Стемнело. Гуляющих почти не осталось. За черными кустами и деревьями блуждал мелодический звон.
— Какие странные, чудесные звуки!
— Еще бы не чудесные! — усмехнулся молчаливый Слава. — Это сигнал. Нас выпирают из Летнего сада.
А потом я шел один по Кировскому мосту. У нас в Москве такие мосты идут сразу над рекой и набережными, а здесь их хватает только на то, чтобы соединить оба берега. Мои щеки горели. Я мысленно делал доклад об археологии Марса. Я держался просто и даже немного застенчиво. Да, я побывал на Марсе. Но я никакой не герой. Я всего лишь по мере сил старался выполнить долг советского ученого. На меня наводят юпитеры. Зал стоя аплодирует.
Мне стало как-то неловко. Первый день в чужом городе, а возвращаюсь так поздно. Лиля, конечно, ждет, волнуется. Кстати, почему они даже не вспомнили про нее? Я прибавил шагу. Будь я в Москве, я бы побежал. Но здесь это, пожалуй, несолидно. Я же все-таки гость.
КАК УКРЕПИТЬ СИЛУ ВОЛИ?
Вместо того чтобы осматривать Ленинград, я спешил к Феде и к Вите. Славу я немного побаивался. Мне казалось, что деловитый межпланетчик не принимает меня всерьез, а только терпит из уважения к своим товарищам.
Я добрался до Фединой квартиры на речном трамвае. Огромная Нева, дымчато-серебряная в блестках мелких волн. Волшебные для глаз новичка слова: «Якорей не бросать». Ленинград дворцов, шпилей, колонн и статуй стал таким же прямым и стройным городом кирпичных труб, серых и черных домов. Я заметил на бревнах у берега белые комочки. Это лежали и стояли какие-то птицы вроде уточек. Вдруг две из них взлетели и оказались чайками.
Марсианская секция сняла для Феди квартиру у хозяйки, уехавшей на дачу. Подчеркивая прибранность его кабинета, на столе наискосок лежал лист бумаги. Федя составил для меня список литературы по космонавтике. Я подготовлюсь, а на зимних каникулах меня здесь, в Ленинграде, примут в кружок.
— Федя, — смущенно спросил я, — как укрепить силу воли?
— Может, прочитать вам лекцию на эту тему? — усмехнулся Федя. — Наверное, видели афиши? Я однажды чуть не пошел. А потом подумал: будь у лектора сила воли, он бы давно докторскую защитил. А можно благодаря сильной воле всю жизнь заниматься не тем, к чему вас влечет, и погубить свое призвание. Нет, скучно укреплять волю. Лучше, знаете ли, по уши влезть в работу и дружить со стоящими людьми. Совесть надо иметь. И, конечно, цель! А воля придет сама собой.
Кроме маленького Фединого кабинета, в квартире были еще большая комната и кухня. В большой комнате нельзя было ничего трогать и сдвигать с места. Облезлые ковры, зачехленные кресла, горки с посудой, на стенах множество пестрых тарелок.
— Музей обывательского быта. Эти тарелки пережили блокаду и чудом уцелели. Представляете, как теперь дрожит над ними хозяйка, — сказал Федя. — Здесь у меня зал заседаний, конструкторское бюро и ночлежка. Однажды засиделись, пока мосты не развели. Так здесь ночевало человек пятнадцать.
Присутствие космонавтов озаряло эту затхлую комнату. Две чертежные доски, множество свернутых в трубку листов ватманской бумаги, светлые логарифмические линейки, сверкающие циркули. Я начал было разглядывать веселые, наивные картинки на тарелках, но их надо было презирать. Так я и не узнал, что на них нарисовано…
А из окна были видны кусочек неба, соседняя крыша и сумрачный колодец двора.
Кухню хозяйка предоставила в полное распоряжение кружка. И космонавты распорядились. У окна — верстак, в углу — токарный станок с ножным приводом. На полу стружки и обрезки жести. На окне какие-то приборы. Федя сказал, что один из них уже дышит, а другой скоро начнет дышать. На громадной плите, от которой веяло застоявшимся холодком, — гнутые листы жести, два паяльника, всякие клещи, отвертки, напильники.
— Это все игрушки. Здесь упражняются новички. Вот вы бы посмотрели нашу институтскую лабораторию! Это вещь! — сказал Федя.
ИСКУССТВЕННАЯ СВИНЬЯ
Слава сидел на кухне и, положив блокнот на край холодной плиты, что-то писал. Он не принимал никакого участия в разговоре. Но я спиною, боком, смотря, с какой стороны от меня оказывался молчаливый положительный межпланетчик, ощущал, что он еле терпит мое присутствие и только мирится с ним как с непонятным капризом своего шефа.
Наконец Федя обратил на него внимание и стал о нем рассказывать. Слава молча вытерпел и это.
Оказалось, что межпланетчик поступает на химфак. Сейчас он занят проблемой питания в космическом корабле. Он категорически отказывается перегружать ракету консервами. Всякие таблетки ненавидит. Только свежие продукты. Ну, овощи там, конечно, будут. Об этом писал еще Циолковский. А мясо? Славка рассуждает так: лучшее мясо — свинина. А что такое свинья? Продукт обмена веществ. Помои, отбросы, солнечный свет, серия малоизученных химических процессов в животном организме — и вот вам результат: свинина во всех ее видах. Надо овладеть этими процессами, и тогда можно создать нечто вроде искусственной свиньи. Она будет расти, как тыква, под этакой аппетитной хрустящей корочкой. Ни хлопот, ни визга, и резать не жалко. Как тыкву.
Федя посмеивался, но Слава даже ухом не повел. Вдруг Федя выхватил из его рук блокнот. Слава покраснел и стал тянуть блокнот к себе.
— Да брось ты, Славка! — сказал Федя.
Слава выпустил блокнот и пробурчал:
— Читай, черт с тобой. Я все равно собирался посоветоваться. Это не для космоса, а пока для Земли. Так сказать, для народного хозяйства. У свиньи повышенная температура тела. Так? Вот тут расчеты, сколько нужно свиней, чтобы их собственным жаром в такой-то срок нагреть теплицу такой-то площади до такой-то температуры. Представляешь эффект? Свиньи нагревают теплицу, удобряют почву, а в результате мы имеем сразу и овощи и свинину.
— Они же у тебя все потопчут! — рассмеялся Федя.
— Мое дело — дать теоретическое обоснование, — проворчал межпланетчик. — Со свиньями пусть практики воюют.
Я не выдержал и расхохотался. Слава уже не просто покраснел, а побагровел, вырвал у Феди блокнот и сел на место. Его стриженый затылок выражал полнейшее презрение.
ЭТИ ГЛАЗА ВИДЕЛИ НЕВЕДОМОЕ
— Целый час я показывал вам приборы, модели, объяснял, втолковывал, — сказал Федя. — А вы не задали ни одного вопроса. Вам что, неинтересно?
Я ответил, что, наоборот, очень интересно. Только я стесняюсь спрашивать, так как мало знаю.
Федя заметил, что моя интеллигентность ему нравится, но если бы она была свойственна тем обезьянам, от которых произошел человек, то мы в своем развитии не дошли бы даже до питекантропа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
