— Вы действительно думали, что Рис, Гален, и Мистраль позволят Вам управлять Мередит?
— Рис и Гален, да, возможно, но не Повелитель Грозы, — сказала она.
— Заткнись, девочка, — сказал наконец Финбэр. Это была не ложь. Он мог приказать ей или оскорбить ее и при этом не стать клятвопреступником.
— Вы обманули меня, Финбэр, и доказали, что Ваше слово ничего не стоит. Я ничего не должна Вам. — Она повернулась ко мне, и эти длинные, изящные руки она протянула ко мне. — Я все вам расскажу, Мередит, пожалуйста. Волшебное царство само позаботилось о Смертельном Холоде, но Мрак и Повелитель Теней должны были умереть.
— Почему пощадили Риса, Галена и Мистраля? — спросила я.
— Рис был когда-то лордом этого двора. Он был разумен, и мы думали, что он будет разумен и далее, если возвратиться к Благому двору.
Они ничего не понимали, и это знала теперь не только я.
— Как давно Рис был лордом этого двора?
Саир посмотрела на Риса.
— Лет восемьсот назад или немного больше.
— Тебе не приходило в голову, что за это время он мог измениться? — спросила я.
Достаточно было взглянуть на ее лицо, чтобы понять, что не приходило.
— Все хотят быть приближены к Двору Благих, — сказала она, и она в это верила. Это было видно по ее серьезным глазам.
— А Гален? — спросила я.
— Он не угроза, и мы не могли лишить тебя всех твоих мужчин.
— Рада это слышать, — сказала я. Не думаю, что она подняла мой сарказм. Я заметила, что его многие из придворных не поняли.
— Что по поводу Мистраля? — Спросил Шолто.
Глаза Саир и Баррис вспыхнули, когда они посмотрели на друг друга, затем перевели глаза на Финбэра. Он не смотрел ни на кого — продолжал всех игнорировать.
— Вы приготовили ловушки и для него? — спросил Шолто.
Младшие закивали, а Финбэр остался безразличным. Мне не нравилась их реакция. Я направила свою лошадь к Баррису, оставив собак удерживать его несостоявшуюся невесту.
— Вы послали кого-то, чтобы убить Мистраля?
— Меня убьют так или иначе, — сказала Саир.
— Совершенно верно, но Баррис пока не жертва охоты. Я назвала убийцу бабушки, и пока он не наша семья. — Я смотрела на молодого лорда. — Вы хотите выжить этой ночью, Баррис?
Он смотрел на меня, и я видела в его синих глазах слабость, которая видимо и сделала его жертвой в политической игре Финбэра. Он был не только слаб, но и глуп. Я предложила ему шанс выжить этой ночью, но будут и другие ночи. Клянусь.
— Молчи! — сказал Финбэр.
— Король спасет Вас, отец, но я ему не меня.
— Мрак ранен достаточно сильно, чтобы не быть ей опорой. Мы будем скорбеть по Повелителю Теней, но если Повелитель Грозы умрет этой ночью, то наши усилия будут вознаграждены.
— Если Мистраль умрет этой ночью, Баррис, то Вы последуете за Саир и скоро. Это я обещаю Вам. — Кобыла беспокойно переступала подо мной.
— Даже Вы, Баррис, должны знать, что означает обещание, данное принцессой, сидящей на лошади дикой охоты, — сказал Шолто.
Баррис с трудом сглотнул, затем сказал,
— Если она нарушит обещание, то охота убьет ее.
— Да, — Шолто сказал, — таким образом Вы должны все рассказать, пока есть время, чтобы спасти Повелителя Грозы.
Его синие глаза округлились, показав белки, как у испуганной лошади. Одна из собак толкнула его ногу и он издал тихий писк, который еще чуть-чуть и перерастет в крик. Но дворяне Золотого Двора не кричали только потому, что их подталкивает собака.
Финбэр сказал,
— Помни, кто ты, Баррис.
Он оглянулся на отца.
— Я помню, кто я, отец, но ты учил меня, что все равны перед охотой. Разве ты не называл это равенство единственно справедливым? — Голос Барриса дрожал от горя или возможно от разочарования. Страх исчезает под грузом лет. Но его лет было недостаточно для того, что требовалось его отцу. Годы знаний, и хотя он был каждым дюймом своего тела придворным Благого Двора, притворялся он плохо.
Я смотрела на Барриса, который всегда казался мне столь же совершенно высокомерным как и все остальные благие. Я никогда не видела ничего другого, кроме этой прекрасной маски. Было ли это магией дикой охоты, которая позволяла видеть сквозь маски или я думала, что если кто-то выглядит настоящим сидхе — высокими, тонкими и настолько прекрасными, — то этого не стоит опасаться? Я действительно все еще полагала, что красота безопасна? А если бы я была выше, более худой, выглядела бы меньше человеком и больше сидхе, то была бы моя жизнь… лучше?
Я изучала лицо Барриса и видела его разочарование, потому что всей его красоты было не достаточно, чтобы завоевать сердце его отца.
Я почувствовала что-то, что не ожидала от себя — жалость.
— Помогите нам спасти Мистраля, и Вы можете продолжать жить. Промолчите — и я не смогу Вам помочь, Баррис.
Шолто осторожно посмотрел на меня, чтобы не выказать удивление, но думаю, что он услышал в моем голосе жалость и это было для него неожиданно. Что ж, не могла его винить в этом. Баррис помог убить мою бабушку, и попробовал убить моих возлюбленных, моих будущих королей. И все же это был не он. Он лишь пытался понравиться своему отцу и использовал единственный свой актив — его чистую кровь сидхе и всю противоестественную красоту.
У Финбэра не было ничего, чтобы заключить сделку с Саир, кроме белоснежной красоты его сына. Быть принятой при Дворе, иметь любовника-сидхе с чистой кровью и даже возможно мужа, который стал для Саир ценой за жизнь Бабушки. Это была та же цена, за которую бабушка согласилась выйти замуж за Уара Жестокого несколько столетий назад. Выйти замуж и остаться в Благом Дворе — это невероятный шанс для существа наполовину человека и на вторую — брауни.
— Скажи нам, Баррис, или ты умрешь в одну из следующих ночей.
— Скажи им, — со страхом произнесла Саир. Она не знала подробности плана убийства Мистраля, она только знала о его существовании.
— Предатель вызовет его из ситхена, а на открытом пространстве стрелки используют холодное железо для убийства.
— Где это должно произойти? — спросил Шолто.
Баррис рассказал нам. Он признался во всем, а в это время несколько гвардейцев короля схватили Финбэра. Король действительно ушел, скрылся в безопасном месте. Финбэра удерживали не потому, что он пытался сделать против меня, а потому, что его действия могли быть расценены как начало войны против Двора Неблагих. Это было смертным преступлением в обоих дворах, и не нужно было дожидаться приказов короля или королевы, чтобы не вызвать войну. Я отлично понимала, что на реализацию такого плана Таранис давал свое согласие, хоть и не напрямую.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
