хороших новостей.
Если изменения еще не фатальные, то профессор создал для такого случая зелье, которое может помочь. Потом он работал над улучшением меня. Использовал то, что было — настойку из сока железы и зелье прорыва — и соединил с новыми разработками.
У него вроде как получилось, Варя не уверена. На этом хорошие новости закончились. Когда их еще не объявили в розыск, они работали в особняке Михайлова. Но потом ими заинтересовались. К этому моменту Авдеева уже все наладила и просчитала такой исход.
Вот только скрыться у профессора и девушки не получилось, точнее, так, как они планировали. На моих людей напали твари Марковых. Уж не знаю, вернулись или были тут. В ходе битвы Давид использовал свою разработку, которая убила измененных магов. Победа? Почти…
Бочка с зельем, оставленная мной, разрушилась, и все содержимое попало на Прохорова и Авдееву. Их вырубило. А когда пришли в себя, то оказались в туннелях, голые и ничего не помнят.
Профессор вернулся в особняк, переместил лабораторию. Мои люди пострадали. То, что предназначалось для толпы магов, впитали эти двое. И они почувствовали зов Михайлова. Давид не был бы собой, если бы не стал делать анализы и пробовать свое же изобретение на себе и девушке.
Последствия оказались чуть более фатальными, чем думали сначала. Им не помочь, но и подчиняться кому-то они не хотели. Прохоров, светлая голова идиота, не придумал ничего лучше, и попытался использовать самое важное, что у него было на данный момент.
Мою кровь и сок железы. О чудо! Они не стали марионетками, но превратились в измененных. Не таких, как я, у них полностью пропала магия. Поэтому на девушку железа отреагировала, как на что-то знакомое.
Варя повторила слова Давида, что мы теперь из моей «стаи». Ну, и вишенка на торте: когда они меняют свое обличье, то не могут вернуться в человеческое. Да и управление сложновато дается, их разрывают инстинкты.
Голова заболела. Примерно этого и следовало ожидать? Да? Свои обязанности Авдеева и Прохоров продолжили выполнять, хоть тут молодцы. Но сегодня утром на Давида вышла Цветкова. Точнее, оставила ему сообщение, которое понял только он.
Все, профа нет. Варя надеялась найти его сама.
— Прости. Теперь я монстр и тварь, — склонила она голову.
— Потом! — махнул на нее рукой.
Если эти придурки стали облегченной версией меня, то, получается, я смогу найти нашего идиота. Как-то же должен его почувствовать? Девушка прятала глаза. Понимаю, с мыслью, чем она стала, сложно смириться. Уверен, Варя справится, девочка умная и сильная.
— Значит, так, — принял я решение. — Ты остаешься тут и занимаешься делами. У вас груз встал или что там?
— Да… — удивилась бывшая старший следователь.
— Вот, реши, — кивнул, когда придумал план действий. — Еще та особа, с которой вы немного поспорили. Ее зовут Карина, и она…
— Твоя новая подстилка? — перебила Авдеева.
— Не совсем, там все очень сложно. Она останется тут.
— Нет!
— Не обсуждается.
Направился к гостье из другого мира. Карина уже восстановилась и не сводила взгляда с меня и Вари.
— Борис, — вздернула она голову. — Я смирилась с тем, что ты пожиратель. Но еще одна… У вас в мире все перепутано. Обычно есть люди, есть монстры, а здесь…
— Как бы я хотел, чтобы так было, но оттенков серого несколько больше, — хмыкнул ей в ответ. — Ты остаешься здесь и помогаешь в случае чего. Я направлюсь за профессором, он важен для моих дел и будущего.
— Я не…
— Это не обсуждается, — перебил ее. — Узнаю хоть о едином конфликте между вами, и, поверь, тебе не понравится, как и другой стороне. Ты меня поняла?
Не дождавшись ответа, пошел обратно по туннелю.
— Сука! — вырвалось у меня, когда никто не слышал.
Взять Варю и Карину с собой — неплохая идея. Проблема, что одна не контролирует себя в измененной форме, а вторая вообще не понимает, кто друг, кто враг… Пусть лучше посидят вместе, пофыркают.
Пока Авдеева рассказывала о последних событиях, сосредоточился на железе, благо нужный человек рядом находился. Пытался ощутить ту связь, которая должна быть между нами.
Минуток через пять я чувствовал железу Вари и, что самое интересное, мог на нее влиять — ускорять ритм или замедлять. Понял это, когда Авдеева начала возбужденно на меня поглядывать.
Хм… Интересно получается. Измененные, подчиняющиеся лично мне. Пока не решил, хорошо это или… Потом. Не знаю, как, но меня вел «внутренний» компас моего органа.
Прошел около двух километров и остановился. Тут! Поднялся по люку и выбрался наружу до момента, пока не заметил кучу солдат. Любопытно. Я рядом с особняком Марковых. Его охраняют, но почему все указывает, что профессор поблизости?
Пришлось продолжить свой путь чуть дальше. Поднялся наверх, и там солдаты. Уже третья попытка, мне не вылезти. Пришлось ждать, пока стемнеет и когда будет пересменка. Без дела не сидел, провел ревизию своих накоплений. Кое-что оставлю себе, другое на продажу уйдет.
— Счастливый случай… — улыбнулся. — Разве могло все быть по-другому?
В момент, когда я полез наружу, у меня зачесалась кожа, и шкурка спала. Я снова Солнцев. Остановился, чтобы прикинуть. Есть еще оборотные зелья, но кем я стану, непонятно. Документы тоже на это обличье. Сука!
Решил, что побуду пока Солнцевым. Оказался на улице рядом с особняком Царевых, как раз военные куда-то свалили. Расправил плечи и пошел. Слушал внутренние ощущения, чтобы выйти на Давида.
Сейчас они стали ярче? Держался плохо освещенных улиц, старался избегать патрулей жандармов и военных. Заурчал живот. Не обращая внимания на позывы железы, добрался до особняка Марковых.
А этого я не заметил сразу: внутри разбили что-то похожее на штаб. Грузовики, машины и достаточно много военных. Но привлекло меня другое: в одной из палаток я ощущал Прохорова, и, судя по моим впечатлениям, его сейчас пытают.
Волны боли проходили через мое тело. Неплохой индикатор, чтобы понять, как твои люди. Смотрел на лагерь, находящийся в нескольких сотнях метров от меня, и думал. Как зайти и вывести профессора, чтобы не положить тут кучу людей?
Уверен, меня никто слушать не будет, когда я скажу, что Прохоров «хороший» измененный… Особенно, если это будет исходить от Солнцева, предателя Родины. Я немного выдохнул, когда понял, что Давид у военных. Если бы это были Марковы или, что хуже, Бализар…
— Ладушки! — потер я
