Что ему делать? Искать старые раскопы? Но они здесь повсюду. Сколько шныров перебывало здесь за сотни лет, и все копали и искали, переносили живые искры этого мира в свой мир, обновляя, исцеляя его, мешая ему, протухнув, разделить судьбу болота.
Гряда постепенно приближалась. С седла пега представлялось, что можно протянуть руку и потрогать скалы. Но Сашка знал, что это обманчиво. Лететь еще долго. И где они сейчас? Правее нужного места? Левее? Если поиски затянутся, время нырка истечет и придется вернуться ни с чем.
Сашка потянул повод Гульды в одну сторону, потом, передумав, в другую. Кобыла раздраженно дернула ухом. И снова в ней проглянула женщина, говорящая: «Ты вначале определись, чего хочешь сам, сформулируй свои желания, а потом уже загружай меня своим обществом!»
Наконец они долетели до гряды. Сашка то снижался, то заставлял пега набирать высоту, надеясь, что с высоты узнать будет проще. Какие же одинаковые эти скалы!
– Любопытная эстетика хаоса в полотне развернутого пространства! Но все же нельзя ли достичь консенсуса в отношении наших целеустановок в рамках общей программы передвижений? Мне вообще-то красную закладку искать! – сказал Даня, вынужденный повторять за Сашкой все его непонятные движения. Афродите это тоже не нравилось, но, как существо, влюбленное в Данину куртку, она пока все ему прощала.
Сашка что-то промычал. Его мычание Дане не понравилось.
– Стоп! Так мы заблудились, что ли? – заподозрил он.
Сашка хотел сознаться, что так оно и есть, но внезапно его левую руку обожгло. Он увидел, что фигурки ярки до ослепительности, а на том месте нерпи, где никаких фигурок прежде не было, теперь пылает череп. У Сашки перехватило дыхание. Он коснулся черепа пальцами и с изумлением их отдернул. Напугало его даже не прикосновение, а то, что никакого прикосновения не было! Черепа словно не существовало. Глаз его видел, причем объемно, но пальцы гладили лишь шершавую кожу нерпи.
На Сашку смотрели пустые глазницы. Зажатая в зубах стрела была направлена вперед и влево. Пока Сашка смотрел на нее, стрела повернулась еще сильнее. Проверяя, Сашка потянул повод Гульды, и наконечник стрелы торопливо дернулся, продолжая показывать туда же, куда и раньше.
«Как стрелка компаса! Но разве здесь есть полюс?» – подумал Сашка.
Сердце ускорилось, заспешило, и несколько секунд спустя Сашка уже летел по стрелке. Даня послушно следовал за ним на Афродите. Прошло десять минут. Пятнадцать. Сашка, жадно вглядывающийся в скалы, начинал уже сомневаться, как вдруг стрелка дернулась, но уже не в сторону, а вниз. Теперь она показывала сквозь нерпь и сквозь Сашкину руку. При этом никакой боли Сашка не испытывал.
Снижались они кругами. Пеги очень берегут ноги и складывают крылья только при нырках. Здесь же нырком не пахло, и Гульда с Афродитой осторожничали. Все это время стрела четко держала направление. Скалы по-прежнему казались Сашке не слишком похожими, и лишь в самом конце, когда Гульда все-таки села и угол зрения стал привычным, Сашка убедился, что перед ним тот раскоп, откуда, как поплавок, торчал круп Сахара.
Привязанная Гульда сразу потянулась пастись. Афродита некоторое время размышляла, что она любит больше, Данину куртку или свежую траву, и с некоторым сомнением, но все же выбрала траву. Спрыгнув в раскоп, Сашка заглянул в темный проход под камнем:
– Хочу проверить лаз!
– Длинный?
– Метров пятьдесят. Потом тупик.
Даня сразу воодушевился:
– Это можно! Предлагаешь, чтобы мы лезли вдвоем?
Представив, что Даня как пробка застревает в тоннеле, Сашка замотал головой:
– Ни в коем случае! Ты будешь поддерживать со мной связь через кентавра. Если мой лев разрядится, передашь мне свою нерпь.
– Как я ее передам?
Сашка, все продумавший заранее, достал из кармана смотанную бечевку. Толстая леска была бы надежнее, но на двушку ее не пронесешь.
– Вот. Если будет нужно, подцепишь нерпь к бечевке и я ее втяну.
Даня рассеянно кивнул. Он уже ходил сверху, делая огромные шаги, что-то высчитывал и изредка забегал с противоположной стороны, чтобы посмотреть, в какую сторону ведет лаз. Потом достал саперку и стал что-то чертить на земле.
– Ты меня страховать-то собираешься?
– Не беспокойся! Просто у меня есть гениальная мысль, и я ее гениально думаю! Кстати, чего ты через кентавр-то орешь? Я и так тебя пока неплохо слышу! – отозвался Даня.
