– Увидишь, – постарался утешить ее Эдисон, хотя сам и не был убежден в этом.
Он мало верил в силу партизан, этих вооруженных чем попало, плохо экипированных людей, без надлежащего руководства и точного плана действий. Он верил скорее в войска союзников с их распроклятыми бомбардировками, которые сровняли с землей его типографский комплекс.
Единственной альтернативой наступлению американцев и англичан было бегство в Швейцарию. Только там можно было пережить всю эту кутерьму и быть спокойным за свою семью.
– Ты увидишь их, – снова повторил Эдисон.
Он выпил залпом стакан вина, чтобы заглушить боль и попробовать в дороге заснуть. А когда спросил счет, Милее со слезами на глазах отказалась от денег.
– Ты подарил мне воспоминания о моей молодости, – сказала она. – И хоть немного развеял мою тоску.
Обратный путь оказался гораздо быстрее и легче. Некоторые коммуникации уже были восстановлены, а понтонные мосты заменили те, что были разрушены бомбами. Когда в конце путешествия Эдисон увидел верхушки высоких деревьев в парке виллы «Эстер», то испытал огромное чувство облегчения. Он с радостью подумал о горячей ванне, хорошем обеде и своей удобной постели, которая дожидалась его.
Но, выехав на ведущую к вилле аллею, Микеле вдруг свернул в сторону и затормозил в зарослях ореховых кустов.
– Там, на вилле, немцы, – предупредил он, показывая в направлении ворот, возле которых видны были очертания замаскированного «Мерседеса».
– Постараемся избежать этой встречи, – насторожился Эдисон. – По крайней мере, пока не выясним их намерения. В нашем положении всего можно ожидать.
Микеле ловко развернулся и поехал прочь от виллы.
Глава 4
Эстер задумчиво сидела на каменной скамье под большой ивой, чьи гибкие ветви касались неподвижной воды пруда. Розовые кувшинки блестели в оправе из широких мясистых листьев, а лебеди, ленивые и важные, медленно скользили по воде, выставляя напоказ свои горделивые профили.
Беспокойство и неопределенность мучили ее. Эдисон уехал в Модену четыре дня назад, и до сих пор от него не было никаких известий. Она звонила в его издательство, но ничего не смогла выяснить. Несколько раз генеральный директор звонил с корсо Монфорте и справлялся об Эдисоне, но было видно, что он беспокоился больше о себе самом и своем будущем, чем о хозяине издательства.
Эстер бросила взгляд на детей. К счастью, все они здесь, рядом с ней, в этом спокойном уединении, и все-таки жизнь стала очень трудна и опасна даже для тех, кто имел много денег.
Дети большинства их друзей были заблаговременно отправлены в швейцарские пансионы. Эдисон же, друживший с фашистами, всегда считал себя неуязвимым и решил, что будет достаточно отправить семью лишь сюда, в Белладжо, что гарантировало, по его мнению, полную безопасность.
Валли, которой исполнилось двенадцать лет, взяла на себя роль строгой учительницы и терроризировала младших, включая Лолу. Она любила устраивать диктанты и нарочно подбирала трудные слова, чтобы они сделали побольше ошибок, а потом с удовольствием распекала их за это. Трехлетняя Лола послушно чертила каракули на белых листах альбома для рисования, и Валли, обвиняя малышку в неаккуратности, все время наказывала ее. Фабрицио слушался сестру из страха, а Джанни просто терпел выходки Валли, вынашивая планы ужасной мести.
Эмилиано возвышался над ними, сидя на ветви большой секвойи, куда он забрался по длинной лестнице. Ему было четырнадцать лет, и он с увлечением читал роман Бальзака.
Голос Анджелины прервал размышления Эстер.
– Извините, синьора, – сказала горничная, – пришел настройщик и спрашивает вас.
Это был маленький худой человечек с висячими усами, абсолютно неподходящими к его лицу преждевременно состарившегося ребенка, делавшемуся еще более смешным благодаря очкам с толстыми стеклами. Он был органистом церкви Сан-Джакомо и пунктуально являлся раз в году на виллу, чтобы настроить небольшой рояль и пианино, которые по желанию Эстер были куплены для детей.
К детям приходила пожилая учительница музыки, которую они прозвали Мохнатая из-за большой родинки, густо покрытой волосами, на правой щеке. Это была мягкая и терпеливая старая дева, с невероятным рвением относящаяся к своим обязанностям, покорно вынося все выходки строптивых учеников. Джанни до того ненавидел фортепьяно, что однажды запер его и выбросил в окно ключ от инструмента. Потребовались долгие и прилежные поиски учительницы, чтобы найти его. Единственный, кто извлек пользу из этих уроков, был Фабрицио, который обладал прирожденной музыкальностью и почитал счастьем для себя брать эти уроки, как настоящий Монтальдо.
Настройщика звали Лодовико Джиларди. Эстер встретила его у входа и удивленно посмотрела на него.
– Разве вы должны были прийти сегодня? – вежливо спросила она, поздоровавшись.
Никогда не случалось, чтобы маэстро Джиларди являлся без ее вызова.
– Нет, синьора, – смутился тот. – Я пришел не для того, чтобы настраивать фортепьяно.
– Какова же цель вашего визита?
– Речь идет об одной очень деликатной вещи, – сказал Джиларди, который держал в руках папку для нот и неловко переминался с ноги на ногу, пытаясь скрыть некоторое замешательство.
– Слушаю вас, – подбодрила его Эстер, приглашая движением руки сесть на диванчик.
Мужчина подозрительно оглянулся кругом, не решаясь сесть.
– Я бы не хотел быть неправильно понятым, синьора Монтальдо, – озабоченно сказал он. – Но нас никто не слышит?
Маэстро Джиларди выглядел таким обеспокоенным, что Эстер начала волноваться.
– Мы абсолютно одни, – вежливо сказала она. – Но, во имя всего святого, не держите меня в неведении. Что же такое произошло?
– Видите ли, синьора, я бы хотел забрать один предмет, спрятанный несколько месяцев тому назад в вашем саду.
Эстер заметила пунцовый румянец, заливший щеки гостя.
– Какой предмет? – встревоженно спросила она.
– Один чемоданчик, если я правильно понял, – выпалил он одним духом. – Или, вернее, документы, содержащиеся в этом чемоданчике.
– Какие документы? – Эстер решительно ничего не понимала.
– Секретные бумаги, содержание которых было бы лучше не знать. Я и сам этого не знаю, синьора Монтальдо.
Больное сердце Эстер начало учащенно биться.
– Кто спрятал их в моем доме? – спросила она. – И где они спрятаны?
– Под лестницей, ведущей в беседку, – признался настройщик, ответив только на второй вопрос.
– Но кто их спрятал? – настойчиво повторила она.
– Этого я не могу вам сказать. Потому что и сам не знаю. Клянусь вам, синьора Монтальдо, – сказал музыкант, который, казалось, вот-вот заплачет!
