— Мистер Торренс? — повторил он.
— Кто вы? — спросил его мужчина.
— Детектив Морри Блум из полицейского департамента Калузы, — Блум показал ему значок. — Вы мистер Торренс?
— В чем дело?
— Я хочу задать вам несколько вопросов.
— Я — Питер Торренс. Что вы хотите?
— Я хочу вам задать несколько вопросов.
— Что за вопросы?
— Сколько времени вы тут находитесь, мистер Торренс?
— Зачем вам это?
— Обычная проверка.
— Почему меня должна касаться обычная проверка?
— Вы знаете человека по имени Мэттью Хоуп? Мы считаем, что Мэттью Хоуп пытался найти вас. Вы мне должны ответить, удалось ли ему связаться с вами, или нет? — спросил его Блум и заметил, что служащий за конторкой внимательно прислушивался к его вопросам. — Давайте выйдем на улицу и поищем место, где сможем поговорить.
— Ладно, — неохотно согласился Питер, — но я должен вам сказать…
— Пошли на улицу, — Блум взял Торренса за руку и повел через стеклянные двери в неухоженный садик в задней части гостиницы. Они уселись на каменную скамейку, и их стали ласкать лучи заходящего солнца. Цветущий кустарник сильно разросся, было видно, что его давно не подстригали. Последние солнечные лучи проникали сквозь кружево деревьев, поросших тропическими вьющимися растениями и мхом.
— Мэттью Хоупу удалось связаться с вами или нет? — повторил вопрос Блум.
— Я не знаю никого с таким именем.
— Точно?
— Абсолютно.
— Мистер Торренс, сколько времени вы здесь находитесь?
— С двадцатого числа. А в чем дело?
— Вы здесь по делам или на отдыхе?
— Я приехал навестить старого знакомого.
— По делу или для удовольствия?
— Я проезжал город и решил заехать поболтать.
— Откуда вы едете?
— Из Майами.
— Что вы делали в Майами?
— Загорал.
— Сколько времени вы были там?
— Три или четыре дня.
— А сюда приехали двадцатого?
— Да, двадцатого марта. Извините, но мне хочется узнать, в чем дело?
— Кто тот знакомый или знакомая, к которой вы заезжали?
— Эгги Донован. Послушайте, я не стану больше отвечать на вопросы, пока вы мне не скажете…
— Мистер Торренс, адвокат Мэттью Хоуп был серьезно ранен в прошлую пятницу в баре, в семи кварталах отсюда. За день до этого он посетил адвоката Д’Аллессандро, надеясь узнать от него ваш адрес. И теперь мы думаем…
— Я ничего об этом не знаю.
— Разве мистер Д’Аллессандро не звонил вам, чтобы…
— Нет.
— Как насчет миссис Донован?
— Не понимаю вашего вопроса.
— Вы с ней недавно не разговаривали?
— Я с ней не разговаривал со времени визита на прошлой неделе.
— Когда на прошлой неделе?
— В прошлый… Кажется, это было в понедельник.
— И после этого вы с ней не разговаривали?
— Вы не упоминали о том, что собираетесь получить законную долю наследства бывшей жены?..
— Мы не были разведены по закону.
— Законную часть ее имущества? Об этом вы не говорили миссис Донован?
— Кажется, нет.
— Вы не говорили ей, что желаете получить тридцать процентов от имущества Уиллы?
— Я не помню.
— Вы с ней беседовали неделю назад и ничего не помните?
— Мы с ней старые друзья и разговаривали о многих вещах.
— Миссис Донован сказала, что вы разговаривали с ней на эту тему. И она сообщила об этом Мэттью Хоупу.
— Может, я и сказал ей это.
— Говорили ли вы ей об этом, или нет, — сказал Блум, — это — правда, разве не так? Именно поэтому вы отправились к Д’Аллессандро, так?
— Ну, на самом деле… Да!
— Сэр, вас нашел Мэттью Хоуп?
— Нет, простите, но я не знаю человека с таким именем.
— Мистер Торренс, вы были в городе Раттерфорде, штат Миссури, одиннадцатого мая, три года назад?
— Если вы меня спрашиваете о том, был ли я там, когда Уилла покончила с собой, отвечаю — нет!
— Вам известно, когда она покончила с собой?
— Я отвечаю на ваши вопросы только потому, что вы считаете, что я каким-то образом связан с покушением на мистера Хоупа. Я неоднократно уже говорил вам и сейчас хочу еще раз повторить, что я его не знаю, я с ним никогда не встречался и никоим образом не связан с его ранением, когда бы это ни случилось.
— Это случилось в прошлую пятницу. Двадцать пятого марта.
— Меня это не волнует.
— Вы не были рядом с баром «Кентавр» в тот вечер?
— Мне это место незнакомо.
