Где-то – больше, где-то – меньше.
В «Арионе» этой предсказуемости не то чтобы не было вообще – но делалось все, чтобы свести ее к минимуму. Отсутствовала установка на известные имена. Мелькнули – еще в девяностые – по одному разу Ахмадулина, Межиров, Пригов. Из ныне здравствующих – Кибиров, Кенжеев, Кутик, Цветков. Из «имен» (условный круг лауреатов премии «Поэт») в «Арионе» стабильно печатались лишь Кушнер и Чухонцев; и Лиснянская (до последних своих дней).
Но и с «именами» в журнале обращались без особого пиетета. Кушнера, скажем, могли совершенно спокойно напечатать в рубрике «Голоса», а в более «престижном» «Читальном зале» – большую подборку малоизвестного (к сожалению) Михаила Калинина. Вообще в «Читальном зале» часто появлялись авторы, в «Арионе» до этого не публиковавшиеся – да и вообще нигде в толстых журналах. Даже Шаргунов напечатался – в первый и последний раз.
Не особенно обхаживались живые классики и полуклассики и в арионовской критике. Могли похвалить – а иной раз и пропесочить. Обнаружить что-то подобное восторженному: «И вот – живая речь мэтра…»[120] – в «Арионе» было немыслимо.
Печатавшиеся в журнале стихи (и критику) можно было принимать – или не принимать. Спорить по отдельным текстам. Главное, это был журнал не имен, но стихов; утверждавший самоценность поэтической ткани, вне зависимости от степени «заслуженности» самих поэтов, их социальной позиции, принадлежности к тому или иному кругу.
Пастернак как-то сказал, что не существует хороших и плохих стихов, а существуют хорошие и плохие поэты.
Да, у плохих стихотворцев хорошие стихи – редкость. Но у хороших, и даже у замечательных поэтов неудачи тоже случаются. Пусть даже на них лежит отсвет мастерства, авторского стиля – они не перестают быть неудачами.
Самый частый случай – бесконечный самоповтор, воспроизводство одних и тех же приемов. Либо, наоборот: неуклюжая попытка обновиться. Примерить – через внешнее заимствование – другую манеру, другой стиль.
Наконец, просто слабое стихотворение; даже с техническими проколами, и такое бывает. Никто не застрахован.
Отсюда – и задачи поэтической редактуры. Не править стихи; но – отбирать. Отделять удачное от неудачного, а более удачное – от менее. Там, где редакторский глаз отлавливает очевидный прокол, – обратить на это внимание автора.
Пишу вроде бы об очевидном. Но в последнее время – исчезающем до прощальной улыбки Чеширского кота.
Журнал – это не только возможность опубликоваться. И не только – определенная эстетическая позиция и инструмент литературной политики. Это институт редактуры и профессиональной экспертизы. И чем журнал менее сориентирован на «имена», тем скрупулезнее в нем работа со стихами. И тем активнее работа с авторами.
Редактор поэзии – он же, как правило, и первый читатель. И отзыв его порой более важен, чем публикация. Напечататься сегодня – не проблема, и публикация – давно уже не ступень к Парнасу. А вот получить профессиональный отклик, пусть даже жесткий, – дорогого стоит. Не торопливый фейсбучный комментарий, ни к чему (как почти всё в соцсетях) не обязывающий. А отзыв, обеспеченный не только именем, но и тем литературным институтом, который за этим именем стоит.
Само слово «редактор», как известно, восходит к латинскому глаголу redigo. Что означало и «отгонять, гнать прочь» (что на своем опыте испытали почти все начинающие авторы), и – «направлять, удостоверять, упорядочивать».
В задачи редактора поэзии входит составление не только подборок – еще и сборников. Сегодня поэты составляют их сами. Иногда – очень хорошо; чаще – не очень. Поэтический талант, увы, не всегда предполагает талант составления сборника.
Позволю себе автоссылку – на обзор поэтических сборников 2018 года («Дружба народов». 2019. № 3). Речь, напомню, шла о том, что позволяет вырваться талантливым стихам из общего поэтического потока. Что заниматься этим должны поэтическая редактура и поэтическая критика.
Поэтическая критика у нас еще есть. Что касается редактуры…
Можно возразить: а поэтические премии? Они ведь тоже осуществляют поиск, называют имена.
Да, и премии. В идеале. Но таких премий у нас нет.
Поэтическая номинация Премии Белого давно уже опыляет только авторов журнала «Воздух» и «НЛО» (иногда с добавкой «Транслита» и «Нового издательства»).
«Московский счет», с его «массовым» голосованием, тоже представляет больше социологический интерес – для исследования «эффекта толпы» в литпроцессе. Из этой же серии, судя по всему, и новорожденная «Поэзия»: 73 члена жюри. Результат, вероятно, будет как и в «Большой книге» (где в жюри аж 108 членов). Выберут нечто консенсусное: то, что отражает этот самый поток, среднюю скорость течения. Впрочем, не хочу «кассандрить», поглядим.
То есть, с одной стороны, премии узкосегментированные, «тусовочные» (вроде Премии Белого или ее «сиквелов»: «Различия» или Премии Драгомощенко). Здесь поток уже изначально заужен и отцежен, а интригу составляют не имена, а лишь очередность награждения. С другой – премии аморфные, с раздутым жюри или другой голосующей инстанцией. Где ничей отдельный голос ничего не значит – и, следовательно, никто не несет никакой ответственности.
Замечаю, что далеко отошел от «Ариона». Впрочем, как и обещал. Закрытие поэтического журнала – да, не единственного, но primi inter pares – обнажило с особой отчетливостью проблемы всего нашего «поэтического хозяйства». Которые журнал «Арион» в меру сил – и довольно эффективно – решал. И в плане представительности современной поэзии. И в отношении профессиональной поэтической редактуры. И в плане отзывов. Помню, как в 2003 году я, еще не будучи арионовским автором, получил письмо от Алёхина с откликом на свой первый сборник, оставленный в редакции…
Но пора для мемуаров пока не пришла. Впрочем, и для ламентаций тоже: делу ими не поможешь. Время государственных литературных проектов завершилось в начале 90-х. Начавшееся тогда же время индивидуальных инициатив – одной из которых был «Арион» – тоже, похоже, близко к завершению. За последние лет двадцать Интернет успел развратить всех: авторов – возможностью бесплатно опубликовать что угодно; читателей – возможностью что угодно бесплатно прочитать. На фоне этого всемирного торжества халявы сама идея серьезного литературного проекта теряет всякий смысл.
Остается только одно. Выпить за успех нашего безнадежного дела и делать то же, что мы и делали. Работать, писать, редактировать, отзываться. И ждать третьего времени. Когда, возможно, «из пены уходящего потока» возникнет что-то новое.
«Дружба народов». 2019. № 4
О фестивалях и библиотеках
Литературные фестивали – свежее веянье нулевых – успели стать рутиной. И даже слегка поблекнуть.
Нет, всё еще проходят Биеннале поэтов в Москве, «Петербургские мосты», «Киевские лавры», Волошинский фестиваль в Коктебеле, чебоксарские «ГолосА»… Но большинство других крупных фестивалей успело закрыться.
Калиниградское «СЛОWWWО», екатеринбургский «Литературрентген», минский «Порядок слов», Ташкентский открытый фестиваль… Новые фестивали,
