— Да, вы счастливо избегнули ужасной опасности! — сказал Каштанов, когда зоолог окончил свой рассказ.
— И в наказание за свое упрямство потеряли шляпу и устали, как ломовая лошадь! — прибавил Громеко.
— Будем рады, что наш товарищ вернулся, и обсудим, что делать дальше, — заметил Макшеев.
— Нужно уходить подальше от этого ужасного вулкана! — воскликнул Папочкин.
— Да вы разве в состоянии идти сейчас? Вы еще не успели отдохнуть от вчерашней ходьбы и прибавили к ней новую. Ложитесь и спите, часа два мы можем подождать.
— А не лучше ли нам действительно отодвинуться подальше от вулкана, хоть на два — три километра? — предложил Макшеев. — Его соседство начинает становиться опасным, а мы находимся у самого подножия вулкана.
Громеко также поддержал это мнение. Решили отойти на поверхность черной пустыни вблизи края ущелья, где озерная котловина переходила в долину ручья. С этого пункта можно было наблюдать дальнейший ход извержения вулкана. Наполнили жестянку водой, навьючились серой и припасами. Два мешка серы приспособили в виде вьюка на Генерала, который сначала протестовал и пытался сбросить тяжелый груз, но потом смирился и поплелся потихоньку рядом с людьми, вместо того чтобы рыскать по сторонам в поисках какой-нибудь поживы.
Из озерной котловины поднялись по невысоким уступам на поверхность черной пустыни, по которой прошли километра два, и остановились у того места, где ущелье расширялось в долину. Извержение как будто приостановилось, первая жгучая туча уже рассеивалась, вершина горы очистилась от дымовой завесы, и из кратера поднимался только тонкий столб черного дыма. Рассмотрев вулкан в бинокль, Каштанов заметил, что его вершина претерпела некоторое изменение во время первых взрывов: край кратера с восточной стороны понизился, и вершина казалась срезанной наискось.
Понемногу все путешественники задремали, расположившись вокруг мешков с серой на голой поверхности пустыни. Так прошло часа три, когда снова страшный грохот разбудил спящих и приковал их взоры к вулкану. Из кратера опять вырвалась зловещая туча и понеслась вниз по склону, но в этот раз прямо на северо-восток, к котловине озера. Каштанов следил по часам за движением тучи, разраставшейся, как и первая, в высокую и широкую стену серо-лилового цвета. Через четыре минуты после взрыва стена надвинулась уже на озеро и скрыла его от взоров наблюдателей.
— Туча двигается со скоростью курьерского поезда, около шестидесяти километров в час! — воскликнул Каштанов.
— Какое счастье, что мы ушли оттуда!
— Да, путь тучи изменился градусов на восемьдесят против первого направления — очевидно, вследствие разрушения краев кратера.
— А что было бы, если бы мы остались у озера? — поинтересовался Папочкин.
— На основании наблюдений, сделанных экспедицией, снаряженной Французской Академией наук для изучения Лысой горы на Мартинике, я могу сказать, что мы были бы обожжены и задушены в атмосфере перегретого пара с пеплом, составляющего главную массу тучи, или были бы убиты камнями, которые в изобилии несутся в ней. Она переносит даже глыбы в четыре — шесть кубических метров на несколько километров от вулкана. На своем пути туча уничтожает все: животных, растения, и после нее остается пустыня — голая полоса горячего пепла, больших и малых камней, обгоревших деревьев и почерневших трупов.
— Что же могло сделаться с озером?
— Оно завалено горячим пеплом, камнями, вышло из берегов и превратило ручей, который из него течет, в грязный и горячий поток, вероятно кратковременный…
В это время жгучая туча пронеслась через котловину озера и поднялась на черную пустыню километрах в двух от того места, где находились путешественники. Несмотря на такое расстояние, люди почувствовали жгучее дыхание тучи в виде сильного и горячего вихря, который заставил их броситься на землю и закрыть лицо руками и одеждами. Они пролежали так около получаса, обливаясь потом, пока не установилось равновесие в атмосфере.
Подняв головы, они увидели над пустыней длинную и высокую стену клубов белого и серого пара, которая тянулась в одну сторону еще километров на десять дальше места, где они находились, и поднималась вверх на полторы тысячи метров. Воздух все еще был удушливый и горячий.
— Уйдемте подобру-поздорову подальше от этого ужасного вулкана! — воскликнул Громеко. — Кто знает, не вздумает ли он выбросить следующий заряд прямо в нашу сторону?
