Спустя полстатера, закончив длинную молитву, Гелиния увидела, как в паре десятков шагов от них, прямо над зеленым газоном с нераспустившимися цветами, стали возникать висящие в воздухе фотографии. Она уже знала название этих четких рисунков – Рус как-то просвещал. Девушка не считала точно, но была уверена, что число рисунков превышало количество лиц, в настоящее время находившихся в кабинете мужа. Скоро изображения стали превращаться в людей – одно за другим. Два последних незнакомых этруска появились с трудом: прозрачные фигуры как бы нехотя обрели окрас, объем и саму жизнь. Они оба были странно низкорослыми, примерно с Руса, и оба были явно непривычны к «Русовой глубине», как Гелиния называла вселенную мужа.
Один оказался более опытным: схватил друга, взор которого лихорадочно бегал, и зашептал ему что-то на ухо. Вдруг этруски увидели Эрлана, который с хмурым интересом оглядывал окружающий абсолютно не геянский пейзаж, и замолкли. Рядом с царем стоял невозмутимый Фридлант.
Наконец Рус заговорил, и Гелиния поразилась хриплости его голоса. Повернулась к мужу, и в груди у нее онемело. Так и захотелось крикнуть: «Русчик, беги отсюда! Пожалуйста, милый, не мучай себя!». – И она, пытаясь сглотнуть ноющий в горле ком, пряча предательские слезы, еле сдержалась. Успокаивая себя тем, что так надо, обняла мужа, никого не стесняясь, и прислушалась к его словам:
– Простите, друзья, что я собрал вас вместе. Многие из вас знакомы, некоторые – нет. Хотите – знакомьтесь, хотите – нет. Эрлан, тебе как царю – отдельное приветствие. Адыгей! – немного повысил голос. – Помолчи, пожалуйста. Все молчите, мне и так нелегко. Не ожидал я, что всего два десятка «отражений» удержать так трудно… кхм. – Кашлянул в страшно бледный и худой кулак и продолжил: – Не чувствуете Силу? Правильно, ее сейчас нет. Здесь нет сущности никого из богов. Я и собственную Силу, свои телесные силы, от вас отвел, чтобы прочувствовали. – Про себя не преминул уточнить «во избежание неверных истолкований». – Так вот все, что вокруг вас, – есть копия моего мира, откуда я родом. Давно следовало рассказать, но все считал, что не время. Да и опасался я. Это особенно к этрускам относится: одно дело – предполагаемый бастард Грусса, другое – совершенно чужой человек. Да, человек! – Рус повысил голос в ответ на недоверчивые выражения, прочитанные на лицах некоторых. – И настаиваю на этом. В родном мире я был воином, потом охранником, и в ваш мир попал случайно. Нет, не случайно. Расскажу с самого начала…
Рус прислушался к своим Силам и оптимистично заключил, что на удержание всех «отражений», на сохранение неприглядной земной обстановки в течение пары четвертей внутреннего времени – должно хватить. Успеет и рассказать все, начиная с того, как сбил в своем мире Флорину и очнулся в Главном Месхитинском Храме. Даже, похоже, сможет ответить на вопросы, основным из которых будет, без сомнения: «Ты бог или демон?» – то есть именно сомнение. Он уже заранее решил, что не станет скрывать свое участие в «Ссоре Богов», но только в виде пасынка Френома. Мол, отчиму да Гее помогал, и все Силы – их. О проглоченных каганах с альганами говорить не станет, как и о пользовании Силой пятен – тогда еще бесхозной – умолчать постарается. А то не отвертится – в демоны, пусть и в «своего», запишут. И, конечно, о печатях на общем астрале – молчок! О встрече с Эледриасом… подумал и мысленно отмахнулся – куда выведет рассказ, какие зададут вопросы, так и поступит. Грация вполне может напомнить – не страшно будет и открыть тот факт. Точно! Меньше подозрений в демоничестве останется…
Командующего экспедицией Гариланта и старшего жреца разведчиков Борислава Рус вызвал в надежде на то, что они все-таки перехватят судно с Гнатиком. Тогда им придется иметь дело с пленителями сына – Теневиками. И для того чтобы у верных людей заворот мозгов не случился, разведчики должны знать истинное – вполне человеческое происхождение пасынка их Бога. Тогда они смогут противостоять оборотням в том числе и интеллектуально. И непременно надо рассказать, как обнаружить и защититься от тех тварей. Этруск, особенно склонный к Призыву, должен справиться – гореть оборотни должны не хуже людей. И о старых знакомых, о лоосках, напитанных не совсем понятной смешанной Тартаро-Лоосской Силой, Рус решил обязательно поведать. Будет на то воля богини удачи – его подданные с ними не столкнутся. Очень уж мерзкая у них Сила, противная и смертоубийственная. Кстати, откуда? О пятнах, об альганах с каганами, о Древе Жизни, а стало быть, и о Древе Лоос, на том континенте не слышали, и альгано-каганскую Силу ранее ощущали, как слабое безмозглое магическое возмущение, приведшее тем не менее к вселенской катастрофе, к холодным Сумеркам и перераспределению Божественных Сил…
