― Ммм, ― стонет девушка мне в рот, сидя у меня на коленях, имитируя секс, который я видел только в порно. Схватив мои руки и положив их обратно ей на грудь. ― Ммм, да, ― шипит Лорел сквозь зубы. ― Не переставай меня трогать, или я умру.
Это больше, чем я могу вынести.
Медленное напряжение внутри моих яиц растет.
― Черт, ― рычу я. ― Черт, черт. ― Кончу в трусы, чего никогда не делал за всю свою гребаную жизнь, потому что у меня никогда не было девушки, я никогда не был наедине с горячей девушкой до Лорел.
Никогда.
― Ты близко? ― она хнычет.
― А ты?
― Да, да, не смей останавливаться.
Я не смог бы, даже если бы захотел, даже за миллион гребаных баксов, несмотря на неизбежное раздражение, происходящее внутри боксеров.
Когда кончаем, мы дрожим вместе, ее руки скользят по моей шее, теплые губы находят пульс. Лорел утыкается носом мне в плечо, ее губы касаются моего уха.
― Ты мне нравишься. ― Ее пальцы тянутся вверх, играя с завитком на моем затылке. ― Сильно.
― Je vous aussi, ― шепчу я в ее волосы, поглаживая их ладонью, рука скользит вниз по гладкой коже ее спины. Ты мне тоже нравишься.
И это пугает меня до усрачки.
ГЛАВА 16
«Сегодняшнее утро подтвердило — этобезусловно Maybelline».
Ретт
― Просыпайся, козел. Тренер созвал экстренное совещание.
Иисус Христос, это когда-нибудь закончится?
Я приоткрываю веки, поворачиваюсь на голос соседа по комнате, нащупываю телефон, хочу проверить время.
― Как ты сюда попал? Я думал, что запер дверь.
― Это было легко. ― Рекс сдергивает с меня одеяло. ― Вставай. Мы должны поторопиться.
― Что случилось? ― Мои босые ноги касаются пола. Я поднимаюсь.
― Не знаю, но мы должны быть в манеже через пятнадцать минут. Надевай свое дерьмо и поехали. Джонсон за рулем.
Пара брюк и толстовка летят на кровать, почти касаясь моего лица.
Гандерсон уже выходит из комнаты, когда я его окликаю:
― Эй.
Он поворачивается, хватается за дверной косяк.
― Что?
― Кто это сделал?
― Сделал что?
― Не прикидывайся дурачком. Кто, бл*дь, испортил мою машину.
Мой сосед шаркает по деревянному полу, не сводя глаз с бежевой стены позади меня.
― Понятия не имею.
― Может, хватит нести чушь? ― Я натягиваю через голову черную толстовку. Затем спортивные шорты. ― Кто, черт возьми, это был?
― Говорю тебе, я не знаю!
― У тебя хватает наглости стоять здесь и лгать мне в лицо? Прекрасно.
Я собираю свою сумку, запихивая в нее лишнюю пару шорт.
— Это всего лишь встреча ― тебе не придется тренироваться, ― быстро замечает он.
Не обращая на него внимания, кидаю в сумку спортивный ремень, майку и носки.
― Да, ну я бы не выиграл чемпионат NCAA дважды, проматывая впустую свои дни, не так ли, Гандерсон? ― Я смотрю на него, стоящего в дверях. ― Убирайся на хрен, если не собираешься давать мне никакой информации.
Он колеблется.
― Это были девушки из женского общества.
Я выпрямляюсь.
― Что?
Гандерсон пожимает костлявыми плечами.
― Это были девушки из женского общества. Кто-то подумал, что будет забавно, если ты выйдешь на улицу, и твой джип будет завернут в полиэтиленовую пленку.
― Кто трахает девушек из женского общества?
― Я не знаю, все?
Бросаю новую пару теннисных туфель вместе с одеждой.
― Это действительно сужает круг подозреваемых, не так ли?
― Если бы я знал, то сказал бы тебе.
― Да, конечно, ― цинично смеюсь я.
― Слушай, парень, Я помогу тебе довезти джип до дома, ладно? Мы сделаем это после встречи.
― Не беспокойся, мать твою.
― Я пришел на стадион сегодня утром, и что, черт возьми, вижу на парковке? Кто-нибудь из вас, леди, знает ответ, который я ищу?
