– Мозгов у этого урода нет, потому и наезжаю. В больнице кучу-малу устроил. Телку, которая в регистратуре сидит, в кусты поволок…
– В кусты?! Замочить, что ли, хотел?!
– Да нет, не замочить. Трахнуть!
– Так что здесь плохого?
– Глюк, ты чо, прикалываешься? – удивленно протянул Щавель. – Он же всю малину едва не обкезал. Телка мента позвала. Чуть разборы не начались…
– Мент. Разборы. Это уже форшмак…
Глюк смотрел на Птаху въедливым взглядом. Как будто серную кислоту в душу впрыскивал.
– Хорошо, я вовремя поспел, – чуть не бил себя в грудь Щавель. – От мента этого барана отмазал. «Полштуки» ему отстегнул…
– «Полштуки» баксов?! – Глюк стал мрачным как туча.
– Да нет, рублей… Но все равно бабки…
– Да бабки не вопрос… А на мента где нарвались?
– Ну в регистратуре. У них и там менты, и в приемном покое…
– Менты – это хреново. С ментами связываться нам не с руки… Это правильно, что Женьку на выходе решили брать… А может, она нам вообще не нужна?
– Ну да, не нужна! – скислилась Анжела. – Она что, самая умная? Мы тут корячься, а она хреном груши будет околачивать…
– Откуда у нее хрен? Ты хоть думай, что говоришь.
– Значит, ее будут околачивать…
– А тебя что, не околачивают? Тебе что-то в этой жизни не нравится? Может, ты тоже свалить хочешь?
– Глюк, ты чего на меня бочку катишь? Женька от тебя свалила, ты на нее и наезжай…
– Ты не переживай. И наедем, и насядем. Да, Щавель?
– Да базара нет… Эта сучка Борза пикой ширнула. Мне башку вазой чуть не раскроила. И с козлом ее надо кончать. Жаль, не добили его тогда…
– Ничего, добьете… Птаху вон пора крестить. Да, Птаха, пора?
– Что пора?
– Крестить тебя пора. Кровью и порохом… Пацана мочканешь.
– Как это мочкану?
– Возьмешь «ствол» и мочканешь… А ты что, не хочешь белы рученьки марать?.. Нет, братуха, так не бывает. Если хочешь с нами на равных быть, кровью должен замазаться. И ты, и твой Тюльпан. А как ты хотел?
– Да я чо… Надо так надо… А когда?
На душе у Птахи было муторно. Что ни говори, а убить человека – это не за хлебушком сходить… А с другой стороны, чего тут сложного? Приставил «ствол» к башке – и жми на курок. Вон с Тюльпаном кошек мучили – кожу с них живьем сдирали, а потом на кол сажали – и ничего, живы-здоровы и даже не кашляют.
– Завтра будешь кончать, завтра… А сегодня у тебя дело. К хахалю Оксанкиному поедете. Мошну его тряхнете. Щавель тебе все объяснит…
– А на фига он мне нужен? – недовольно поморщился Щавель. – Опять напортачит, а я потом отвечай… Ты мне лучше Борза дай.
– Да? А кто Птаху будет обкатывать?
– А он нам вообще нужен?
Была б его воля, Птаха уже давно уделал бы этого козла. Слишком высоко волну поднимает. Достал уже.
– А ты что против него имеешь? – сурово спросил Глюк.
– Да все имею… У него хрен в башке вместо мозгов!
– Так это наша вина. Сколько можно пацанов на голодном пайке держать?
– А правда? Чего вы их маринуете? – влезла в разговор Анжела. – Пацаны-то нормальные. А вы их в черном теле держите…
– Ничего себе черное тело! – возмутился Щавель. – А куртки у них откуда? А цепи им кто покупал?
– А бабу ты им подводил? – спросил Глюк.
– Нет.
– Вот-вот, на шлюху бабки зажилил. А потом хочешь, чтобы они о деле думали. Да у них сейчас телки на первом месте. Да, братуха?
– Я бы не отказался! – осклабился Птаха.
Щавель – фуфло. А вот Глюк – человек.
– Будет тебе баба. Прямо сегодня. Если, конечно, с лохом все путем будет. «Разведете» лоха, будет тебе приз… Анжела, хочешь призом быть? – спросил Глюк.
– Как скажешь, дорогой.
Птаха был в экстазе. Глюк, оказывается, не просто человек. Он сверхчеловек. Он отдает ему свою подружку. Ну как же его после этого не превозносить?
Глава шестая
Вот они, дела бандитские! Вот она, крутизна! Вот она, малина в собственном соку!
Адреналин кипятил кровь, душу пучило, как желудок от пургена. Кулаки чесались невыносимо. И если бы он мог, прямо сейчас начистил бы рожу этому хмырю с наглой рожей. Но Щавеля ослушаться нельзя. А у того одно требование – не лезть в пекло поперед батьки.
Они стояли у ворот солидного особняка в поселке для «новых русских». Дом в три этажа, железная кованая ограда. По дорожке в сопровождении мощного «кавказца» вальяжно вышагивает хозяин. Деловой до опупения. Чуть не лопается от самодовольства.