— Да, мы уже испытали, как трудно стало дышать в двух километрах от края тучи. Можно себе представить, каково было бы нам в ее объятиях!
Собрав свое имущество, путешественники пошли по пустыне на север, постепенно приближаясь к долине речки, куда они намеревались спуститься в первом удобном месте. Но когда они подошли к краю долины и бросили взгляд вниз, оказалось, что спокойный чистый ручеек превратился в бурный грязно-белый поток, вышедший из своего русла и бешено мчавшийся по дну долины, уничтожая растительность берегов.
— Стоит ли спускаться вниз? — спросил Каштанов своих товарищей. — Идти по ровной пустыне легче, чем по песчаному дну долины, а пить воду ручья, переполненного грязью, теперь уже нельзя.
Все согласились продолжать путь по пустыне и спуститься в низовьях долины, где склоны были более изрыты оврагами. Шли недалеко от края обрыва и время от времени подходили к нему, чтобы взглянуть вниз. Бурный поток через час-другой после второго извержения начал уже убывать и вскоре совершенно иссяк. Видны были только голое русло, поваленные с корнем деревья, вырванные кусты, трава, прибитая к почве и занесенная грязно-белым илом.
— Вулкан отомстил нам за то, что мы похитили из него серу! — пошутил Макшеев. — Он уничтожил ручей, чтобы уморить нас жаждой.
— Да, теперь насчет воды нам будет плохо, — заметил Громеко, — и нужно беречь наш запас, пока мы найдем другой источник в окрестностях муравейника.
— И это может помешать немедленной осаде муравейника.
Несмотря на тяжелый груз и палящий зной черной пустыни, путешественники сделали усиленный переход и остановились на ночлег, только спустившись на дно долины, недалеко от ее выхода из столовой возвышенности и от муравейника. Каштанов и Макшеев отправились на разведку, чтобы изучить внимательно крепость своих врагов. Они поднялись на поверхность пустыни и прошли на восток вдоль края обрыва, с которого можно было хорошо рассмотреть муравейник.
Он имел вид громадного холма, сложенного из сухих стволов и ветвей и состоящего из целого ряда этажей. На уровне земли были расположены главные входы, по одному с каждой стороны света, невысокие, но настолько широкие, что в них могли пройти четыре или пять муравьев рядом. В этих входах происходило непрерывное движение: одни муравьи выходили целыми колоннами, направляясь в разные стороны за добычей пищи, другие возвращались парами и порознь и тащили стволы деревьев, ветви, мертвых и живых насекомых, личинок, куколок, стебли тростника, с которыми скрывались в глубине своей крепости.
В вышележащих этажах также чернели отверстия на различной высоте и в различных местах. Но они служили, очевидно, только для притока воздуха и, может быть, на случай нападения врагов — для выхода защитников. Они были уже и ниже главных, так что по ним мог выходить один муравей за другим. Из этих отверстий время от времени также показывались муравьи, бегали по уступам муравейника, вероятно осматривая, все ли в порядке.
— Не помешает ли это обилие отверстий нашему плану? — спросил Макшеев. — Если движение воздуха по муравейнику будет слишком свободно, сернистый газ начнет быстро выходить и не окажет должного действия.
— Сернистый газ тяжелее воздуха и только постепенно вытеснит последний, — ответил Каштанов. — Кроме того, важные части муравейника — склады личинок, куколок, яиц, запасы пищи, — вероятно, находятся в глубине, может быть в камерах, вырытых в почве. Сернистый газ пойдет сначала в эти более глубокие части, а потом уже начнет распространяться в верхние этажи. Впрочем, часть отверстий можно будет заткнуть, если мы увидим, что тяга слишком сильная.
— А не заложить ли горящую серу в верхние отверстия?
— Это может вызвать пожар всего муравейника. У нас ведь нет никаких несгораемых подстилок жаровен, сковород, что ли, и серу пришлось бы класть прямо на сухое дерево.
— Можно воспользоваться скорлупой яйца игуанодона, из которой сделаны наши временные тарелки и блюдо.
— Их всего пять, а отверстий гораздо больше.
— Нужно попытаться раздобыть сегодня еще одно или два яйца, тогда можно будет устроить еще с десяток чаш для сжигания серы.
— Это идея! Времени до вечера у нас еще много, сделаем экскурсию в пески, откуда муравьи таскают эти яйца.
