает за трусы, подтягивая к члену, так что я сразу обхватываю кончик члена губами. — Только мнееее…
Глава 37
Оксана
Я втягиваю головку глубже, обворачиваю языком, слышу гортанный стон и вибрацию. Они передаются мне, они растворяют меня в похоти.
Вкусно, черт возьми. Его запах заполняет рецепторы, его прикосновения, как ожоги. Я мычу в его эрекцию, втягивая щеки, создавая тот самый вакуум, о котором он, говорил, когда — то.
Хочу, хочу приковать его к себе навсегда…
— Блять, Оксан, — наклоняется он, почти падает на меня, руками задницу в кровать вдавливает. Мнет ее, часто дышит, пока член заполняет все пространство внутри моего рта.
Я стараюсь дышать через нос, но слюней уже столько, что я просто задыхаюсь. Захлебываюсь. Противлюсь вторжению.
Тимур отводит назад бедра, но только чтобы я воздуха вдохнула.
— Не расслабляйся, мы только начали, — гладит он мою задницу, шлепает до вскрика. Он снимает с попки трусики, разводит ягодицы в сторону. Дрожь по телу заставляет от удовольствия глаза прикрыть и просто принять член обратно.
Тимур больше не ждет от меня манипуляций, он скользит внутри так, как хочется ему. Сначала медленно, цепляясь за язык, который задевает пульсирующие вены. Но и этот отдых быстро заканчивается. Любимый отводит бедра назад, наклоняется прикусывает ягодицу, заставляя вскрикнуть от неожиданности.
Все струны нервов настолько натянуты, что я не ощущаю боли, лишь желание что истекает из меня обильной смазкой.
— Тимуррр…
— Язык вытащи и горло расслабь, потерпеть придется, — только и командует он, а я подчиняюсь. Да и не может быть иначе. Я глина в его руках, пусть лепит что хочет. Потерпеть? Ради него? Без проблем.
Вытаскиваю язык, закрываю глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, чувствую, как головка вламывается все дальше, достигает гортани. Ударяет по ней. Раз. Другой. О, Господи…
Локти ломит от неудобной позы, немеют. Но и это перестает быть преградой, когда он вдруг толкает язык между булочек, принимаясь обильно меня облизывать, пальцем толкаться в тугое отверстие.
Я стону ему в член, начинаю активно работать головой, словно подсказывая, чтобы он без дела не сидел. Тем более это настолько приятно, что стопы немеют.
Я хочу извиваться, меня всю ломает от приближающегося экстаза и только член поршнем, входящий в рот отдаляет меня от точки невозврата.
Тимур вдруг вытаскивает член.
Откашливаюсь. Горло ноет. Но и этот дискомфорт быстро проходит, когда он лихо разворачивает меня по кругу. Резко закидывает ноги себе на плечи. Подставляет влажный член, что манит запахом и силой. Головка гладит набухшие половые губы. Чувствую пульсацию. Слышу, как часто дышим. В унисон. Один взгляд. Разряд. Молния.
— У меня от тебя просто башню рвет, Оксан…
— Насколько сильно? — пытаюсь флиртовать, но получается плохо, все тело тянется к нему, я сама за член его хватаюсь, собираю с нее влагу, по собственной промежности провожу, между складочек, туда, где так горячо. Где так ноет.
— Давай проверим, насколько, — откидывает он мою руку и вбивает член одним точным ударом, входя сразу, на полную длину, словно сминая остатки разума. Даже с перебором… Черт…
— Больно, — только и могу выговорить, но он вдруг давит на живот ладонью именно там, где надо. Так что теперь вся боль уходит, оставляя место только острейшему удовольствию, что буквально заполняет, меня как его член заполнил мое влагалище.
Я выгибаюсь, стараюсь бедра свести, но между ног его шея. Открываю глаза, чтобы заглянуть в эту бездну.
— Теперь как?
— Просто отлично… — шепчу, вскрикиваю, когда он падает губами на соски, мучает один, зубами прикусывает другой, медленно с оттяжкой трахает меня. Мучает. Словно растягивает, как кондитер карамель, чувственное удовольствие. Смотрит то на то, как член теряется в влагалище, то на то как меня мотает от него, как тело дрожит от каждой фрикции. — Тимур, не могу больше…
Хочется кончить, хочется взорваться экстазом, но Тимур только скалиться, выходит медленно демонстрируя своего питона в моей смазке, что тянется за ним нитями, как паутина.
Он пальцами смазывает ее с себя, шлепает по половым губам, резко и сильно вставляя сразу два пальца. Как током бьет.
— Соски сожми, сильно…
Даже мысли нет не подчиниться. Остается только стонать, когда он начинает двигать пальцами сильно, часто, словно пытается добраться до сердца.
Я сжимаю свои соски, хочу кричать, но он наклоняется, забирая крик губами, приказывая:
— Давай, давай, кончи для меня, покажи, как сильно тебе это нравится.
Он двигает внутри пальцами. Еще. Еще. Вызывая какой-то острейший восторг, онемение тела, пока внутри оно не взрывается рождением сверхновой.
Ору в твердые губы, дергаюсь в оргазме, кончая и кончая с его пальцами внутри себя.
Он вытаскивает их, подносит к моему лицо, демонстративно облизывает обильную белесую влагу…
Я как путник в пустыне рот открываю, принимаю слюну, смешанную с собственным вкусом. Он целует меня смачно, влажно, грязно, толкает вместо пальцев член, который я чувствую каждым миллиметром пульсирующей плоти.
Тимур начинает активно работать бедрами обнимая со спины за задницу.
Сжимает ее, фиксируя меня в одном положении, чтобы не извивалась, чтобы принимала серию толчков — ударов. Они просто выбивают дух из тела, из-за них грудь больно дергается, из-за них все тело один длинный натянутый до предела нерв, что вот — вот порвется.
Сильнее, сильнее, сильнее, пока внутри все опять не начало закипать, пока тело не стало отвечать очередным приступком оргазма.
— Господи Тимуууур! — кричу, обнимаю за шею, чувствуя, как тону в удовольствии. Он замеляется, выдыхает, целует меня нежно, трепетно, все ниже, ниже, находя грудь. Стискивает ее руками, роняет туда лицо, вызывая приступ смеха.
Но и он куда— то пропадает, когда он принимается лизать соски, заставляя тело отвечать стонами, мольбой сделать что — то с жаром, что скользит между ног. В какой — то момент я просто теряюсь в пространстве, ощущаю себя на карнавале похоти, где давно сброшены маски, где давно нет запретов, одна лишь сквозящая в каждом вдохе эйфория.
* * *
Тимур
Страшно.
Страшно, что желание не кончится, что насыщения не произойдет.
Когда это понимаешь, в тот миг, когда перед тобой маячат другие перспективы, когда осознаешь, что больше никогда не почувствуешь вкуса ее кожи, восхищения в глазах, что прячется за гордостью и обидой, когда
