произошло около 1800 года. Новинкой стало не накопление капитала, а накопление знаний, защищенных вновь накопленной идеологией буржуазного дела. Ручной топор ахейцев (по сути, скорее нож и даже снаряд, чем топор) оставался неизменным на протяжении более миллиона лет накоплений и использовался даже ранним Homo sapiens, прежде чем он приделал к нему рукоять. Затем его потомки начали шлифовать его, превращая в прекрасные предметы позднего каменного века. Но до тех пор топор был накоплением без всяких улучшений.
Я еще раз повторяю, что уникальность последних двух столетий заключается в гигантском улучшении, а не в рутинном накоплении капитала, которое это улучшение сделало прибыльным. В своих книгах и выступлениях на TED Ридли изображает топор и компьютерную мышь рядом друг с другом. Они поразительно похожи, поскольку оба сконструированы так, чтобы плотно прилегать к человеческой руке. Но один из них - это технология, замороженная на 1,3 млн. лет. Другая - чистое усовершенствование, изобретенное в 1963 году и творчески уничтоженное на наше благо всего через пятьдесят лет, когда на ее место пришли движения руки над внимательным экраном. У кого сейчас есть механическая пишущая машинка? У кого черно-белый телевизор? Где навыки телефонных операторов (350 тыс. человек в США в конце 1940-х гг.), или лифтеров, которые были в каждом высотном здании до 1950-х гг. Такие физические и человеческие накопления капитала ушли, улетели, исчезли как дым. Но совершенствование знаний о том, как делать компьютеры или как понимать спрос и предложение на рабочую силу, осталось. И если мы сейчас не уничтожим его, то буржуазная сделка тоже останется.
За исключением нескольких отдельных голосов, таких как голоса Шумпетера и Мокира, Ника фон Тунцельмана и Уильяма Баумоля, экономисты мало что могут сказать о причинах процветания.¹² Большинство из них продолжают пытаться вернуть процветание в накопление, отбрасывая инновации. Мэтт Ридли обеспокоен "глубоким нежеланием квалифицированных экономистов ... определить, что такое процветание и почему оно произошло с нашим видом".¹³ Возможно, он не отдает должное открытиям историков экономики за последние семьдесят лет и возрождению интереса к исторической экономике за последние двадцать лет среди экономистов, которые в иных случаях были бы исторически нелюбопытны.¹⁴ Однако принудительное укладывание истории в прокрустово ложе накопления капитала действительно равносильно отсутствию любопытства к тому, как процветание зависит от творчества. В 1959 г. либертарианский журналист Джон Чемберлен отметил этот недостаток: "Люди могут жить только творчески", - писал он,
когда сотрудничество - это вопрос свободного выбора, добровольного подхода. . . . Экономисты в целом упускают из виду важность "х" изобретений и "у" технологических инноваций. . . . Темпы и частота возникновения перебоев должны оставаться в значительной степени неизвестной величиной до тех пор, пока экономист не сможет выявить причины изобретения, творчества как такового.¹⁵
Поэтому я предлагаю для описания современного мира не "век капитала (изма)", а "век совершенствования" или аналогичное выражение. В "капитализме" нет ничего автоматического в росте капитала, хотя с 1776 г. и особенно с 1848 г. многие считают, что это так. В частности, большие масштабы финансового накопления имеют мало общего с ним. Только с появлением железных дорог эта часть благосостояния стала сильно зависеть от финансовых рынков. Маленькие или несуществующие кучки, такие как у молодого Джона Д. Рокфеллера или молодого Билла Гейтса, могут расти со скоростью, намного превышающей нормальную, если в то время и в том месте, где наступило благосостояние, которое позволяет и почитает буржуазию, цивилизацию, поклоняющуюся бизнесу. До ее прихода большие кучи финансового капитала, как, например, в Испании, регулярно растрачивались на аристократическое позерство, финансируемое за счет налогов на периферии и сохраняемое местной элитарностью, отгороженной высокими транспортными расходами.¹⁶ Частичные завоевания английского короля Генриха II в Ирландии, которую последующие английские короли редко посещали, использовались для комплектования армий и финансирования войн во Франции, Шотландии и Святых землях.¹⁷ Накопленный финансовый и человеческий капитал изымался или очаровывался за пределами страны: "Миссис Макграт, - сказал сержант, - не хотите ли вы сделать солдата из своего сына Теда?"
В использовании накопленного капитала в "современную капиталистическую" эпоху нет ничего особенного - кроме того, что это произошло именно сейчас, в уважающей бизнес цивилизации. Люди и до 1800 г. использовали финансовый и реальный капитал, если это казалось хорошей идеей, как, например, в Месопотамии ХХ в. до н.э., в сделках, записанных на глине. Прибыль получали, как это было в торговой Афинской империи V века до н.э. "Добровольный подход" в экономических отношениях очень древний, восходящий к покупке бус из раковин и обсидиановых ножей. Торговля не была мелкой и не ограничивалась потреблением богатых. Например, обсидиан, вулканическое стекло, был очень локализован в поставках, но спрос на него был повсеместным: для уборки зерна серпом, а также для других целей использования его исключительно твердых и острых краев. Археолог Стивен Митен рассказывает об обмене бусин из раковин на обсидиан на Ближнем Востоке уже в 6 500 и 9 600 гг. до н.э.¹⁸.
Древность и повсеместность торговли - общее место среди археологов и антропологов. Берндты в своей классической работе 1964 г. "Мир первых австралийцев" в разделе "Торговля" отмечают, что "в традиционном обществе аборигенов существует более или менее постоянное движение товаров. ... . . Лугга говорят, что они не умеют правильно делать бумеранги: они предпочитают их импортировать. . . . Центральноавстралийские щиты попадают... в голову [среднезападного австралийского] маршрута Каннинг-Сток [в нескольких сотнях миль от места происхождения щитов]. . . . Жемчужные раковины Кимберли [с северо-западного побережья] путешествовали через всю Австралию" вплоть до полуострова Эйр, расположенного в четырнадцати сотнях миль от него.¹⁹ А за десятки тысяч лет до этого, еще в материнской Африке, на заре культуры Homo sapiens, украшения привозили по торговым каналам с морских побережий за сотни миль.²⁰
В 1979 г. Брейдель завершил свое трехтомное исследование фактов "капитализма", отметив, что даже в его идиосинкразическом понимании связывания местных рынков международной, высокоприбыльной и якобы монополизированной торговлей (его отличие от других форм торговли проистекает скорее из левых предрассудков, чем из исторических фактов), "капитализм" был древним:
На протяжении всей этой книги я утверждал, что капитализм потенциально существовал с самого начала истории. . . . Однако было бы ошибкой представлять капитализм как нечто, развивающееся в несколько этапов, ... при этом "настоящий" капитализм появляется только на поздней стадии, когда он захватывает производство, а единственным допустимым термином для раннего периода является меркантильный капитализм или даже "докапитализм". . . . Все многообразие форм капитализма - коммерческий, промышленный, банковский - уже использовалось во Флоренции XIII
