– Дай-ка подумать… Задели меня в Санте, а там я был около восьмидневки тому назад.
– Надо же, а рана почти зажила.
– Умение работать с гармонией дает некоторые преимущества.
– Дает-то дает, но обольщаться этим не стоит. Бывают раны, которые не исцелить никакой магией.
Спорить с этим не приходилось, и я поспешил поскорее покончить с бритьем и умыванием. Тем паче, что желудок мой выдавал отчаянные рулады.
– Кое-что не изменилось, – заметила Кристал, покачивая головой.
– Много чего не изменилось.
Через заднее крыльцо, на котором я не сиживал с лета, мы прошли прямо на кухню. Рисса уже расставляла посуду.
– Принимайтесь за еду, пока не остыло, – сказала стряпуха.
Перрон и Хайтен усмехнулись, их уговаривать не приходилось.
Над кастрюлями поднимался пар, и я чуть было не обжег левую руку, но не стал заострять внимание на таких пустяках и налег на одно из самых любимых блюд Риссы: куриный бульон с клецками, зеленой лапшой, листьями мяты и перечным соусом, делавшим блюдо почти столь же острым, как буркха.
– Как путешествие? – спросила Хайтен.
– Сначала мне нужно дать отчет командиру, а уж потом расскажу всем, – ответил я, с улыбкой посмотрев на Кристал.
Перрон покачал головой.
– На прошлой восьмидневке сюда наведывался торговец оливками, – заявила Рисса. – Назвался Хенсилом. Норовил браниться, но я, как было велено, сказала, что мастер Леррис уехал по поручению самой самодержицы. А он ответил, что у самодержицы своя работа, а у столяра – своя. Самодержица не мастерит стулья, а вот столяру не стоит заниматься государственными делами.
– А что ты ему еще сказала? – спросил я, едва не поперхнувшись слишком горячей клецкой.
Рисса пожала плечами.
– Сказала, что он совершенно прав и что всем нам было бы куда как лучше, займись мастер Леррис своими делами, а не выполнением чужих просьб.
– Конечно, – пробормотала Хайтен с набитым ртом, – заказчику стульев хочется, чтобы ремесленник делал стулья, а заказчику магии интереснее другое.
Я продолжал есть. Бывают моменты, когда лучше всего попридержать язык за зубами.
После обеда Рисса выставила нас из кухни. С нашей стороны никаких возражений не последовало.
– Что сначала, дела или удовольствия? – спросила Кристал, закрыв дверь спальни.
– Сперва поговорим о делах. Тем, что поважнее, займемся потом, – ответил я, хотя и понимал, что разговор о делах может не оставить времени для более приятных занятий.
Итак, она услышала полный отчет о моих похождениях, включая историю с обеими девушками и признание в том, что я и по сию пору испытываю чувство вины перед девчонкой из конюшни.
– Я тебя понимаю, – сказала Кристал, покачав головой, – но в первую очередь тебе следовало помнить о том, куда и зачем ты едешь.
Возражений у меня не нашлось. Пытаясь как-то повлиять на Джассида, я, скорее всего, лишь напрасно привлек бы внимание к себе и к тому факту, что являюсь магом.
– Тебя беспокоит Герлис? – спросила она, присев на краешек кровати так близко от меня, что я непроизвольно воспринимал ее всеми своими чувствами.
– Да.
– Но вряд ли ты можешь предпринять что-то по этому поводу прямо сейчас.
– Не могу, – был вынужден признать я. – Ну, тогда…
Мы обнялись и предавались этому занятию все ночь. То есть мы, конечно, не только обнимались, однако объятия явились существенной частью нашего времяпрепровождения. Мне даже вспомнилось, как мы обнялись впервые по ее инициативе. Это было на Отшельничьем, еще до отправки на гармонизацию, когда я понятия не имел, что мне суждено ее полюбить.
XXII
Пройдя по мощенной камнем тропе, ведущей от дороги к высящемуся на гребне пологого холма черному каменному строению, и вспугнув нескольких чирикавших в ветвях яблонь и вишен птичек, Гуннар обернулся и бросил взгляд на восток, в направлении Уондернота. Из города по направлению к Институту Постижения Гармонии скакал единственный всадник. Маг отвернулся и под посвист ветра и шелест осенней листвы продолжил путь к черной каменной арке, представлявшей собой вход в Храмовый корпус Института. Позади захлопали крылья: птицы целой стайкой устремились к расстилавшемуся ниже по склону сжатому полю.
Стук копыт послышался уже близко, и он вновь повернулся к дороге.
Всадник оказался высокой стройной женщиной с непокрытой головой и взъерошенными ветром русыми, чуть посеребренными волосами. Поравнявшись с рослым магом, она остановила коня и спешилась.
– Элизабет! – воскликнул Гуннар, обнимая сестру. – Вот уж кого не ждал!
Конь фыркнул, но Элизабет успокоила его единственным взглядом.
– Зря не ждал: даже я чувствую назревающий конфликт, – заявила она. – Вот и приходится искать тебя.
– Даже ты, говоришь? – рассмеялся Гуннар. – Да ты такие вещи всегда чувствуешь первой.
– Не всегда, – возразила она, ловко наматывая поводья на железное кольцо коновязи. – Придет время, когда тебе придется искать кого-то другого.
– Может быть, ты и права, – отозвался Гуннар, подняв глаза на вышедших из дверей малого класса молодого человека и женщину.
– Мастер Гуннар, – обратилась к нему рыжеволосая женщина, – ты прочел последний реферат?
Гуннар кивнул.
– Да, и попозже хотел бы кое-что с тобой обсудить. Ты по-прежнему путаешь реальное гармоническое начало с абстрактным понятием «добра». Но гармония вовсе не идентична добру, точно так же как хаос сам по себе не есть зло. Тебе стоило подумать…
– Но я думала, еще как думала!
Гуннар вздохнул.
– Мы обсудим это, но попозже.
– Да, мастер Гуннар.
Молодой человек посмотрел на Гуннара с неодобрением, но когда маг встретил его взгляд, побледнел. Повернувшись, парочка скрылась за дверьми аудитории.
– Здорово у тебя получается, Гуннар, – с мягким смешком заметила Элизабет. – Этак ты на всех страху нагонишь.
– Половина из них, включая моего собственного сына, уже сейчас меня терпеть не могут. Я уж не говорю о Братстве: Тэлрин считает, что Институт создан мною в пику Братству, как соперничающая организация. Как будто я хоть когда-нибудь совался в политику. Пойдем в сад, – добавил он, указывая на мощеную дорожку. – Там спокойнее, меньше вероятность того, что к нам прицепятся с глупостями.
– Зря ты считаешь, будто Леррис тебя терпеть не может. Ты был слишком суров с ним, да и Сардит тоже, но, наверное, все обернулось к лучшему. Объяснения не всегда помогают, но когда дети сами сталкиваются с последствиями своих поступков, они многое понимают лучше.
– Надо же, какая мудрость. А ведь у тебя никогда не было детей.
– У меня были ты и Джастин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
