шею, думая, что сегодня нам предстоит. Хасан подполз ко мне ближе и у самого уха прошептал.
– Сирежи, нам надо… как это… уходить.
Я нахмурился, не понимая, о чём он.
– Куда?
– Да, бижать. Они говорят, русский военный сильный идёт, ищет, как собака. Боятся. Мы не нужны им.
Хасан так убедительно закивал головой, ловя мой взгляд, что у меня и мысли не было ему не верить.
– Мы балласт. Я понял. Но как это сделать?
– Надо упасть с машины, и быстро… как это…
– Бежать.
– Да, друг. Бижать.
Я очень хотел бежать, каждый Божий день думая об этом, разрабатывая различные варианты, но они все, как один, рушились словно карточный домик о гранитную стену непреодолимых обстоятельств. Во-первых, мы были уже не в том состоянии, чтобы бежать быстро и долго. Во-вторых, у них оружие, которым они непременно воспользуются, и тогда прощай жизнь. В-третьих, я абсолютно не знаю, где нахожусь, и куда податься, чтобы не напороться на таких же боевиков, как эти.
– Это не вариант, нас тут же пристрелят. Надо думать, Хасан.
Хасан кивнул и снова отсел, смотря в одну точку.
Странно, но за нами никто так и не пришёл, хотя мы отчётливо слышали шаги и громкие разговоры. Кое-какие слова я уже мог различить, но сейчас их не слышал. Хасан мне шёпотом, как мог, так и переводил. Из разговоров я понял, что они срочно собираются, и, как только к ним прибудут остальные, лагерь сворачивается и перебирается ближе к границе с Турцией.
– Нас заберут с собой.
Решил я и положил голову на руки, пытаясь ещё немного поспать, забыться хоть на короткое время. Но, как всегда, вернулся в воспоминания, в те далёкие времена, где я, пусть и совсем недолго, был очень счастлив со своей Кнопкой. По моим подсчётам она уже должна быть на шестом месяце, если всё хорошо, а я был уверен, что всё хорошо. Мои родные просто не позволят чему-то случиться, и это немного успокаивало.
Ребёнок, у меня будет ребёнок, а я даже не знаю, мальчик или девочка. А мне и не важно, главное, что Маша родит мне малыша. И только от одной этой мысли хотелось жить дальше. А ещё больше хотелось поскорее вернуться и быть с ними рядом.
Сердце снова заныло от тоски. Если мне так хреново, то каково теперь ей? Моя маленькая… Я попытался мысленно воссоздать образ Кнопки. Вот она сидит на корточках и держится за голову в панической атаке… А вот с улыбкой смотрит на меня и проводит ладошкой по щеке… И я, как наяву, почувствовал это прикосновение… А вот она умоляет меня поскорее увезти её от бывшего мужа…
– Сирежи… Сиргей!
– Да, Хасан?
– Слышать крики?
Я максимально напряг слух и услышал далёкие выстрелы и одиночный крик.
– Да, интересно, что там происходит?
Мы прижались к стене и стали ждать. Звуки очередей автоматов и крики боевиков стали ближе. Я посмотрел на Хасана в немом вопросе, мол, переводи.
– Они стрелят кого-то…
Во мне зародилась слабая надежда, и, сжав кулаки, я ждал, опасаясь двух вещей: лишь бы шальная пуля никого из нас не задела, и лишь бы это были не ещё одни боевики, решившие занять эту территорию.
– Хасан?
– Друг, они орать «русский собака»!
Я выдохнул. Сердце застучало так, что стало больно дышать. Неужели свои? Неужели нашли? Надо как-то выбраться из этой грязной каморки или как-то подать знак, что я здесь.
– Хасан, надо выбираться.
Я встал и через два шага оказался около двери. Подергал ручку, несколько раз толкнул дверь и понял, что нас надёжно заперли. Вот сволочи!
Я стал колотить в дверь, потом пытался выбить её плечом, но всё зря. В итоге я сдался и стал слушать, что происходит снаружи. Крики стихли, одиночные выстрелы были уже слышны далеко от нас. Видимо, всё закончилось, а мы остались тут. Внезапно мы услышали русскую речь, и я снова стал колотить в дверь и громко кричать, что мы здесь.
«Бес, проверить». Из-за двери мы услышали команду отойти от двери и прижаться к стене.
Моментально исполнив команду, мы с Хасаном встали по разные стороны от двери и приготовились. Замок с двери сняли несколькими выстрелами, дверь распахнулась, и вошёл боец в спецобмундировании с автоматом на прицеле. Осмотрев комнату, он опустил оружие и подал сигнал своим.
Когда я увидел у него на руке нашивку с российским флагом, от радости у меня чуть не подкосились колени. Зашёл ещё один боец в таком же обмундировании и сразу же направился ко мне.
– Капитан Янов, спецподразделение «Дельта».
Он смотрел на меня, ожидая ответа.
– Соловьёв Сергей, меня взяли в плен, когда разгромили российскую базу под Кирайной. Я военный врач.
– Да, мы в курсе. Передвигаться самостоятельно можете?
– Да, могу.
– А этот кто?
Капитан кивнул в сторону Хасана.
– Один из мирных. Тоже пленный, ассистировал мне.
– Ясно. Идёмте, держитесь нас, никуда не отходите.
Мы вышли из нашего заключения вслед за бойцами Дельта, не отставая ни на шаг.
Выйдя на улицу, я невольно зажмурился от яркого солнца и замедлился.
– Бес, на связь. Подгони машину, у нас спасённые.
Капитан отвёл нас в безопасное место и остался с нами, продолжая командовать операцией и отдавать команды своим бойцам. Не передать то радостное чувство, когда я слушал родную речь, видел нашивки с триколором своей страны и понимал, что моему плену пришёл конец. А это значит, что скоро я вернусь домой, домой к Кнопке, домой к семье.
– Сергей, Вы ранены, есть какие-то повреждения?
– Серьёзных травм нет, дикое переутомление.
– Да, выглядишь хреново. Можно на «ты»?
– Да, конечно. Я и сам знаю. Какой сегодня день, капитан?
Капитан Янов сказал число, и я, быстро подсчитав в уме, понял, что почти полгода был в плену. Полгода жизни провел в жутких условиях,
