Расхохотался Кадмон, услышав это.
– Теперь ты – в моей власти, – сказал он Каэрдину. – Ибо я повелеваю именами, а ты только что сам назвал мне свое, и я знаю, что имя это – подлинное.
– Что ж, – сказал ему Повелитель Затмений. – Испытай свою власть. Посмотрим, что выйдет у тебя из этого.
И заклял Кадмон стоявшего перед ним его именем, но будто бы в никуда кануло заклятье, и не смогло найти своей цели.
– Твое волшебство могущественно, – молвил Каэрдин без всякой насмешки. – И в иное время в ином месте заклятье твое подействовало бы на меня. Но в затмении мое имя звучит иначе, чем ты слышал, и другой я ношу титул. Долго тебе придется узнавать их. А пока посмотрим, что ты сможешь противопоставить существу, у которого нет имени, ведь даже и к таким в час, когда солнце сокрыто, можно отыскать дорогу.
С этими словами он и в самом деле вызвал существо, не имеющее никакого названия и приказал тому напасть на Кадмона. Но Кадмон назвал то существо и наделил его именем, тем самым подчинив себе его, и, сделав это, обратил против Каэрдина. Тогда поднял руку Повелитель Затмений к солнцу, скрытому темнотой, и обратил некую Силу против Кадмона, а тот не смог ни отыскать ее имени, ни даровать ей новое. Потемнел воздух вокруг поединщиков, и исполнился тенями, и из теней вышли другие существа, подобные первому, призванному Каэрдином, и набросились на своего былого родича, сущность которого изменил Дарующий Имена, и разорвали его на части.
Ничего не мог противопоставить Кадмон той Силе, потому что он был как сильнейший борец, под ногами которого вместо твердой земли оказалась вдруг глубокая яма, и он упал на дно этой ямы, и бесплодно было все то, к чему он прикасался, и ничто не желало подчиняться ему в том месте, куда вверг его Повелитель Затмений. И тогда увидел он, что ничто в мире сущем не имеет своего имени или названия, которое исчерпывало бы все его свойства, и поразился своему бессилию. Здесь все соединялось со всем, и слово «человек» ничем не отличалось от слова «песок», или «камень», или «огонь». Так же слова «бог» и «червь», «демон» и «агнец» звучали одинаково и все имена были лишь тенями единого имени, которое не смел и не мог произнести Кадмон. И тогда понял он, что Каэрдин наслал на его разум великое затмение и тем лишил его всякой власти.
Сказал Каэрдин, приставив свой меч к его груди:
– Что скажешь ты, о великий боец, ищущий ссоры, теперь, когда разум твой скрыт затмением и имена отказываются подчиняться тебе?
– Умоляю тебя, – сказал ему Кадмон, – отдай мне драгоценные алмазы с твоих крыльев.
С легким сожалением посмотрел на него Повелитель Затмений.
– Так ты безумен… – Произнес он. – Как жаль. Ни чести нет, ни славы в том, чтобы одолеть калеку.
– Умоляю тебя, – повторил Кадмон, – отдай мне их. Возьми мои глаза в обмен на эти камни, если так этого желаешь.
– Зачем тебе драгоценности с моих крыльев, глупец? – Спросил его Каэрдин.
– Если я не принесу эти драгоценности женщине, владеющей моим сердцем, она разлюбит меня.
– Таково было условие ее любви?
– Да.
– Что ж, – сказал Каэрдин. – Я хочу посмотреть на эту женщину.
Сказав так, он подхватил Кадмона на руки и взмыл в небо. Недолго летели они, потому как если Кадмону не составило труда отыскать след Повелителя Затмений, то и последнему было нетрудно найти дорогу, что привела его к месту, откуда начал Кадмон свое преследование.
Там Повелитель Затмений бросил Кадмона на землю и подошел к женщине. Он долго вглядывался в ее лицо, а она бестрепетно выдерживала его взгляд и улыбалась ему.
– Как твое имя? – Спросил наконец Каэрдин.
– Соблазн.
Прикоснулся к ее лицу Каэрдин и сказал так:
– Ошибся тот, кто давал его. Твоя природа не исчерпывает того, что ты есть.
– Даже и Обладающие Силой могут ошибаться.
– Я знаю.
– Я говорила о тебе, милорд.
– Вот как?
– Неверен свет, остающийся, когда наступает затмение. Тогда в мире возникает множество теней и иллюзий, и каждому легко обмануться.
– Будь это так, ты бы не стала предупреждать меня об этом.
– Разве это имеет теперь хоть какое-нибудь значение? Ты смотрел на меня, ты слышал мой голос, ты касался моей кожи. Ты – мой. Я не властна только над теми, чьи души мертвы, а сердца подобны гладким камням, но ты не таков. Опровергнешь ли ты мои слова? Скажешь ли, что я ошибаюсь? Скажешь ли, что твое сердце не принадлежит мне с того мгновения, как ты посмотрел на меня?
– Мое сердце и все, чем я владею, принадлежит тебе.
Рассмеялась женщина.
– Срежь драгоценности со своих крыльев, – сказала она Каэрдину насмешливо, – и я буду твоей.
Взял Повелитель Затмений острый нож, и срезал сверкающие хрустальные камни со своих крыльев. Но затем подошел он к Кадмону и вложил камни в его руку.
– Отдай ей это, – сказал он Дарующему Имена.
И еще сказал Кадмону:
– Я прощаю тебя за то, что ты напал на меня. Жизнь незнакомца – не такая уж высокая цена, если веришь, что это удержит рядом ту, что владеет твоим сердцем.
– Мне безразлично, кто из вас двоих принесет мне драгоценности, – сказала женщина. – Но неужели тебе нет никакого дела, что Кадмон будет владеть мной, а не ты?
– Невозможно купить то, что не имеет цены, – сказал Каэрдин.
– Я назвала цену.
– Благодарю, но я не нищий и не стану менять меньшее на большее.
– Вот как? – Рассмеялась Соблазн. – Выходит, ты слишком горд для этого?
– Да.
– Я вижу, что гордость – драгоценнейшее из твоих сокровищ. Отдай мне свою гордость, отрекись от нее, стань униженным передо мною – и я оставлю Кадмона и уйду с тобой, и буду с тобой столько, сколько ты пожелаешь.
Задрожал Кадмон, услышав это и с немой мольбой посмотрел на женщину, но та даже не взглянула в его сторону.
Однако Каэрдин остался стоять, как и прежде.
– Каким образом ты ухитряешься сопротивляться мне? – Спросила тогда женщина.
– Госпожа, – с грустью ответил ей Каэрдин, – если я отрекусь от своей гордости, как ты просишь, я не смогу любить тебя столь же сильно, как люблю сейчас.
– Что ж, – сказала она, – ты выбрал. – И положила руку на плечо Кадмона.
Каэрдин отвернулся и распахнул крылья, собираясь оставить их, но едва смог сдержать мучительный крик – боль, которая притаилась до времени, теперь впилась ему в спину подобно хищному зверю. Адамантовые крылья его сочились кровью и за время беседы успели сильно ею пропитаться; когда же он резко раскрыл их, темные капли, подобные рубинам, полетели во все стороны. Несколько капель попали на одежду Кадмона и его женщины, но они не заметили их, завороженные открывшимся им страшным зрелищем. Адамантовые крылья Каэрдина, прежде резавшие сталь и камень так же легко, как свет или ветер, теперь трепетали от малейшего дуновения. Они словно истаяли, превратились в две тени, и было страшно смотреть, как из тени, словно из живой раны, вытекает кровь и неспешно падает в траву.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