«К черту!!! – мысленно возопил Рус, отгоняя навязчивые подозрения, сбивавшие его с основной линии: он держал длинную речь о самом себе. – Потом, все потом…»
Бывший земной «браток» не раз бывал подследственным. И в «том» мире и в «этом». Но какой он был наивный, когда полагал, что знает о перекрестном допросе все. Оказывается, Рус не представлял себе и сотой доли испытанных переживаний. Не предполагал, как больно ранит недоверие, как сжимается сердце, когда свои, практически родные люди, которые готовы были за тебя в огонь и в воду, вдруг отшатываются, отворачиваются. Их взоры наполняются страхом и досадой, удивлением и каким-то головокружительным испугом, будто каждый из них потерял опору…
От невероятного известия все присутствующие очнулись одномоментно, словно диверсанты-ныряльщики, страхующие друг друга, разом появляются из глубины. И набрасываются на бывшего кумира, которого недавно считали умелым инструктором, с которым не страшно было любое погружение. В итоге, едва не помирая от слабости, Рус закончил отвечать на ворох возмущенных вопросов. Окружающий мир сузился до размеров внутренностей большого кита, земная обстановка давно рассыпалась пылью, а люди, мерцая как поломанные гирлянды, сидели на холодном песке и гомонили… гомонили…
Когда Рус почувствовал, что среднее состояние народа, сменив недоверие, ошеломление, гнев, обиду, страх и подозрительность, перешло на некое подобие облегчения, он отпустил все «отражения» и вышел из вселенной сам.
Проснулся он через сутки, в четвертую вечернюю четверть. Обнаружил себя в собственной семейной спальне Кальварионского дворца, голым, лежащим в привычной овальной каганской кровати, укрытым легким покрывалом, почему-то розового цвета. Рядом, под той же самой простыней, свернувшись калачиком, спиной к мужу лежала Гелиния. Ее дневная туника сбилась скрутилась и задралась в самых неприличных местах. Напряженно дышала и не шевелилась, точь-в-точь как притворяющийся спящим ребенок. Только она действительно спала.
«Спи, Солнце, – нежно подумал Рус, боясь пошевелиться. – Ничего, с Гнатиком по-прежнему все нормально. Если это в принципе можно назвать нормой! Спокойно, Владимир Дьердьевич, спокойно, – унял он волну ярости, сейчас бессмысленной и бесполезной. – Друг, – обратился Рус к Духу слияния с жизнью, – усыпи меня и разбуди в первую утреннюю четверть…» Уже погружаясь в дрему, Рус вдруг вспомнил, как после создания «универсальной защиты» выяснял у того же Духа Жизни: «Интересно, друг, почему это мое Слово вас пропускает? – спрашивал вроде бы иронично, но и не скрывая досады. Впрочем, Духи его эмоции воспринимали исключительно рационально. Иными словами – бесчувственно.
«Потому что твоя душа знает, что мы – твои друзья», – на полном серьезе ответил Дух и замолчал с таким выражением, что опытный Большой Друг понял – большего от него не добиться.
Тогда Рус, покачав головой, усмехнулся, услышав это объяснение, – он и сам предполагал нечто подобное. И после, когда были удивлены сами Духи, он с удовольствием сказал им практически то же самое о Слове в амулете Гелинии. Теперь это воспоминание чем-то зацепило. Однако мысль додумать не успел – уснул.
Глава 13
На изготовление амулетов «универсальной защиты» для всех, кто присутствовал на совещании в кабинете Руса, у Андрея ушло три дня. Отиг, внимательно изучив структуру, подавил в себе холодящую мысль: «Да это же алтарь!!!» Помолившись и попросив прощения у Величайшей, изготовил устройство сам, угадав в изгибах потоков Силы Гидроса знакомые ему старинные руны. Нагло, «по методу Руса», переписал их на угловатые, будто бы рубленые элементы из Силы Геи и, немного помучившись, подбирая нужные эликсиры, вышел из алхимической мастерской с готовым изумрудным крестиком, который удачно, будто был приспособлен специально для этого, впитал в себя «универсальную защиту».
