раскалывались изнутри, пропарывая осколками вены, пронзая мягкие ткани, однако Натан не дал ей воли.
Гэм подошел сзади, взял монету и сунул ее в карман, после чего оттащил Натана и Присси в сторону.
– Ладно, нам пора сматываться. Уходим медленно и спокойно.
Толпа расступалась перед ними за двадцать футов, оставляя для них проход и продолжая рукоплескать. Дети вышли через те же двери с золотыми русалками, в которые вошли, и аплодисменты стихли за их спинами. Двое лакеев прикрыли створки изнутри, и в тот же момент, как те захлопнулись, несколько человек из обслуживающего персонала, собравшихся поглазеть на шумиху и с первого взгляда распознавших в детях трущобных оборванцев, грубо вытолкали их через парадный вход и отогнали подальше от дворца.
XXVIII
– Это был почти провал! Тысяча чертей, Гэм, о чем ты только думал? Из-за тебя нас всех могли убить!
Гэм продолжил чистить ногти острием ножа.
– Это не важно. Скажи лучше, как твой бойфренд сумел это провернуть?
Он откинулся на спинку кресла, положив ноги на стопку книг возле камина, с таким видом, будто ничего особенного не произошло.
– Он не мой бойфренд! И что он такого провернул? – Присси расхаживала перед ним взад и вперед, хмурясь и выкручивая руки.
– Вытащил нас оттуда, кобыла ты глупая! Только что нам светила тюряга, и мы могли рассчитывать только на Натановы таланты, которые он не торопился проявлять, как вдруг в следующий момент мы оказываемся объектами благотворительности какого-то хлыща! – Гэм вытащил из кучи книгу в добрых шесть дюймов толщиной и швырнул ее в угасающий огонь. Она упала на корешок и раскрылась, так что страницы моментально почернели и съежились, объятые пламенем. – Я бы сказал, выглядит немного подозрительно.
Натан стиснул кулак.
– Не пытайся выкрутиться. Что за игру ты там затеял?
– Ничего особенного, – самодовольно усмехнулся Гэм. – Просто решил проверить, насколько велики твои способности. Как выясняется, не так уж чтобы очень.
Здесь, внизу, в берлоге, в тесноте и сырости, вдалеке от остального мира, слова Гэма казались более реальными, чем оставшиеся у них воспоминания о событии, уже понемногу угасавшие, какими бы неприятными они ни были.
– Если я беру человека на работу, я должен знать пределы его возможностей, верно? – Гэм потыкал в очаг ножкой стула, поправляя топливо. – И в любом случае, Натан, ты сегодня вечером вел себя так неадекватно, что нас могли тысячу раз зацапать. Я бы сказал, это ты должен перед нами сейчас объясняться, нет?
Натан вскинулся, но, прежде чем успел заговорить он, снова встряла Присси:
– Вам-то, парням, горя мало, а вот я как должна была выкручиваться? Для работы с ножом у меня слабые запястья, ты это всегда говорил, Гэм, а ведь их там были сотни! По твоей милости я оказалась в самом пекле! У тебя на меня зуб или что?
Гэм отмахнулся от нее:
– Никто ничего против тебя не имеет, успокойся! Я бы сказал, наоборот.
Присси повернулась к нему спиной и воздела руки к небесам:
– Пошлите мне сил!
– Эй, что это тут у вас такое? Вы так орете, что слышно еще в трубе!
Это были Джерки Джо. Они стояли в дверном проеме между книжными полками, в куртке и с намотанным шарфом, еще более взъерошенные, чем обычно.
– Ладно, некогда объясняться. Пэдж прислал вызов. Он ждет нас на своем Мушином дворе. Прямо сейчас.
Натан повернулся к нему спиной.
– Я иду домой. С меня хватит.
– Хватит? Ты всего-то сделал пару работ и с теми умудрился накосячить!
– Говори что хочешь, Гэм; то, что ты сделал, было неправильно. Я не знаю, почему ты это сделал, но, как бы там ни было, я ухожу.
– Постой-постой, как же без тебя? – заволновались Джо. – Тебя Пэдж хочет видеть больше всех!
– Ну и скажите ему, пускай сам ко мне приходит.
– Нет, Натан, так нельзя!
Джо загораживали ему выход. Они были довольно щуплыми и к тому же не собирались физически препятствовать Натану, просто хотели, чтобы тот их выслушал. На их лице мелькали то страх, то мольба, и в обоих случаях было видно, что они вот-вот разразятся слезами.
– Прости, Присси, тебе это не понравится, но он сказал нам, что, если Натан не придет, он будет разбираться с тобой. Возьмет с тебя то, что причитается с Натана, если у тебя хватит. Он сказал, даже если им не удастся получить с тебя полностью, хоть сколько-нибудь они с его людьми из тебя выжмут, прежде чем ты закончишься. Он особенно подчеркнул, чтобы мы это передали.
Натан продолжал двигаться вперед, отодвинув Джо плечом, словно ничего не слышал или словно услышанное его не заботило. Его рука легла на ручку двери, и у Присси вырвался негромкий вскрик.
С глубоким вздохом Натан повернулся.
– Не дрейфь, – сказал ему Гэм, – наверняка это просто деловой разговор. Ничего особо серьезного. Давай, Нат, соглашайся.
В городе только занимался рассвет. Внизу, за трущобами, сияла верхушка Морской стены, линия которой прерывалась силуэтами обрушивающихся валов и размывалась туманом. Улицы были по большей части пусты. Здесь и там попадались угрюмые тряпичники в поисках оброненных носовых платков, чтобы продать их обратно портным за четверть цены, да трущобные оборванцы, на которых была возложена задача следить за чистотой тротуара перед той или иной лавкой, но в целом население города все еще было в постелях. В отдалении возвышался Особняк.
Гэм, не покоренный и не раскаивающийся, шагал посередине улицы, хлопая по булыжнику отстающими подошвами ботинок, со вздернутой головой и расправленными плечами, словно здесь все принадлежало ему; и хотя его спутники не могли взять в толк, что он затевает, они все равно шли за ним следом.
– Мне как раз надо было зайти к Пэджу, – сказал Гэм. – К тому же у тебя ведь есть этот подсвечник на продажу, верно, Присси? И камушки.
– Я туда не пойду!
– Ладно, тогда давай их мне.
Она вытащила из-за пазухи награбленное и передала ему.
– А как насчет твоего золотого?
Натан без единого слова отдал ему монету.
– И нечего дуться. Что, у тебя на сегодня были планы получше? Сейчас сходим к Пэджу, сдадим товар, купим тебе лекарства, купим свободу твоей девушке – и обратно в берлогу, разрабатывать новый план! Тогда, если захочешь устроить мне допрос с пристрастием, я не против. Что в этом такого ужасного? Неужто ты бы предпочел улизнуть домой и смотреть, как работает твоя мамаша?
Натана уже обступали здания Торгового конца, при всех своих недостатках столь не похожие на вонючие трущобы. Над собой он
