корней.
Материализм и алчность ещё не захватили власть во взаимоотношениях полов, поэтому профессионалок заменяли любительницы, а вместо товарно-денежных отношений царила обстановка щедрости и взаимовыручки.
Зато существовали другие прегрешения, за которые эту расфуфыренную мадмуазель можно было привлечь к ответственности.
Можно было прихватить за жабры за незаконные валютные операции, торговлю драгоценными металлами, тунеядство, наконец.
Был бы человек, а статья найдётся.
Щёлк!
Девушка пододвинула к себе стоящую на столе пепельницу и прикурила сигарету.
Мальборо, естественно.
Белогорский понял, что попытка ей помешать будет выглядеть нелепо, ведь в пепельнице уже лежало несколько раздавленных окурков.
Чтобы скрыть неловкость, он снова уткнулся в дело. При задержании при ней было обнаружено 120 долларов США, 40 немецких марок, а также чеки «Внешторга» на 300 инвалютных рублей.
«Зачем ты это делаешь»? — хотелось спросить ему, — «зачем тратишь свою молодость и красоту на эту грязь и пошлость»?
— Откуда у вас валюта? — вместо этого произнёс Белогорский.
— Подбросили, — снова пожала плечами девушка. — Или сумки перепутали, случайно в мою положили…
— Свидетели говорят, что вы приставали к иностранцам
— Они у меня просто дорогу спросили! Не забыли, что я на инязе учусь?
— А чеки «Внешторга»?
— Так, они у меня дорогу до «Берёзки» спрашивали. Я как сознательная гражданка вызвалась их довести, — невозмутимо пояснила девушка. — Они попросили меня чеки положить в сумочку, чтобы у них из карманов не выпали.
Издевается, окончательно понял Белогорский.
И только он открыл рот, чтобы приземлить зарвавшуюся особу, как дверь распахнулась, и в неё вбежал старший прокурор Петрищев, непосредственный начальник всех троих, сидящих в кабинете.
Он находился в состоянии нервного оживления, отчего двигался очень резво и время от времени невпопад подмигивал.
В общем, был сам на себя не похож.
— Алла Вячеславовна, — подмигнул он, — вас с нетерпением ожидают в моём кабинете.
— Но мы только начали, — не понял Белогорский.
— С тобой будет отдельный разговор, — Петрищев снова подмигнул, но уже сурово.
Бог ведает, как у него это получилось. Но смотрелось так, словно вся вина за задержание гражданки Мазейкиной лежит исключительно на Белогорском. И ответит он за это прискорбное событие самым строгим образом.
— Чао, мальчики, — «чудное видение» с королевским величием поднялось со стула и прошествовало к входу. — Пока, прокурорыш.
* * *
— «Комитетские» за ней приехали, — прокомментировал Звонарев.
Весь кабинет прилип к окну, наблюдая, как мужчина в сером костюме распахивает перед недавней задержанной заднюю дверь чёрной «Волги».
— Зачем? — удивился Белогорский.
— «Боец невидимого фронта» — усмехнулся ветеран Ухов.
— Ты что, не слышал о «медовых ловушках»? — удивился Звонарев. — Подкладывают такую вот принцессу иностранному дипломату или военному атташе. А потом говорят: либо твоя супруга и руководство узнают о глубине твоего морального падения, либо живи, радуйся и наслаждайся «комиссарским телом». Но будь любезен, помогай Стране Советов.
Он добавил пару подробностей, от которых у впечатлительного Белогорского покраснели уши.
Его девушка ранила в самое сердце.
Она не такая, не может быть такой, — думал прокурор. Все эти гадости сочиняют пошлые люди.
А то, что она работает на КГБ, даже к лучшему. Значит, она не проститутка, не валютчица, а настоящая комсомолка и патриотка.
Жаль, что они никогда не встретятся больше.
И тут Белогорского, словно поразила молния. На столе всё ещё оставалось её дело, а там был записан домашний адрес.
Глава 16
Ирина к ухаживаниям прокурора Белогорского отнеслась равнодушно, никак не поощряя его, но и не отталкивая.
Она как-то сразу перешла на такую ступень знакомства, словно они общаются тысячу лет и успели друг другу немного надоесть.
Увидев прокурора у своего подъезда в первый раз, она не произнесла ни слова, лишь изумлённо подняла бровь.
Белогорский, который для солидности пришёл в форме и с увесистой кожаной папкой, пролепетал что-то насчёт бумаг, которые «забыли подписать».
— Не здесь же мы их подписывать будем, — усмехнулась Ирина.
У неё получалось говорить без интонации, но таким тоном, что у прокурора мурашки бежали по спине. Словно в каждом её слове содержался бесстыдный двойной подтекст.
— Можно и здесь где-нибудь… — Белогорский покосился на свежепокрашенную лавочку. — Или отойдём? Как вам удобнее…
Он беспомощно оглянулся, натыкаясь на любопытные взгляды бабок у соседнего подъезда, автолюбителей, собравшихся у старенького «Запорожца» и даже двух пацанов на остановившихся качелях.
Визит прокурора, да ещё и к «соседке-шалаве»… Что может быть любопытнее? Событие месяца, если не года.
Ирина в приталенном нейлоновом плаще и кожаных сапожках выглядела, словно только что сошла с обложки модного журнала.
«Блестят обложками журналы… на них с восторгом смотришь ты… Ты в журналах увидала, королеву красоты!» — звучало в голове у Белогорского.
Прокурор «поплыл»…
— Мне удобнее у меня дома, желательно в кровати, — зевнула Ирина. — Не спала всю ночь, — пояснила она тут же. — Пойдёмте, я хотя бы кофе сварю.
Девушка, не оглядываясь, зашла в подъезд, словно ни капли не сомневаясь, что Белогорский последует за ней. Тот действительно пошёл, потея от мыслей о том, чем же таким «валютная» Ирина была занята всю прошлую ночь.
Ирина жила в просторной, светлой и очень дорого обставленной двухкомнатной квартире. Прокурор опытным взглядом подмечал туркменский ковёр на стене, ГДР-овскую стенку, которая ломилась от хрусталя, сверкающую полированными боками радиолу «Ригонда» и прочие предметы роскоши, мало сочетавшиеся со статусом отчисленной за неуспеваемость студентки.
По долгу службы неплохо разбираясь в ценах, Белогорский понимал, что на содержимое этой двушки он не заработает даже до пенсии.
Девушка оставила его на кухне, а сама пошла переодеваться.
В голове у Белогорского то
