канделябр, он тяжелый. — отправляя в рот последний кусок оленины и шумно отдуваясь, заключил мистер Фокс.
— Убили Вудса, Александр Егорович. — поглаживая мистера Гольцова по плечу, вздохнула мистрис Palashka.
Вот почему убили Вудса, а жалеют — Гольцова? Что за несправедливость?
— Жалко-то как мальчонку, молоденький совсем! — мистрис Palashka вдруг всхлипнула и закрыла лицо передником. — Он у меня простыни новые просил, а я не дал-а-а… Сказала: нечего-о-о… расходы одни-и-и… А его убили-и…
Ну хоть что-то! — я довольно кивнул.
У леди Кэтти чувствительно задрожали губки. Неужели она обронит слезу о бедном английском секретаре? — в полном восторге подумал я. Да она ангел доброты!
— А он там лежи-и-ит наверху… Вот и выходит, правильно я новую простынь не дала, пропа-ала-а бы простынка, как есть пропала теперь… — и от правильности собственных действий мистрис разрыдалась еще пуще.
— Палаша… — устало сказал милорд.
Я же только вздохнул.
— Как — убили? — растерянно прошептал мистер Гольцов и уже не задумываясь об этикете, плюхнулся на стул. Прямо в присутствии милорда! Без разрешения!
— То вам лучше знать — как? — Дженкинс окинул мистера Гольцова насмешливым взглядом и весь его вид говорил: глядите, каков актер!
— Но я ничего не знаю! Джереми… мистер Вудс пошел в банк… «Кэмпбелл». А я, специально, в другой. А оттуда — проулками… За мной погнались и догнали, я дрался…
Дженкинс многозначительно усмехнулся…
— Но не с Вудсом! — заметив эту усмешку, вскричал мистер Гольцов. — Бандиты уволокли меня в подвал, и я был там, вот до сих пор, пока не вырвался!
— И кто это может подтвердить? — хмыкнул Дженкинс.
Мистер Гольцов порывисто обернулся к управляющему… и потрясенный обрушившимися на него подозрениями, сдается, только теперь вспомнил, что тот тоже мертв! По лицу его пробежала стремительная смена выражений: растерянность, отчаяние, и да-да, испуг! Я так и знал, что он вовсе не столь бесстрашен, как прикидывается!
— В этом убийстве тоже его подозреваете? — мистер Фокс ткнул жирной вилкой в сторону мистера Гольцова.
— Никак нет, сэр! — с неожиданным довольством в голосе ответствовал тот. — На сей раз у меня совершенно другой подозреваемый! — он уставился на Бартона… потом перевел взор на мистрис Palashka, мазнул взглядом по мне, как по пустому месту… дерзко уставился на смутившуюся мисс Беклбек… и осмелился покоситься на милорда!
Возмущенный подобным поведением, я даже вскочил… и неизвестно, сколько неподобающего мог бы позволить себе в гневе, если бы…
Во входную дверь били с такой силой, что грохот донесся даже сюда! Послышались стремительные шаги — не шаги даже, бег! И в столовую, вопреки всяких правил, ворвался привратник Ivashka.
— Мистер Бартон! — кинулся он к покрасневшему от гнева дворецкому, но прежде, чем тот успел разразиться речью, Ivashka завидел милорда, и встал во фрунт, прижимая ружье к ноге. — Осмелюсь доложить, барин! Мистер Бартон не велели больше никого пущать, пока баре не отобедают, будь то хоть святой Джордж, хоть сам премьер-министр Питт…
— И кто там — святой Джордж? С драконом или без? — выискивая, что еще вкусного есть на столе, осведомился мистер Фокс.
— Никак нет, сэр! — отрапортовал Ivashka. — Дракона не имеется! И святого Джорджа тоже… Там… премьер-министр… мистер Питт, сэр… с солдатами… Но ежели барин велит не пущать, так мы и премьер-министра того… не пустим… хоть с солдатами, хоть без…
— Секретаря удержать не смогли. А туда же против премьера… — прошипел Бартон, нервно обтирая лицо салфеткой и, видно от растерянности, запихивая ее в карман — теперь мрачную черноту его сюртука украшало кокетливое кружево.
Милорд обвел взглядом столовую. Застывших, точно статуи, Бартона и мистрис Palashka. Горничных — Бесси, Бет и даже Steshka — вроде бы невзначай заглядывающих в распахнутые двери. Мистера Гольцова, с приоткрытым в изумлении ртом (наблюдать растерянность столь простонародную мне было куда как приятно!). Мисс Беклбек, держащую за руки своих питомцев: аж подпрыгивающего от любопытства юного лорда Майкла, и мисс Кэтти, прилично испуганную. А глаза у нее блестели не иначе как от невыплаканных слез!
Посредине обеденного стола, лицом в скатерть, сидел труп управляющего банком!
— Мэри, я же просил увести детей! — почти простонал милорд.
Мисс Беклбек лишь вздрогнула и крепче вцепилась в руки юного лорда и леди Кэтти. Кажется, ей было страшно, хотя ей-то чего бояться?
— Так может и труп отсюдова того… вынесем, а, барин? — предложил Ivashka и даже прислонил ружье к столу, принялся деловито поддергивать рукава.
Лицо Дженкинса жутко исказилось, и он сделал шаг вперед…
— Не успеем. — одними губами, так что расслышал его только я, шепнул милорд и уже возвысив голос, скомандовал. — Впустить! — и обернувшись к домочадцам, объявил. — Мы ни в чем не виноваты, и нам нечего скрывать!
— А что два трупа в доме, так с кем не бывает. — продолжая уписывать жаркое, философски покивал мистер Фокс.
За что удостоился недобрых взглядов от мистрис Palashka и мисс Беклбек разом. Обе дамы невольно переглянулись и тут же принялись смотреть в разные стороны.
Снова раздался топот шагов — на сей раз шло много народу и… в столовую вступила изрядная толпа. Сказал бы даже — ввалилась, но премьер-министр Британии в сопровождении сподвижников никак ввалиться не может, только вступить.
— Мистер Питт, сэр! — милорд слегка поклонился возглавляющему процессию пожилому джентльмену лет тридцати двух. — Лорд Гренвиль! Чему обязан?
— Хо-хо, Гренвиль! Что вы здесь делаете? — проигнорировав премьера, другому джентльмену мистер Фокс вполне дружески помахал перепелом на вилке. Матушка барона Гренвиль хоть и была из семейства чистейших тори, зато по отцу, лорду Джорджу, он происходил из вигов, а потому поддерживал неплохие отношения с представителями обеих парламентских партий.
За спиной у джентльменов молчаливыми тенями застыла четверка солдат. И все вооруженные! Дело плохо.
— Меня… меня попросили прибыть сюда как лицо нейтральное. — барон нервно сглотнул. Глаза его не отрывались от трупа за столом. — И увы, кажется, не зря.
— Милорд Воронцофф! Мне крайне неприятно приходить в ваш дом по столь чудовищному поводу… но я получил донесение, что в доме русского посла — в вашем доме — убивают британских подданных! И вижу теперь, что это правда! — чеканные черты премьер-министра не дрогнули, но взгляд его переместился на труп, столь запросто лежащий на столе, словно так и положено.
Я чуть не воспарил над собственным стулом! Желание высказаться и невозможность открыть рот рвали меня на части! Неужто никто из джентльменов не слышит, что он сказал! Неужто никто не догадается! Я понял, что все отчаянные усилия этого дня висят на волоске, а время! Время истекает! Время! За спинами джентльменов я скользнул к золоченым часам над камином… и