— Вы были рядом с трейлерами цирка в Раттерфорде, штат Миссури, в ту ночь, когда Уилла покончила с собой?
— Каким образом одно связано с другим?
— Именно это я и пытаюсь выяснить.
— Боюсь, ничем не могу вам помочь. Вы сами только что сказали, что Уилла застрелилась. И, насколько я могу судить по вашим словам, в мистера Хоупа стрелял кто-то другой. Если вы пытаетесь установить какую-либо связь…
— Мистер Торренс, я пытаюсь установить, почему в него стреляли? За день до этого он был у вашего адвоката и задавал там вопросы о вас. Видимо, его интересовал тот факт, что вы желаете получить тридцать процентов имущества Уиллы Торренс. И я хочу знать…
— Мы не были разведены, и я имею законное право на часть ее имущества.
— Но вы бы ни на что не могли претендовать, если бы она была жива?
— Меня это не касается. Если она решила покончить с собой, а меня там не было…
— Где вы были в то время? И когда вы появлялись там?
— Не тогда, когда она покончила с собой. Мистер Блум… я хочу вам кое-что объяснить. Могу я это сделать?
— Конечно.
— Вы что, собираетесь снова начать разбирательство дела Уиллы?
— Нет, если только оно никак не связано со стрельбой в Мэттью Хоупа.
— Я его, черт побери, не знаю! Мистер Блум, вы действуете мне на нервы! Если это действительно полицейское расследование, может, вам лучше меня арестовать, а иначе…
— Иначе я могу обратиться к прокурору Штата и взять у него постановление.
— Постановление? Какого черта, для чего?
— Чтобы вы давали показания перед составом присяжных.
— Какие показания?
— В отношении выстрелов в Мэттью Хоупа.
— Я уже говорил вам сотню раз! Что вы еще хотите знать?
— Были вы недалеко от цирка в тот день или ночь.
— Нет, не был. Мистер Блум, Уилла покончила с собой. Если вы пытаетесь…
— Мэттью Хоуп так не думал.
— Да черт с ним, с вашим Мэттью Хоупом! Он не работает в полиции Раттерфорда, правда? Или в раттерфордском офисе коронера? Они определили.
— Полиция Раттерфорда обсуждала с вами смерть Уиллы?
— Нет. Зачем им это нужно? Когда Уилла покончила с собой, меня там не было.
— А вы там вообще были?
— К тому времени я уже уехал оттуда.
— Значит, до того вы были в Раттерфорде?
— Хорошо, давайте со всем этим покончим! Да, я был там. Но я оттуда убрался до того…
— Когда это было, мистер Торренс?
— Я был там за несколько дней до того, как она покончила с собой.
— Что вы там делали, мистер Торренс?
— У меня там были друзья. У меня вообще много друзей повсюду. Когда я работал в цирке, я был знаком со всеми мало-мальски известными людьми в любом городе, где проходили наши гастроли. Я приехал, чтобы повидать друзей и знакомых.
— И так совпало, что в это же время там находился цирк, правда? Вы не помните, какого числа вы были там?
— Я уже сказал, что приехал туда за три или четыре дня до ее смерти.
— Значит, это было седьмого или восьмого числа.
— Как скажете.
— И когда вы уехали?
— За день до того, как она застрелилась.
— А полиция Раттерфорда об этом знала?
— Не имею ни малейшего понятия.
— И у вас никто не поинтересовался, почему вы там были?
— До сих пор этим не интересовался никто.
— Мистер Торренс, вы встречались с Уиллой, когда были в Раттерфорде?
— Да. И что из этого?
— Когда вы ее навестили?
— Не помню.
— С какой целью вы к ней приходили?
— Пока я переезжал с места на место, я кое-что слышал…
— Что вы хотите сказать, «когда вы переезжали»?
— Я навещал старых друзей, ездил туда и сюда. В те города, где раньше бывал, работая в цирке.
— Что вы слышали?
— Те вещи, которые, как мне казалось, должна была знать Уилла.
— Какие именно?
— Если я вам расскажу, мистер Блум, вы оставите меня в покое? Мы сможем закончить этот идиотский…
— О чем вы слышали, мистер Торренс?
— Я слышал…
— Да?
— Ну, я слышал… Я слышал… понимаете… что была маленькая девочка…
— Какого черта, в чем дело?
— Понимаете, была маленькая девочка... Тот, кто занимается маленькой девочкой… Другими словами… Малышка Уилла Уинки занималась кокаином!
Когда Блум работал в окружной полиции Нассау, кокаин часто называли «Белая Леди» или «Та Самая Белая Леди». Наверно, он так назывался потому, что его предпочитали употреблять изнеженные белые. Этот наркотик был довольно дорогим, и черные им не интересовались. Они использовали «Лошадь», хотя сейчас героин никто не называет «Лошадью». Теперь его зовут «Скэд», «Смэк» или просто «Г».
