— Моё дело сторона, не я решаю… — увильнул Эдуард.
— Ты вообще кто такой и по какому праву тут среди инвалидов! Проходимец! А ещё форму напялил на себя и военным прикидываешься. Разит от тебя как от винной бочки, алкаш!
Эдик уже пожалел, что ввязался в разговор с больным на голову стариком, и тем более что выпил со стариками. А ну как подойдёт милиционер, который слоняется по залу, да выведет под белы рученьки наружу.
— Слышишь, ты, уймись, товарищ ветеран! — вновь сделал попытку урезонить инвалида Громобоев. — Вот мое удостоверение, я в Афгане два года воевал! Ранен и контужен.
— То-то и оно, что контужен, — буркнул дед, сбавив обороты. — Никакого уважения к пожилым. Только тыкни мне ещё раз, я тебе так тыкну!
Эдуард отвернулся и сделал вид, что больше не замечает деда.
— И чего морду воротим? Я к тебе обращаюсь! Не задирай нос, военный. Брезгуем общением с рядовым фронтовиком? Я, между прочим, через всю Польшу прошагал и частично по ней на пузе прополз!
Их спор оборвала сурового вида продавец. Очередь подошла. Тётка сверкнула золотыми коронками и спросила:
— Будем лясы точить или записываться?
Оказалось, что шаг за шагом, гуськом, они дотопали до стойки, где с десяток женщин проверяли документы на льготы, вписывали очередников в реестр и спрашивали, что желает ветеран войны купить. Эдик себе выбрал из списка холодильник «Мир», маленький цветной телевизор «Юность», стиралку «Малютку» и швейную машинку для тёщи.
— Держите талоны, — хмурый товаровед протянула ему три проштампованные бумажки. — Телевизор летом, швейная машинка через год, стиральная машина через два года, получение холодильника в течение десяти лет. Стоимость товара пока не известна, цены меняются. Следующий!
— А разве не бесплатно? — удивился неугомонный дедок. — Внучка и бабка сказали — так раздают! Я пришёл не записываться, а телевизор получить от Советской власти!
— Хрен тебе от Советской власти, старый хрен! — хохотнул кто-то из очереди.
— Цыц! Я и бабке обещал… Без него мне возвращаться не велела.
— Дедушка, сегодня только запись! А купите через пару месяцев.
— Что значит купить? Я инвалид! Мне его выдать должна Советская власть!
— Повторяю в последний раз — сегодня запись!
— Я этого так не оставлю! — закричал дед и принялся стучать клюкой об пол. — Я дойду до исполкома! Ведь есть ещё в стране Советская власть! В газете было прописано — выдают! Нечего нас обманывать — торгаши! Подавайте мне телевизор цветной! Где моя «Юность»?
Громобоев был рад, что старичок нашел новую жертву, которая в наглости ему не уступала. Эта дородная тётка чуть за пятьдесят и не таких видала за годы работы в советской торговле.
— А хрен тебе от Советской власти не нужен? Юность ему подавай! Кобелировать вздумал? Дуй к бабке и забудь про юность. Записывайся или уходи! Давай паспорт, удостоверение. Грамотный? Читай положение о праве на запись для получения дефицитных товаров.
— Раздают на том свете! — буркнула одна из торговых дамочек. — У нас магазин, а не рай земной!
Получив достойный отпор, старичок чуть сник, затем подскочил к другому продавцу и предпринял последнюю робкую попытку найти правду.
— По какому праву я должен платить?
— У нас не коммунизм!
— И что мне делать с этим талоном?
— Если нет денег, и не выкупите, поставьте его в рамочку или повесьте на стеночку.
К старику сбоку подобрался бугай и шумно прошептал:
— Дедуля, продай талон.
Старик отшатнулся, прижал талон к груди.
— Не отдам! Моё! — и заковылял в сторонку, чтобы присесть на скамью, скушать таблетку и передохнуть.
— А как выйти-то от вас? — спросил у товароведа осчастливленный талонами капитан Громобоев. — Там толпа, не выбраться.
— Выход после записи всех во двор, там вахтер выпустит, — буркнула товаровед.
— Слышишь, братан, продай талон, — всё тот же громила обратил теперь свой взор на Эдика. — По-хорошему! А я за ценой не постою…
Громобоев не любил откровенно хамских угроз, но и в магазине драться не хотелось, у этого фраера явно всё схвачено в милиции. Эдик просто отвернулся и отошёл, не желая связываться, наверняка этот неприятный тип тут не один, а с целой шайкой. Себе дороже будет…
Хорошо, что вход и выход были в разных концах зала, и не понадобилось продираться сквозь толпу жаждущих приобретения дефицитных товаров. Эдуард прошёл по длинному коридору, заговорщицки подмигнул сторожу и выбрался на улицу.