Вбив в край раскопа колышек, Сашка привязал к нему один конец бечевки, а другой закрепил к ботинку. Затем без воодушевления стал протискиваться. Он полз, пока свет, пробивавшийся в лаз, не стал крошечным, как искра. Тогда он связался по кентавру с Даней. Даня отозвался сразу, с какой-то подозрительной готовностью. Шныр, который пыхтит в раскопе с саперкой, чаще всего не так приветлив. Таким ласковым голосом обычно говорят мультяшные коты, когда закладывают динамит под собачью будку. Нет, Даня явно что-то химичил.
Когда сидишь в сыром тоннеле, в голову невольно лезут бредовые мысли. И Сашка связался с Даней во второй раз:
– Как у тебя дела?
– Думаешь, успели измениться? Прекрасно! – мгновенно сказал Даня, точно всю жизнь ждал этого вопроса.
– В каком смысле «прекрасно»? – напрягся Сашка.
– А в каком смысле «дела»? – ответил Даня, и связь с ним загадочно пропала.
В этот раз Сашка перемещался не так медленно, как в прошлый. Все же появился опыт. Но все равно устал и в кровь истер локоть, пока ноги его наконец не уперлись в стену тоннеля. Сашка перевернулся на бок, поморщившись, оперся о содранный локоть и осветил русалкой нишу с закладками.
Сегодня камни показались ему не такими, как он представлял их себе все эти дни. Воображение – великая преобразующая сила. Увидишь что-то, что тебя поразит, потом долго об этом вспоминаешь, а когда увидишь вновь, все оказывается не так. Умноженная на мечту, любая вещь меняется.
Сашка поднес нерпь, и закладки вспыхнули, отзываясь в камнях. Сашка смотрел на них и думал, какую возьмет сегодня. Алую закладку? А может, все же одну из синих? К закладке-перу Сашка благоразумно не прикасался. Он помнил, как в прошлый раз едва не слился с ней. Решил проверить две другие: похожий на улитку скрученный лист папоротника и ножку гриба.
Гриб оказался закладкой терпения и воли. Ее дрожащий свет едва дополз Сашке до середины пальца, а Сашка уже ощутил, что смог бы пересидеть в засаде матерого снайпера, выложить из рассыпающихся спичек метровую колокольню или выучить любой мертвый язык.
Сейчас этого терпения с лихвой хватило, чтобы отдернуть палец и позволить синему сиянию стечь в ножку гриба. Убедившись в этом, Сашка потянулся к соседней закладке, но внезапно увидел, как ножка гриба покидает камень и по воздуху плывет к черепу. Сашка замахал рукой, пытаясь стряхнуть ее, но это ни к чему не привело. Закладка прикоснулась к черепу на нерпи и бесследно втянулась. Сашка схватился за нерпь, но ощутил лишь шершавость теплой кожи.
Несколько минут Сашка провел в напряжении, пытаясь определить, слился он с закладкой или нет. Ощущения были противоречивые. Воля, как всегда, давала бравурные ответы. Встать в четыре утра на пробежку до Копытово – запросто! Обливаться ледяной водой – прекрасная идея! Выучить латынь, чтобы удивить Рину? Лучшая мысль за последние пять минут! Однако у Сашки уже хватало опыта, чтобы отличить то, что он действительно сделает, от простого трепа. Если человек уверен, что мог бы переплыть океан в бельевом тазике, но не готов прямо сейчас встать со стула и вымыть сковороду, в которой уже двое суток гниет куриный жир, значит у него что-то не то с реальной оценкой своих возможностей.
Оставив в покое врущую волю, Сашка переключился на исследование терпения и понял, что уж его-то точно больше не стало. Это успокоило Сашку. Так вот зачем нужен череп! Проносить закладки, не сливаясь с ними! Уже смелее он потянулся к перу. Коснулся его и, ощутив растворяющую радость успешности, усмехнулся. Ну давай, подразни меня! Затем, как и раньше, отдернул палец.
Как и в случае с первой закладкой, перо вытекло из камня, и втянулось в череп на Сашкиной нерпи и одновременно в его руку. И опять после короткого страха Сашка разобрался, что не слился с закладкой. Уникум, к которому он не мог даже прикоснуться, защитил его. Перо было в нем, в Сашке, но одновременно и отдельно.
Решив ничего не оставлять в тайнике, Сашка втянул алую закладку, втянул две синие вишни и потянулся к похожему на улитку молодому папоротнику. Коснуться его Сашка не успел. Послышался звук с усилием отодвигаемой плиты. Брызнул яркий свет. Пока Сашка ослепленно моргал, сверху преспокойно просунулась длинная рука, пошарила и, взяв камень с закладкой, вытащила его на поверхность. Затем другая длинная рука, явно изготовленная природой в комплекте с первой, извлекла наружу и самого Сашку. Это оказалось несложно, поскольку тоннель, оказывается, почти вышел на поверхность.