Тишина.
― Сегодня утром никому нечего сказать?
Мы все тупо смотрим на тренера, который выглядит так, будто у него вот-вот лопнет кровеносный сосуд в центре лба. Он чертовски зол.
― Я видел джип Ретта Рабидо, завернутый в чертов полиэтилен. Кто здесь думает, что это смешно? Кто здесь думает, что это безопасно? Поднимите руки.
Его вопрос встречен тишиной, безмолвием, поэтому он продолжает:
― Да что с вами такое, ребята? ― Шагает в сторону комнаты, обычно предназначенной для просмотра пленок, и швыряет планшет на стол, который использует для расшифровки.
Тренер проводит обветренной рукой по седеющим волосам, заложив руки за голову и уставившись в стену.
― Не знаю, что мне делать. Я должен найти виновного. Если никто не заговорит, вы все отстранены, пока мы не разберемся.
И все же никто не произносит ни слова.
Пока…
― Тренер, я не думаю, что справедливо отстранять всех из-за глупой шутки.
Тренер даже не оборачивается.
― Заткнись, Теннисон. Если вы не можете назвать мне имя, считайте, что вы на испытательном сроке.
Кто-то откашливается.
― Да бросьте, Тренер, ― возражает Брэндон Теннисон. ― Я уверен, что тот, кто это сделал, — он оглядывает комнату, его глаза сузились в опасные щелочки, — тот, кто это сделал, просто пытался пошутить.
― Уверяю вас, дамы, персонал не понял шутки. ― Тренер поворачивается к тренерской команде Айовы, указывая на вспомогательный персонал. ― Мы здесь уже несколько часов обсуждаем варианты. С нашей точки зрения, альтернативы не так уж много. Мы не можем иметь команду, полную маленьких придурков, которые думают, что издевательства над новым товарищем по команде терпимы. Вы взрослые люди. И пора принять наказание, как взрослые мужики.
Один из первокурсников поднимает руку.
― Но, Тренер, разве мы не потеряем сезон, если вы отстраните нас?
― БИНГО!
По комнате прокатилась волна бесчисленного бормотания, ругательств. Жалобы от нескольких храбрецов.
Себастьян Осборн прочищает свое горло, произнося слова, юмор наполняет его глубокий голос:
― Тренер, да ладно, разве мы не можем что-то сделать, чтобы не испортить остаток сезона? Некоторые из нас зависят от стипендии.
Он один из них.
Тренер изучает свои кутикулы.
― Вам, ребята, следовало подумать об этом, когда вы оставили Рабидо на стоянке прошлой ночью.
Осборн не сдается:
― Разве мы ничего не можем сделать? Должно же что-то быть.
― Забавно, что ты спросил. На самом деле, есть вариант. ― Он жестом приглашает Роджера Дэнверса, нашего тренера, присоединиться к нему. Дэнверс с хмурым видом подходит вперед, бросая пару ключей тренеру, который держит их и позвякивает. ― Видишь эти ключи? Это твой билет на свободу.
Растерянные взгляды по сторонам.
― Дэнверс собирается составить список подозреваемых. Эти люди заберут Рабидо и эти чертовы ключи и отправятся в мой дом у озера, чтобы немного пообщаться с командой, и я не хочу видеть ваши гребаные лица в этой комнате, пока вы не разберетесь с этим дерьмом. Следующий маленький мудак, который выкинет шалость, отстраняется от команды и исключается из университета. ― Его глаза-бусинки обшаривают комнату. ― Все ясно?
Коллективный кивок прокатывается по группе.
― Я не расслышал: все ясно?
― Да.
― Ни одной чертовой шутки, или я позабочусь, чтобы ваше время в Айове закончилось.
Тишина.
― Гандерсон. Джонсон. Райдер. Теннисон… ― тренер перечисляет десять имен, которые подозревает в виновности. ― Ну вот. А теперь проваливайте. У вас есть час, чтобы смыться отсюда и дотащить свои задницы в коттедж, пока я их не вышвырнул. ― Он слегка повышает голос, указывая на капитанов: ― Зик и Оз? Поздравляю, вы играете дуэнью (прим.: в испаноязычных странах так называют пожилую женщину, воспитывающую молодых девушек-дворянок). Теперь в мой кабинет.
Вот дерьмо.
