ещё можно было свалить вину на Святко, то сейчас было предельно ясно, что действовал кто-то другой. Возможно даже не один.
— А люди возле сруба? — спросил я, — Их уже опросили?
— Гуляет народ, княжич, — хмуро ответил Никита, — Не до того им.
— В смысле не до того?! — воскликнул я и тут же поморщился от новой вспышки головной боли, — Их вообще что-то беспокоит, кроме тризны? Я все понимаю, проводы князя и всё такое, но это уже перебор! Убийца напал на княжну посреди праздника? Нормально! Убили старейшину рода на глазах у нескольких сотен горожан? Вообще отлично! Веселимся! Весь ближний круг валяется без сознания? Единственного наследника тащат на костёр? Гуляй народ! Тризна же! А что дружинный дом горит, всем похер! Это как так, Никит? Им вообще на все насрать?
— Не суди строго простой люд, княжич, — хмуро ответил десятник, — Невдомек им до тягот правящего рода. А что стрелял кто-то, так взяли мерзавца стражи. Остальное и не видел никто. Наверняка кто-то из старших покровом крыльцо закрыл. Испокон так было. У князей — свои тяготы, у люда простого — свои.
Я представил себе, как посреди праздника в честь девятого мая кто-то пристрелил заметного политика и только покачал головой. Как минимум, началась бы жестокая паника. Бегство, давка, нашествие силовиков. А потом долгие годы разбирательств кто где стоял и что при этом делал.
Местное население, безусловно, не так остро реагировало на смерть отдельных людей, но какая-то реакция должна быть? Почему никого не заинтересовала суета ближнего круга княжны? Почему, даже когда я вырубил весь совет рода, никто не подошёл и не спросил в чем дело?
— Что-то не верится мне в такое безразличие, Никита, — покачал головой я, — Криво это всё выглядит. С какой стороны не посмотри.
— Прохор идёт, — кивнув куда-то мне за спину, произнёс десятник, — Может ему что-то узнать удалось.
Я развернулся и вопросительно посмотрел на приближающегося воеводу. Прохор на ходу покачал головой и что-то жестами показал Никите. Десятник коротко кивнул и отправился к толпе шумящих за углом людей.
— Не найдём мы хвостов, Алексей, — хмуро прогудел богатырь, — Рядом с дверью половина горожан побывала. И женщины и мужчины. Каждый второй, по традиции, ленту на дверь повесил, в память о воинах павших. Парни сейчас ещё вопросы задают, но не верится мне, что найдут они что-то. Тебя Храбр искал. Говорит, не можно наследнику княжества на проводы отца не прийти. Не ешь, не пей, но за столом будь, дабы память родителя почтить.
— Опять это "можно-не можно", — зло сплюнул я, — Княжна как? Видел её?
— Не ведаю, — покачал головой Прохор, — Идем, княжич. Сам посмотришь, а я рядом посижу. Может и насмотрим чего.
— Тоже думаешь, что организатор поджога с нами за одним столом сидеть будет? — прямо посмотрев на собеседника, спросил я.
— Будет, — уверено кивнул воевода, — Только мы эту пакость сразу не увидим. Жаль, брат твой старший погиб. Он бы сразу правду найти сумел. Сильный дар у Михея был, да без него теперь как-то обходиться придётся.
— Старики меня при встрече словом правды проверяли, — шагая ко входу в терем, припомнил я, — Если его применить?
— На всех? — с сомнением в голосе, уточнил великан, — То ведь другое, Алёша. Слово правды на опыте и знаниях старших основано. Вопрошающий одно видит, стражи — другое. А потом вместе всё складывают. Яромир свои знанию отцу твоему передал, а тот старшему сыну.
— И теперь их у нас нет, — подвёл итог я.
— Нет, — подтвердил Прохор, — Да и не пойдёт на это никто из уважаемых людей. Словом только татей лютых, да предателей рода проверяют. Предложить такое кому-то из старших — обида смертельная.
— Классно, — зло усмехнулся я, — Одним махом всё княжество лишили инструментов для определения истины, а то, что осталось, использовать нельзя. Обидятся ведь! А то, что мы на этом пиру все сдохнуть от яда можем, это не беда. Это так, мелочи житейские…
— Мы знаем, что враг засел в княжьих палатах, Алексей, — негромко ответил Прохор, — Из того и будем исходить. Коли выдаст себя чем лиходей, то будет повод его схватить. А ежели нет — ждать случая удобного придётся.
— Посмотрим, — хмуро ответил я. В сложившейся ситуации можно было найти всего один плюс. Теперь я наверняка знал, что никакого зелья правды или соответствующих артефактов у местных нет. А значит они будут исходить только из моих слов. Утешение слабое, но какое есть.
Мы наконец добрались до пиршественной палаты и Прохор распахнул передо мной двери.
— За честь и славу павшего князя и сынов его! — прогремел над столом чей-то громкий голос.
Три десятка мужчин поднялись в едином порыве и сдвинули вместе свои чаши, щедро поливая стол напитками, во славу богов, предков и погибших.
— За честь и славу! — ударил по ушам слитный рев.
Большинство из присутствующих я видел впервые. Некоторые лица были знакомы и всего нескольких я знал лично. Скорее всего, каждый из гостей имел полное право находиться в этом зале. У них было полно заслуг перед князем и даже какая-то часть крови правящего рода в жилах. Однако, меня не оставляло ощущение, что среди этих людей скрывается враг. Один он или нет, я не знал, но он точно был здесь. И даже по первой реакции собравшихся можно было сделать какие-то выводы…если бы я владел нужными навыками.
— Приветствую достойных мужей, — привлекая к себе всеобщее внимание, громко произнёс я, — Здравствуй, княжна.
Разговоры мгновенно стихли и на меня уставились несколько десятков пар глаз. Даже те, кто сидел ко мне спиной, не поленились развернуться. Некоторые смотрели с интересом, некоторые с удивлением, но многим я был просто безразличен. И только Тихон, сидевший по левую руку от вдовы князя, не сумел сдержаться и желчно проворчал:
— Вот и пришлый пожаловал. Что-то не торопился ты почтить память племянника моего. Дела, видать, важные были?
Я молча улыбнулся и прошёл к пустому месту во главе стола. Раньше там сидел князь. Высокое резное кресло было накрыто белой тканью, а поперёк подлокотников лежал меч.
— Здравствуй, герой, — поднимаясь мне навстречу, тепло произнёс Храбр и добавил так, чтобы слышали все, — Слышал, скорбишь ты сильно, что не сумел всю удаль молодецкую в круге показать. Оттого и решил от участия в тризне воздержаться.
— Верно всё, Храбр, — кивнул я, — Не до того мне было, но Прохор мне слова твои передал. Не стоит чернить память Ростислава непочтением. Никому не стоит.
При этом я прямо посмотрел на Тихона и тот неприязненно тряхнул жидкой бороденкой. Старик не выглядел