Моросил мелкий холодный дождик, который, кажется, зарядил на неделю, а может быть и навсегда. Взглянул — на часах всего десять часов утра. Было немного стыдно перед теми пожилыми мужиками, которые остались стоять в многотысячной толпе. Но ведь он не схитрил, не сжульничал, не собирался обманывать, а наоборот, хотел поддержать справедливость, но напором сотен тел ему едва руки не выломали и чуть не затоптали…
Четыре талона в кармане радовали, и в то же время на душе был осадок. Разве этого достойны старички-победители в великой войне? Каких-то мелких подачек, подарков из-под полы. Например, Громобоев готов был купить вещи и без талонов, только поставьте товары на прилавки, не по спекулятивной цене, а по-честному!
Эдуард накинул на фуражку капюшон плащ-накидки и поспешил к остановке. Сегодня от магазина ему предстояло добираться на службу дольше — пятью транспортами…
* * *
С того дня Эдик полностью восстановил доверие и уважение со стороны тёщи. Получив талоны на дефицитную аппаратуру, она заметно подобрела к блудному зятю…
Глава 13. Ненужные учения
Глава, в которой наш герой участвует в масштабных учениях и удачно выпутывается из служебных передряг.Старый укрепрайон ветшал, но генералы никак не могли решиться, что с ним делать: полностью восстановить нельзя, и поддерживать в боевом состоянии очень дорого, а выбросить (ликвидировать) — жалко! Тем более, что на складах полка за пятьдесят лет скопилось такое огромное количество старого и нового оружия (даже танки «ИС-3»!), что можно было вооружить две дивизии в случае войны.
Тогда в округе и придумали спасительный вариант — развернуть полк (отмобилизовать) в дивизию, убедить Генеральный штаб в жизнеспособности части и необходимости её существования, постараться выбить деньги на ремонт. А в случае сохранения УРа начались бы работы по реанимации полутора сотен фортификационных сооружений: дотов, артиллерийских капониров, полукапониров. Помимо этого требовалось спилить вокруг них тысячи гектаров леса, заменить электрические и телефонные кабели, трубопроводы и т. д.
Подсчитали московские военные чиновники — прослезились, даже без хищений и воровства — нужен миллиард (на миллиард советских рублей можно было построить пару атомных ракетных подводных лодок)! Сухопутные генералы всё же пошли на доклад. В Совете Министров перед представителями военного ведомства, покрутили пальцем у виска, дали понять, что «динозавр» должен благополучно умереть от старости, и план восстановления укрепрайона отправили пылиться в архив. А вот менее расточительные, но всё же крайне затратные учения почему-то не отменили, и подготовкой к ним задрочили пулемётный полк.
Офицеры паниковали, ожидая прибытия комиссий из различных ведомств и управлений. Строительство лагерей близилось к завершению, полигоны обновили, имущество вывезли в лес, работа велась даже в последние часы. Наконец объявили о «начале войны», прозвучала условная тревога, и военные комиссариаты города приступили к своим обязанностям по формированию соединения.
Свою задачу военкоматы выполнили количеством успешно, но вот качеством… Военкоматчики нагнали десять тысяч гражданских мужиков в лесные пункты сбора, свезли в автобусах и на грузовиках отловленный полупьяный и ошалелый контингент, а командиры напомнили цивильным «шпакам» почём фунт лиха, и что они по-прежнему являются пушечным мясом на случай войны.
Офицеров-танкистов призываемых из запаса, комбат Туманов, начальник штаба Шершавников, Громобоев и командиры рот в течение года тщательно отбирали по документам, командиры рот фильтровали и зачищали списки сержантов и солдат, отбраковывали судимых, клиентов психоневрологических диспансеров и постояльцев ЛТП. Но, как ни старайся вчитываться в бумажки, пока вживую не познакомишься и не поработаешь — пустое дело этот отбор по характеристикам. Хотя после формирования роты водителей на уборку урожая, Эдуард стал неплохим физиономистом, и если в личном деле было фото, то глядя на него, он почти безошибочно определял, стоит ли с этим типом работать на развертывании. Почти не промахивался и не ошибался кто перед ним: пьянчуга, дебошир или добросовестный трудяга.
В первый день сумели набрать полный комплект офицеров, познакомиться, поставить задачи по сплачиванию воинских коллективов. С командирами было проще и менее хлопотно — всего-то сотня человек. В этот же день штатные механики-водители и офицеры под командованием Изуверова совершили марш от железнодорожной станции на танках в полевой лагерь, не загубили ни одну машину. Уже прогресс!
