Оторвавшись, чтобы глотнуть воздуха, Деймиан пробормотал:
– Такая отзывчивая…
Эйтин издала прерывистый вздох наслаждения, побуждая его продолжать. Ее бедра под ним дернулись вверх, но не от боли. Окончательно затерявшийся в чувственной вибрации в крови, он вел ее по остро отточенному краю желания, подталкивая возбуждение выше и выше.
Деймиан слегка приподнялся, чтобы распустить шнуровку на бриджах, затем усмехнулся, когда ее дрожащие руки с готовностью помогли ему стащить штаны с его напряженных бедер. И снова вклинилась мысль, что она слишком пылкая, ее движения слишком уверенные, но ведет она себя не как опытная, умелая проститутка, а просто как женщина, обладающая тайным знанием, как доставить удовольствие своему мужчине. Снова всколыхнулись вопросы, но они отступили, когда его руки завладели ее округлыми бедрами.
Эйтин прерывисто вздохнула, когда он скользнул по ее телу, поймав ртом чувствительную мочку уха. Он втянул ее, обвел языком, дразня, терзая, а колено втиснулось между мягких бедер, открывая ее для грубоватого вторжения. Ее тело изогнулось навстречу, питая пламя страсти, бушующее внутри. Его страсть к этой женщине была подавляющей, усмиряющей.
Он добивался ее самым примитивным способом. Но, глядя в янтарные глаза, обрамленные кольцами зеленых крапинок, Деймиан внезапно понял, что это она претендует на его сердце, на его душу. Их встреча была предназначена свыше, предсказана его видениями. Страсть, которую он испытывал к Эйтин, простиралась глубже, достигала его бессмертной души, затрагивала так, как никогда прежде не затрагивала. И никогда не затронет. Только Эйтин.
Дерзкая девчонка—лгунья, он был уверен в этом. Улыбка заиграла на его губах, и Деймиан почувствовал себя самым настоящим хищником. Он выведает у нее правду, раскроет все ее тайны и секреты, и сделает это постепенно, не торопясь.
Он упивался ощущением того, как его твердое тело вжимает ее в матрас, хотел, чтобы ее мягкие руки стискивали его спину, когда он будет входить в нее. Ему хотелось оказаться внутри нее немедленно.
Затем его рот нашел ее пылающую сердцевину. Сначала ее рука упиралась в его плечо, словно сопротивляясь, но вскоре острые ногти стали царапать его тело, ей захотелось большего. Неспособный думать, он утонул в ослепляющем наслаждении настойчивого скольжения языка по ее влажной плоти.
Хватая ртом воздух, она разлетелась на тысячи осколков, задрожав у его рта. Сдерживаясь из последних сил, он приподнялся на колени и вошел в нее одним твердым, уверенным толчком, вырвав у нее громкий, протяжный стон, потом он сомкнул свой рот на ее губах, ловя ее наслаждение и делая его своим. Он врывался в нее снова и снова с почти неистовой силой. Каким-то осколком сознания он беспокоился, что может напугать ее, но вскоре почувствовал, что ее бедра приподнимаются назстречу, их тела распадаются на части и вновь соединяются в прекрасном танце страсти и любви.
Стрела молнии пронзила его плоть снизу доверху, ударив в мозг, затем с удвоенной силой врезалась в пах. Его тело выгнулось, семя полилось в ее зовущий жар. Обладание было полным. Отныне она принадлежит ему. Навсегда.
С трудом удерживая остатки сознания, он, чтобы не раздавить ее своим весом, скатился на бок и притянул Эйтин к себе.
– Моя, – прошептал он ей в волосы, ощущая покой, которого не знал прежде. Покой возвращения домой.
Прежде чем выйти из крепости, Эйтин остановилась, чтобы поглубже надвинуть капюшон накидки. Дрожь пробежала по телу, но она не имела никакого отношения к тяжелому утреннему туману, который окутывал все вокруг. Эта дрожь была вызвана явственным ощущением, что за ней наблюдают. Оглядев замковый двор, она не заметила никакого движения; было еще слишком рано даже для слуг. Ей хотелось оказаться на полпути в Койнлер-Вуд прежде, чем кто-нибудь заметит ее отсутствие.
Живот снова подвело, но это от страха, а не от утренней тошноты, вызванной беременностью. Со вздохом она поспешила вниз по ступенькам к конюшне в дальнем конце двора. Войдя, приостановилась и оглянулась назад, ожидая увидеть преследователя.
– Это чувство вины терзает душу, – пробормотала она себе под нос.
Несколько лошадей приветствовали ее тихим ржанием, когда она молча пошла вдоль длинного ряда стойл, погруженного в глубокие тени. Лошади высовывали головы, и Эйтин, проходя, дотрагивалась до их холодных бархатных носов. У последнего стойла – самого большого, одна из двойных дверей была открыта, впуская серый свет.
Какой-то высокий юноша чистил щеткой великолепного черного коня, разговаривая с беспокойным животным тихо и успокаивающе. Эйтин заморгала, заметив явную печать Шеллонов в чертах красивого юноши. Те же черные вьющиеся волосы, то же безупречно прекрасное лицо. Она прикинула, что он приблизительно в возрасте оруженосца, еще слишком юн для рыцарства, но очень скоро еще один представитель рода Шеллонов станет похищать сердца неблагоразумных девушек. Она улыбнулась.
Словно почувствовав ее присутствие, юноша поднял глаза, затем почтительно кивнул:
– Доброе утро, миледи.
– Ты приехал с лордом Шеллоном?
– Да, я его оруженосец, Моффет. Могу я чем-нибудь помочь? Позвать конюха? – Он огляделся, явно находя странным, что она одна в такой час.
Эйтин послала ангельскому юноше успокаивающую улыбку.
– Нет, не стоит звать его. Я просто собираюсь на утреннюю прогулку. Пожалуйста, продолжай чистить лошадь, милый Моффет, я не буду тебя отвлекать. – Она отвернулась, но заколебалась, снедаемая любопытством. – Как тебе нравится служить леди Гленроа?
Тамлин Макшейн была женщиной мягкой. Эйтин стало интересно, распространяется ли эта мягкость на оруженосца мужа, который, совершенно очевидно, является его незаконнорожденным сыном. Эйтин не знала, как бы она сама отреагировала на то, что у ее мужа сын от другой женщины. Однако лицо Моффета излучало такую очаровательную открытость, что она не могла не почувствовать к нему расположение. Он же не виноват в обстоятельствах своего рождения.
– Леди Тамлин терпелива со мной, добра. – Полные губы приоткрылись в улыбке, показывая, что его ответ идет от сердца. – Она суетится вокруг милорда… но это приятная суета, вы понимаете? Он тоже носится с ней, но она просто говорит «да, Шеллон» или «нет, Шеллон», а потом поступает как хочет. Граф не знает, что делать с ее своеволием. Однако он часто улыбается. Приятно видеть милорда счастливым. Слишком долго он печалился.
Эйтин кивнула, снимая с крючка уздечку.
– Похоже на нашу Тамлин. Я бы побоялась сказать «да» или «нет» Дракону, а потом игнорировать его желания. Он выглядит таким устрашающим. Мужчины из рода Шеллонов любят командовать направо и налево.
