они есть и у других. (Чем больше людей владеют телефонами, тем выгоднее иметь его и вам; и в отличие от денег, нет смысла накапливать как можно больше телефонов для личного пользования). Платформы социальных сетей следуют той же логике. Важно не то, сколько у вас профилей в Facebook, а то, что они есть и у других, и что они связаны с вашими.
Как и в случае с деньгами, при прочих равных условиях хорошо иметь много времени. Но от наличия всего времени в мире мало толку, если вы вынуждены проживать его в одиночку. Чтобы успевать делать бесчисленные важные вещи - общаться, ходить на свидания, воспитывать детей, открывать бизнес, создавать политические движения, добиваться технологических успехов, - его нужно синхронизировать с временем других людей. На самом деле, иметь большое количество времени, но не иметь возможности использовать его совместно, не просто бесполезно, но и активно неприятно - вот почему для первобытных людей худшим из всех наказаний было физическое остракизмом, когда тебя бросали в каком-нибудь отдаленном месте, где ты не мог влиться в ритм племени. И все же, добившись такого господства над своим временем, Супер Марио, похоже, наложил на себя чуть более мягкую версию той же участи.
Синхронизация и разрыв
Однако по-настоящему тревожная мысль заключается в том, что те из нас, кто и мечтать не может о таком образе жизни, как у Сальседо, тем не менее, могут быть виновны в той же самой основной ошибке - относиться к своему времени как к чему-то, что нужно накапливать, в то время как его лучше использовать совместно, даже если это означает отказ от части своих полномочий решать, что именно и когда вы будете с ним делать. Должен признать, что стремление к большему контролю над своим временем было одним из основных мотивов моего решения оставить работу в газете и стать писателем, работающим на дому. И это неявное обоснование многих политик на рабочем месте, которые мы склонны считать безусловно хорошими, таких как гибкий график для родителей и договоренности, предоставляющие сотрудникам возможность работать удаленно, которые, похоже, станут гораздо более распространенными после опыта блокировки во время пандемии. "Человек с гибким графиком и средними ресурсами будет счастливее богатого человека, у которого есть все, кроме гибкого графика", - советует карикатурист, ставший гуру самопомощи, Скотт Адамс, резюмируя этос суверенитета индивидуального времени. И поэтому, продолжает он, "первый шаг в поисках счастья - это постоянная работа над тем, чтобы контролировать свое расписание". Самым экстремальным выражением этого взгляда является современный образ жизни "цифрового кочевника" - человека, который освобождает себя от крысиных бегов, чтобы путешествовать по миру со своим ноутбуком, управляя своим интернет-бизнесом с гватемальского пляжа или тайской горной вершины, в зависимости от своей фантазии.
Но "цифровой кочевник" - это неправильное и поучительное название. Традиционные кочевники - это не странники-одиночки, которым просто не хватает ноутбуков; это люди, сильно ориентированные на группу, у которых, по сути, меньше личной свободы, чем у членов оседлых племен, поскольку их выживание зависит от успешной совместной работы. И в самые откровенные моменты цифровые кочевники признаются, что главная проблема их образа жизни - это острое одиночество. "В прошлом году я посетил 17 стран, в этом году - 10", - писал писатель Марк Мэнсон, когда сам еще был кочевником. "В прошлом году за три месяца я увидел Тадж-Махал, Великую китайскую стену и Мачу-Пикчу... Но все это я сделал в одиночку". Мэнсон узнал, что его товарищ по странствиям "разрыдался в маленьком пригороде Японии, наблюдая, как семьи вместе катаются на велосипедах в парке", когда до него дошло, что его предполагаемая свобода - теоретическая возможность делать все, что он хочет и когда хочет, - сделала такие обычные удовольствия недоступными.
Дело, конечно, не в том, что фриланс или долгосрочные поездки, не говоря уже о политике семейных отношений на рабочем месте, - вещи по своей сути плохие. Дело в том, что они имеют неизбежную оборотную сторону: каждый выигрыш в личной временной свободе влечет за собой соответствующий проигрыш в том, насколько легко согласовать свое время с временем других людей. В образе жизни цифрового кочевника отсутствуют общие ритмы, необходимые для укоренения глубоких отношений. Для остальных людей большая свобода выбирать, когда и где работать, усложняет создание связей через работу, а также снижает вероятность того, что вы сможете общаться с друзьями в свободное время.
В 2013 году исследователь из шведского города Уппсала по имени Терри Хартиг вместе с несколькими коллегами изящно доказал связь между синхронизацией и удовлетворенностью жизнью, когда ему пришла в голову гениальная идея сравнить отпуск шведов со статистическими данными о том, как часто фармацевты отпускают антидепрессанты. Один из двух главных выводов, сделанных им, был непримечательным: когда шведы берут отпуск, они более счастливы (что подтверждается тем, что им в среднем реже требуются антидепрессанты). Но другой вывод стал откровением: использование антидепрессантов снижалось в большей степени, как показал Хартиг, пропорционально тому, какая часть населения Швеции находилась в отпуске в любой момент времени. Или, говоря по-другому, чем больше шведов одновременно не работали, тем счастливее становились люди. Они получали психологическую выгоду не просто от отпуска, а от того, что у них было столько же времени на отдых, сколько и у других людей. Когда многие одновременно находились в отпуске, над всей страной словно оседало неосязаемое, сверхъестественное облако расслабленности.
Если задуматься, то в этом есть идеальный, не сверхъестественный смысл. Намного проще поддерживать отношения с семьей и друзьями, когда они тоже не работают. К тому же, если вы можете быть уверены, что весь офис безлюден, пока вы пытаетесь расслабиться, вы избавлены от необходимости думать обо всех невыполненных задачах, которые могут накопиться, об электронных письмах, заполняющих ваш почтовый ящик, или об интригах коллег, пытающихся украсть у вас работу. Тем не менее, было что-то немного жутковатое в том, насколько широко благотворное влияние синхронного отдыха распространилось по стране. Хартиг показал, что даже пенсионеры, несмотря на отсутствие работы, от которой можно было бы отдохнуть, были счастливее, когда большее количество шведской рабочей силы находилось в отпуске. Этот вывод перекликается с результатами других исследований , которые показали, что люди, находящиеся в состоянии длительной безработицы, получают заряд счастья, когда наступают выходные, как и работающие люди, расслабляющиеся после напряженной рабочей недели, хотя у них нет рабочей недели. Причина в том, что часть того, что делает выходные веселыми, - это возможность провести время с другими людьми, которые тоже не работают, а
