Он сообразил, что после прохождения вторичной ловушки он теперь вполне закономерно попал в третичную и что, скорее всего, серия на этом не заканчивается.
Но, конечно, это был не розыгрыш. Слишком много доказательств противного накопилось к этому моменту. Трюк с розыгрышем фактически был частью самого Лабиринта — маленькая петля, очень быстро возвращающаяся к исходной точке, к точке входа в Лабиринт. Или же к точке, сильно напоминающей исходную.
Одним из основных свойств Лабиринта является удвоение, дублирование, повторы. И этот прием несомненно был использован: открыто — путем упоминания имени Редферна в обоих письмах и имитацией его почерка; косвенно — путем использования нудных противоречий в каждом предложении.
Описание закона Ловушки-Лабиринта (который, как утверждалось, он одновременно знал и не знал) было достаточно простым. Это могло быть только описанием его собственных, касающихся Лабиринта-Ловушки эмоций; эти надуманные, туманные двусмысленности наскучили ему. Эта витиеватая, квазираскованная манера, это общее впечатление мишуры и показухи странным образом оказали на него успокаивающее действие. Такое приятное ощущение испытывает человек, дознавшийся, что то, что он почитал за подлинное, оказалось подделкой.
Таким образом, он теперь видел, что первое письмо в действительности было Лабиринтом — этим рабским, бесконечно удваивающимся монументом скуке, чье совершенство портила только одна немаловажная деталь — его собственное существование. Второе письмо было необходимым дубликатом первого, оно было нужно для того, чтобы удовлетворялись требования закона Лабиринта.
Конечно, возможны были и другие точки зрения; но тут Редферну пришла в голову мысль, что, возможно, он все это когда-то уже обдумывал.
Регулярность кормления[43]
(пер. с англ. А. Мельникова)
Треггис почувствовал облегчение: наконец-то! Владелец магазина направился к входной двери, чтобы встретить очередного покупателя. Треггису здорово действовал на нервы этот раболепно согнувшийся старик, который все время торчал у него за спиной, заглядывал сквозь очки на каждую страницу, которую он открывал, совал повсюду свой грязный узловатый палец и подобострастно вытирал пыль с полок несвежим носовым платком с пятнами от табака. А когда старик начинал предаваться воспоминаниям и тонким голоском рассказывал разные истории, Треггису просто сводило скулы от скуки.
Конечно, старик хотел угодить, но ведь во всем нужно знать меру. Треггис вежливо улыбался, надеясь, что рано или поздно звякнет колокольчик над входной дверью. И колокольчик звякнул…
Треггис поспешил в глубь магазина, надеясь, что противный старик не последует за ним. Он прошел мимо полки с несколькими десятками книг с греческими названиями. За ней была секция популярных изданий. Странная путаница имен и названий… Эдгар Райс Барроуз, Энтони Троллоп, теософские трактаты, поэмы Лонгфелло. Чем дальше он забирался, тем толще становился слой пыли на полках, тем реже в проходах попадались электрические лампочки без абажуров, тем выше становились кипы тронутых плесенью книг со скрученными уголками, напоминавшими собачьи уши.
Это был прелестный уголок, словно специально для него созданный, и Треггис удивлялся, что раньше сюда не забредал. Книжные магазины были его единственной страстью. Он проводил в них все свободное время, бродил по книгохранилищам и чувствовал себя счастливым.
Разумеется, его интересовали книги определенного толка.
…Стена, сложенная из книг, кончилась, и за нею оказались три коридора, расходившиеся под немыслимыми углами. Треггис выбрал средний, отметив про себя, что снаружи книгохранилище не казалось ему таким просторным. Дверь, которая вела в магазин, была едва заметна между двумя другими домами. Над входом висела вывеска, имитирующая старинную надпись от руки. Впрочем, с улицы эти старые книжные лавки подчас выглядели обманчиво: иногда они тянулись почти на полквартала.
В конце коридора оказалось еще два ответвления, набитых книгами. Выбрав то, которое вело налево, Треггис принялся читать названия, выхватывая их натренированным взглядом. Теперь он не спешил. При желании он мог остаться здесь на весь день, не говоря уже о ночи.
Одно название вдруг поразило его. Он уже прошел по инерции восемь или десять шагов, но вернулся.
Книга была небольшая, в черном переплете, на вид старая, но скорее неопределенного возраста. Это свойственно некоторым книгам. Края ее были потрепаны, и заглавие на обложке потускнело.
— Что же это такое? — чуть слышно пробормотал Треггис.
На обложке значилось:
«ГРИФОН — УХОД И КОРМЛЕНИЕ».
А ниже — более мелким шрифтом:
«Советы владельцу».
Треггис знал, что грифон — мифологическое чудовище, наполовину — лев, наполовину — орел.
— Ну, что же, — сказал сам себе Треггис. — Взглянем.
Он открыл книгу и начал просматривать содержание.
Главы носили следующие названия.
1. Виды грифонов.
2. Краткая история грифонологии.
3. Подвиды грифонов.
4. Пища для грифонов.
5. Создание для грифона естественной среды обитания.
6. Грифон во время линьки.
7. Грифон и…
Треггис закрыл книгу.
— Несомненно, — сказал он вслух, — это очень необычно.
Он принялся торопливо перелистывать книгу, выхватывая из текста случайные фразы. Вначале он подумал, что книга — своего рода мистификация, в которой были использованы естественнонаучные источники. Таково было любимое развлечение в елизаветинские времена. Но в данном случае вряд ли. Книга была не такой уж старой. Кроме того, в манере письма не ощущалось напыщенности, синтаксическая структура не была должным образом сбалансирована, не хватало оригинальных антитез и так далее. Изложение мысли стройное, предложения краткие и доходчивые. Треггис перелистал еще несколько страниц и наткнулся на следующий абзац:
«Единственная пища грифонов — юные девственницы. Регулярность кормления — один раз в месяц, при этом нужно принимать во внимание…»
Треггис захлопнул книгу. Эти слова внезапно смутили его, породив бурный поток воспоминаний интимного свойства. Покраснев, он отогнал эти мысли и снова взглянул на полку в надежде найти еще что-нибудь в том же роде. Скажем, «Краткую историю сирен» или «Как правильно кормить Минотавра». Но на полке не оказалось ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего найденную книгу о грифоне. Ни на этой, ни на других.
— Нашли что-нибудь? — раздался голос у него за спиной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
