Я знала этого человека. Пару раз он заходил к Андрею в кабинет, когда я, в свою бытность умалишенной, сидела там. Дима выгодно отличался от Макса и Алекса. Он работал у Андрея совсем недавно. Андрей нанял его в качестве личного шофера не в Москве, а уже здесь, в Петербурге, и Дима, скорее всего, не был посвящен в дела касающиеся меня. Поэтому у меня было мало оснований опасаться этого человека. К тому же, он, похоже, признал во мне полноправную хозяйку, раз спрашивал о том, что ему делать. И я дала ему кое-какие указания:
— Где сейчас Андрей?
— Его отвезли в морг.
— Так вот, Дима, оставайтесь в городе и проконтролируйте, чтобы похороны подготовили хорошо. Свяжитесь с сотрудниками его банка и попросите у них помощи, если надо.
— А что делать с его машиной?
— Что хотите. Это теперь ваша машина. Я дарю ее вам в качестве расчета. При первой же возможности я оформлю на ваше имя дарственную.
— Но этот бронированный «Мерседес» стоит не меньше двухсот тысяч долларов.
— Неважно. Он будет ваш, если не станете мне вредить.
— Огромное спасибо. Даже не знаю, как вас и благодарить. И, поверьте, я никогда бы даже не подумал вредить вам.
— Тогда просто сделайте то, о чем я вас прошу. И я повесила трубку.
Мне совсем не было жалко подарить ему машину Андрея, только бы он не был заинтересован меня убить.
Теперь мне необходимо было найти адрес и телефон горничной Маши. Я прошла в свою комнату. Она находилась совсем не там, где я сейчас живу, а тоже на третьем этаже, но рядом с моей нынешней квартирой. Там, где меня держали, сейчас нет никакой мебели, как нет мебели и в квартире напротив, где жили двое моих телохранителей. Я выбросила всю эту, напоминающую мне мои муки, обстановку при первой же возможности.
Так вот, там, где я была заключена, не было ни одного зеркала, и я даже не представляла себе, во что я превратилась за время своей болезни. В своей комнате я не нашла совершенно ничего интересного. В шкафу, кроме пижам, халатов и нескольких пар домашних тапочек, в которые меня одевали во время болезни, не было ничего, даже белья. Зато на столе все также лежали пиджаки телохранителей. В кармане того, который принадлежал Максу, я нашла записную книжку и увесистую связку ключей. Взяв все это, пошла к кабинету Андрея. Я знала, что в письменном столе он хранит наличные деньги: однажды, сидя в кабинете у Андрея, я наблюдала, как он достал из стола и дал Максу пару тысяч долларов на необходимые покупки. А наличные мне сейчас как раз и были нужны.
Один из ключей из связки Макса действительно позволил мне открыть дверь кабинета, но письменный стол тоже оказался запертым, а ключа от него в связке не оказалось. Пришлось сломать замок большим декоративным, но достаточно прочным кинжалом, который висел на стене. Переворошив гору различных бумаг, я нашла то, что искала. В пачке было сто стодолларовых купюр. Этих денег мне должно было хватить на первое время. Записная книжка Макса тоже оказалась ценной вещью: в ней были записаны данные всех работников Андрея. Были среди них и адрес и телефон горничной Маши. Я позвонила, и она взяла трубку.
— Здравствуйте Маша, это говорит Марина, жена Андрея, — сказала я ей.
— Думаю, я вас не знаю.
— Еще как знаете. Вы очень долго обо мне заботились, за что я вам благодарна и очень хочу отблагодарить вас материально. Андрея больше нет. Он умер. Так что приезжайте. Я вас жду и хочу с вами поговорить.
— Но, это невозможно! Еще сегодня утром Андрей был жив, а вы ни на что не реагировали и уж тем более не говорили. Если я правильно понимаю, с кем я разговариваю.
— А вам, Маша, не приходило в голову, что я, например, могу в один прекрасный момент поправиться? Так что постарайтесь побыстрее приехать. Это в ваших же интересах.
Она жила в городе и могла добраться до меня не раньше чем через час.
Сразу же после этого телефонного разговора, я пошла в ванную комнату Андрея и впервые, как следует, рассмотрела себя. Странное существо, которое было моим отражением, мало напоминало двадцатипятилетнюю девушку. Цвет лица у меня был серовато-бледно-зеленым, а глаза какими-то тусклыми, губы из-за отсутствия зубов ввалились внутрь, как у древней старухи, а волосы стали жидкими и висели, словно пакля, кожа моя обвисла, а тело сделалось чересчур худым и костлявым, как у дистрофика. Примерно так, наверное, выглядели узницы концлагерей в годы войны. Я, конечно, очень расстроилась, увидев себя такой, но внутренний голос моей феи постарался меня приободрить:
— Скажи спасибо, девочка, что осталась жива, а остальное мы быстро поправим.
Собираясь принять душ, я пошла искать, что бы на себя надеть. Но пришлось переодеться в чистую розовую пижаму и в махровый халат такого же цвета, взятые из шкафа в моей комнате. Другой одежды, кроме пижам и халатов, как выяснилось, у меня здесь совсем не было. Искупавшись и расчесав волосы, я стала хоть немного похожа на нормального человека.
Вскоре в дверь позвонили. Я спустилась вниз и открыла. Передо мною стояла горничная Маша. Я впустила эту плотную некрасивую брюнетку небольшого роста и провела ее наверх в кабинет Андрея.
— Поздравляю вас с выздоровлением, — сказала она, когда мы удобно расселись в креслах.
— Спасибо. Я пригласила вас, Маша, чтобы отблагодарить за заботу обо мне. Сколько платил вам Андрей?
— Тысячу долларов в месяц, плюс бесплатное проживание и питание.
— Кстати, Андрей как-нибудь оформлял вас на работу?
— Нет, но он всегда вовремя платил мне наличными.
— Здесь две тысячи долларов. Они ваши. — Сказала я, протягивая ей деньги, и, заметив, что Маша сразу взяла их без лишней скромности, что, несомненно, свидетельствовало о большой любви этой женщины к деньгам, я продолжила:
— Но я дам вам еще столько же через месяц, если вы окажете мне одну маленькую любезность.
— Я слушаю вас. — Сказала она, и в голосе ее чувствовалась готовность оказать мне любую услугу за такие деньги.
— Дело в том, что сегодня умер мой муж Андрей. Его застрелили. Меня наверняка вовлекут в расследование, а я не желаю этого. Поэтому от вас лишь требуется подтвердить, что я себя все еще плохо чувствовала, и, никуда не выходя, все время в течение дня находилась при вас в этом доме.
— Но Макс и Алекс. Они знают, когда я отсюда уехала.
— Это вас волновать не должно. Это моя проблема, и с ними я договорюсь, — соврала я, — От вас, Маша, требуется только находиться здесь постоянно, и заниматься обычными делами, как будто вы никуда и не уезжали, пока все не утрясется. Конечно, с ложечки кормить меня не нужно, но, если вы согласны на мои условия, то, будьте добры, найдите мне что-нибудь из еды. Ужасно есть хочется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
