— Почаще нас, хотя в своих романах утверждают, что это не так. Смотри, женщина всегда рада ответить согласием на предложение руки и сердца. А с какой неохотой делает это мужчина! Потому что слушается интуиции, которая говорит ему: все равно лучше не будет — секс у тебя есть и так, а семья… Ни свободы, ни денег — все отдай жене…
— Ты нарочно изучала этот предмет или какую умную книжку прочла?
— Это плоды моих личных наблюдений. Вот смотри, мужчины вытребовали себе право бояться жизненных трудностей, уверяя нас в том, что внутри себя они все еще мальчишки. Но подумай хорошенько, разве мы внутри не маленькие девочки? Много ли среди нас революционерок, которые могут спокойно уйти от мужа, просто потому что не считают его хорошим человеком? Нет. А знаешь почему? Потому что боятся. А как же они будут жить одни? А кто их защитит? А кто будет воспитывать бедного ребенка? И почему женщины так бесятся, узнав про измену? Да потому что некто покусился на их игрушку, на их собственность! Просто детская игра в дочки-матери переросла во взрослую игру.
— И тут Остапа понесло…
Надя прыснула:
— Правда, и что это я с утра разошлась?.. Видимо, хорошо проведенная ночь настраивает на философию. Чего не скажешь о тебе. Осунулась, под глазами круги. Долго не могла заснуть или что-нибудь несвежее съела?
Тоня и в самом деле не спала часов до четырех, все прикидывала, кто это мог ее подкараулить. Может, на нее положил глаз кто-то из женатиков? Или… Надо будет присмотреться к Костиной команде. Они же все через войну прошли, а у того ночного мужика явно повадки не штатского человека.
Надя своим вопросом напомнила о том, что подходящего кандидата среди мужчин Раздольного Тоня так и не нашла. По крайней мере из тех, кого вспомнила. Все остальные, кого она мысленно перебрала, никак на роль насильника не подходили. Разве что об одном человеке она ничего не знала — ни того, как он выглядит, ни того, можно ли его отнести к подозреваемым.
— Минуточку погоди! — крикнула она Наде и, не обращая внимания на ее удивление, впрыгнула на бегу в джинсы, напялила свитер, сбежала по ступенькам и выскочила на улицу, подходя к заветной калитке. — Маша! — застучала она тяжелым металлическим кольцом вместо ручки. — Ма-ша!
— Иду, иду! — суетливо отозвалась соседка. И сказала в полуоткрытую калитку: — Тонечка, что-то случилось?
— Маша, ты на меня обиделась, что ли?
Соседка распахнула калитку, виновато поглядывая на нее.
— А я думала, это ты обиделась, — призналась она. — Получается, что это я у тебя квартиранта увела. Думала, Ульяна тебе наябедничала.
— Какого квартиранта, Маша, я не беру квартирантов!
— Он-то вначале к твоей калитке подошел, а ты как раз куда-то уехала, вот я и предложила свою летнюю кухню.
— А что ему понадобилось в нашем поселке? Он винодел, будет в совхозе работать?
— Та не! — Маша сунула руки под передник. — Он это, как его, спеленолог, вроде.
— Спелеолог?.. — протянула Тоня. — Надо же, столько дней прошло, а я его ни разу не видела.
— Так он же как встанет чуть свет, так с нашим Федором все и лазает по горам. Говорил директору, вроде туристов сюда будет возить. Возле пещеры построит будто бы небольшую гостиницу и будет брать деньги за вход. И еще обещал проценты совхозу, если дирекция возражать не будет.
— А разве гора совхозная?
— Кто знает? — пожала плечами Маша. — Но мужик неплохой…
— А вчера он был дома? — вроде между прочим спросила Тоня.
— Был. Куда ж ему ходить, ежели он тут никого не знает? С гор пришел, в душе помылся и на кровать — все читает. Да, ты же не знаешь, мой-то муженек душ наладил. Правда, снаружи. Часть сарая под него приспособил. Нагреватель повесил на стену, и в любое время суток горячая вода. Так же, как и у тебя! Это я ему мозги прогрызла. Говорю, женщина одна, а удобства имеет, у нас трое мужиков, а толку никакого… Не стала уточнять, что тебе душ после Точилиных остался…
— Значит, вчера он никуда вечером не уходил?
— Говорю же тебе, видела, как душ принимал, как мылся. Правда, по вечерам еще холодно купаться, но мужик, чувствуется, закаленный… Я и подумала, ты же не всегда дома бываешь, а у меня ему, пожалуй, сподручнее. Да и покормить я его могу в случае чего…
Маша смутилась, понимая, что приоритеты, которые она тут перебирает, явно высосаны из пальца.
— Перестань, Маша, — прикрикнула на нее Тоня, — все равно я бы к тебе его отправила, мы же договаривались… А как его звать?
Соседка задумалась, вспоминая.
— Глеб… Нет, не Глеб… Такое имя короткое, как дерево… Кедр… Нет, такого вроде не бывает.
— Может, Лавр?
— Во-во, Лавр.
— А документы показывал?
— Зачем мне его документы? Он такую бумажку дал, иностранную, с портретом, всем известную, мне за нее пришлось бы полмесяца работать…
— Смотри, Маша, может, он бандит какой-нибудь. Еще обворует.
— Что ты, он приличный человек, сразу видно. Да и что у нас брать, в летней-то кухне? Разве что плиту…
Маша хихикнула и несколько обеспокоенно оглянулась на дом.
— Прости, Тоня, у меня завтрак еще не готов, сейчас мои поднимутся да начнут требовать. У Петросяна научились: мать, дай пожрать!
— Конечно, иди, — сказала Тоня, — извини, что отвлекла.
— А ты чего приходила? Насчет квартиранта спросить?
— Да нет, думала, чего вчера Джек мой так надрывался? Может, к вам кто залез?
— Я тоже слышала, — закрывая калитку, сказала Маша, — так, может, квартирант покурить выходил да слишком близко к вашему забору подошел. Собаки этого не любят.
Глава тринадцатая
Тоня возвращалась к себе домой в смущении. Это же надо, выскочила, побежала, Надежду одну оставила. Каждая из них получила этой ночью порцию секса. Только Тоня вперемешку со страхом. До последнего ей казалось, что мужик в маске сделает с ней что-то нехорошее.
Нет, ну это же надо, скотина какая! Точно урод, если не может женщину уговорить… А что, если он… — она задумалась, вспоминая нужное слово, — извращенец какой-то? В обычном состоянии он ничего не может, а когда насилует, у него все дыбом и встает…
Как бы то ни было, кому-то нормальные мужики, а к нашему берегу не рак, так жаба! До чего все-таки Тоня невезучая!
А что вообще она хотела узнать у Маши? Попросить, чтобы вызвала своего квартиранта? Тоня на него бы посмотрела… Что она могла сравнить, кроме роста? Потребовала бы снять штаны? Но на том заброшенном участке было так темно, а она же не Моника Левински, чтобы проводить более глубокие анализы…
— Ты куда убегала-то? — поинтересовалась Надя, небрежно листая взятую с полки книгу. — Вроде мне кофе пообещали.