– Здравствуйте! – приветливо улыбнулся ему Щавель.
В белой рубашке при галстуке, зачесанный, зализанный, он не был похож на бандита.
Мужик ответил ему небрежным кивком головы.
– У меня к вам один вопрос, – продолжал Щавель. – Я сестренку свою ищу. Ее Оксана зовут. Вы ее не видели?..
– А вы думаете, она у меня? – напрягся «деловар».
– Мне говорили, что у вас.
– Кто говорил?
– Неважно…
– Как это неважно? – возмутился мужик.
Похоже, он решил, что со своей кавказской овчаркой он неуязвим. Потому так лихо распахнул калитку – решил посмотреть, кто там умный сидит в машине.
Щавель среагировал мгновенно. Направил на пса газовый баллон и от всей души загнал ему в носоглотку щедрую порцию перцового газа. Кавказец взвыл от боли, волчком закружился на месте, свалился на бок, поднялся и с очумелым видом скрылся где-то за домом.
Мужик врубился, что его песенка спета. Подался назад, но было уже поздно. Щавель дал ему заскочить во двор, но и сам ворвался туда вслед за ним. Птаха и Тюльпан тоже не зевали. Втроем они схватили «деловара», скрутили и затащили в дом. В машине остался Борз. Все-таки выпросил его Щавель у Глюка – правда, только для подстраховки.
Старого развратника затащили в дом, лицом ткнули в пол. Пока Птаха и Тюльпан держали его, Щавель обошел комнаты первого этажа.
– Все путем, – вернувшись, сказал он. – Сигнализация отключена, ментов не будет. Разговор будет долгим…
– Отпустите! – трепыхался мужик. – Вы еще пожалеете!
Щавель с силой пнул его ногой в левый бок.
– Где сестра, падла? – зло спросил он.
– Какая сестра?
– Моя сестра! Оксана где?
Второй удар пришелся по правой почке.
– Она там… Там… На втором этаже…
– Да? А ну показывай!
Птаха и Тюльпан поставили мужика на ноги, потянули его на второй этаж, вместе с ним зашли в его спальню.
Оксана лежала в постели с испуганным видом.
– Ах ты дрянь! – в праведном гневе обрушился на нее Щавель. – Какого черта ты делаешь?
– Я… Я… – захлюпала она. – Я ничего…
Щавель действовал по сценарию. Он сорвал с нее одеяло. Как и должно было быть, Оксана лежала в чем мать родила.
– Как ты могла?! – взревел Щавель.
– Я не виновата… Я не хотела… Он сам…
– Он изнасиловал тебя?!
– Да!!!
Щавель в бешенстве обернулся к мужику.
– Ну ты и мразь!
– Я не насиловал ее… Все было по взаимному согласию…
– Ты кого лечишь, мудак? Ты изнасиловал мою сестру. Знаешь, что с тобой теперь будет?
– Вы ничего не докажете!
– Не понял! Кто что будет доказывать?.. Да я тебя без доказательств!..
Щавель выхватил «ствол» и наставил его на мужика.
– Молись, гнида!
Сыграл он натурально. Бедняга решил, что настал его смертный час. Но при этом он еще не терял надежды на благополучный исход.
– Тысяча! – взвизгнул он.
– Что тысяча? – как будто не понял Щавель.
– С меня тысяча долларов. И разойдемся…
– Тысяча баксов?!. Ты так дешево ценишь честь моей родной сестры? Ну ты и гнида!
– Пять тысяч!
Сумма поднялась сразу в несколько раз. Если и дальше так пойдет, то скоро можно будет сворачивать этот цирк.
– Сто тысяч! – заявил Щавель.
– Да вы что?
– Сто пятьдесят!
– Одумайтесь!
– Двести!
– У меня нет таких денег…
Неожиданно Щавель сменил гнев на милость.
– А если бы были, отдал? – с леденящей задушевностью спросил он.
– Отдал бы! Отдал!
– Да?.. Ну, тогда с тебя, гнида, двадцать пять «штук», и расходимся!
Жесткий прессинг размягчил мужику мозги. Он решил, что двадцать пять – это почти в десять раз меньше, чем двести. Поэтому мгновенно сдался.
– Хорошо…
Но тут же его начала душить жаба.
– Только у меня нет с собой таких денег.
– А где есть?
– В офисе есть. В банке можно снять…
– Лады, мы до завтра подождем, – легко согласился Щавель.
– Да, да, – обрадовался мужик. – Давайте договоримся, где и в каком месте я принесу вам деньги.
– Договоримся… Только сначала одна небольшая формальность.
– Я слушаю вас.
– Нам залог нужен. Чтобы ты нас не кинул… Мы тебе член отрежем. И с собой заберем. А завтра на место присобачим. Как только бабки нам привезешь, так и присобачим. Ты можешь их через год привезти. Тогда и член через год назад получишь… Давайте, пацаны, штаны с него снимайте…
Мужик окончательно выпал в осадок.
– Я дам… Я дам деньги прямо сейчас…
Тайник он вскрывал в их присутствии. В его заначке было больше, чем двадцать пять тысяч долларов. Но Щавель проявил великодушие – взял только то, что ему причиталось.
