- Оружие нам надо какое-нибудь хоть завалящее, - недоверчиво вертел в руках хлипкий транспарант суровый плешивый мужичок с заплывшим глазом. Подошел к столу и дважды уважительно подбросил на ладони тяжелый бюстик Ленина.
- Василий, наше оружие - правда! - отрезал Андрей Юрьевич, но призадумался и потянулся к телефону.
Однако телефон опередил. Зазвенел, как будильник перед главным экзаменом в жизни.
- Стачком слушает!.. «Петербургские ведомости»?.. Да, собираемся держать оборону до последнего... Да, десять легкораненых и трое с тяжелыми травмами. Милиция первой начала, так и запишите!.. Приезжайте, не опаздывайте, вы не первые. До встречи. - Профсоюз нажал на рычаг, держа трубку в руке. Но телефон не позволил даже секундную передышку, тут же снова залился тревожным кукареканьем. - Наверное, «Вечерний Петербург». - Андрей Юрьевич отпустил рычаг: - Стачком... То есть как на хер отрубите свет и воду?! Вы не с нами? Вы на чьей стороне?.. А мне плевать на такие законы, которые позволяют не платить рабочим зарплату! Вы посмотрите в глаза их женам! - Профсоюз в сердцах швырнул трубку. - Если мы против американцев, то, видите ли, должны сами погасить долги за электричество. Есть же на свете такие козлы! - поделился он услышанной несправедливостью с присутствующими.
- Придумал! - отвлек суровый плешивый Василий с заплывшим глазом. - У нас в цеху пики лежат. Мы оградХу для кладбища шабашим. Аида, народ, вооружаться! - А бюстик Василий уважительно поставил на место.
Наиболее горячие головы устремились за плешивым на выход.
- Только не затачивайте пики! - крикнул повернувшимся к нему спиной людям Андрей Юрьевич.
В дверях людской водоворот притормозил. Сквозь него к Юрьевичу протолкались дед Михеич и рослый плечистый детина из Храмовых ребят.
- Вот, - толкая перед собой пленника, довольно доложился дед Михей, - шпиона поймали.
- Кузьмич? - даже на мгновение растерялся профсоюз. - А ты как здесь?
Пленник распрямил плечи:
- Я всегда вместе со своим народом! Может, на каком участке опытные командиры нужны? Кофейком не угостишь?
- Валил бы ты отседова, Коммунизмыч. Не путался бы под ногами! - будто вступил в дерьмо, поморщился Андрей Юрьевич.
Дважды повторять не пришлось. Коммунизмыч испарился.
- А вы почему патрулирование территории прекратили? - вырос над столом профсоюз, гневно сверля глазами Михеича и его подмастерье. - А вдруг сейчас на вашем участке менты забор штурмуют, кто объявит тревогу?!
- Да мы чайку... - покаялся Михеич.
- Думаешь, если Совет ТРУДОВОГО коллектива, так и дисциплины больше нет?! Вас сменят через два часа. Ну-ка, шагом марш на пост!
Дед Михеич и его великовозрастный подмастерье испарились. А Андрей Юрьевич поднял трубку, чирикнул заветный местный номерок и проворковал:
- Слушай, лапа, у меня для тебя особенное боевое задание. Завари-ка ты чайку, да покрепче. А потом наполни термос и обойди патрули. Только не говори им, что это мое распоряжение.
* * *
А на следующий день газета «Невское время» сообщала:
«...Трудно себе даже представить, до чего может опуститься власть в желании отнять у простого человека право выбора и до каких высот может воспрять простой человек, решившийся противопоставить себя давлению власти. И здесь становится совершенно не важно, какая это власть: духовная, светская или финансовая.
К сожалению, в последнее время власть доставляет нам немало поводов убедиться в истинности этого посыла. В связи с чем и ранее не слишком весомое доверие к властям тает с каждым днем. Причем уже не нужно заставлять себя разделять власть городскую и власть федеральную, вспоминается старинный речевой оборот: „Все они одним миром мазаны".
Мы немножко отвлеклись, но теперь возвращаемся к ситуации на Виршевском нефтекомбинате...»
* * *
В результате поднятая прессой волна докатилась до ушей в московских кабинетах, и один из вице-губернаторов был вынужден заявить, что, короче, проверку легитимности (типа - честности) сделки по перераспределению прав собственности на Виршевский нефтекомбинат областное правительство берет на себя. Нечто схожее заявили депутаты Законодательного собрания. Правда, сами по себе такие заявы еще ничего не значили.
Глава 18
А завтра свадьба, завтра новое пальто,
Завтра кореш мой подъедет на авто,
Завтра пляска будет с ночи до утра,
Завтра всяко будет лучше, чем вчера!
Могло получиться так, что штатный шнырь сектора «Д» четвертого этажа пятизвездочной гостиницы «Невский Палас» окажется фанатом и ни за что не уступит на часок дядьке Макару робу, ведро, тряпки и швабру. Так почти и получилось. Но здесь заработал вариант «Б», дядька Макар за минуту выиграл в наперстки у штатного шныря право пользоваться полновесный час робой, ведром, тряпками и шваброй.
Играли они в клетухе, задвинутой в самый конец коридора сектора. К достоинствам помещения относилось то, что прямо сюда выводились показатели манометров водяного давления в санузлах гостиничных номеров. К достоинствам ситуации относилось то, что цивильные шмотки шныря находились в шкафчике где-то в подвальных горизонтах, и без робы уборщик никуда не дернется из каморки. Иначе уволят.
Кстати, уборщику было лет сорок и звали его Павлик. Просто - Павлик. Дядька Макар ждал от конкретного манометра конкретных показаний и, пока суть да дело, травил известную байку:
- ...«С кандыцъюнэр пассат хачу», - объяснил кавказец. Теперь настало время татке Шуре вытаращивать глаза. За довги рокы работы в туалетном сервисе она зустричала людей со многими странностями. Но щоб комусь для этого дела потребовался кондиционер с шампунем в одном флаконе, якый ей каждый вечер хвалили из телевизора, - з таким она сталкивалась вперше. «Господи! - в следующий момент здогадалась вона. - Да никак он голову мыть собрался!»
Тут стрелка седьмого манометра в третьем ряду поползла, поползла и устаканилась на нужных показателях. Дядька Макар развел руки перед Павликом, дескать, извини, дораска-жу в следующий раз, прижал кулак к щеке, будто заныли зубы, и доложился:
- «Ништяк», «Ништяк», я - «Баян». Как слышно? - Аппаратура была чудом техники на грани фантастики, купленным разборчивым Антоном на рынке у проспекта им. маршала Казакова.
- «Баян», я - «Ништяк», - ожила пластиковая, с начинкой, горошина в ухе дядьки Макара. - Слышимость в норме! - Антон сидел всего в пятидесяти метрах отсюда, но не в отеле, а в другом здании. В центре Питера полно коммуналок, а в коммуналках полно синяков, радостно пускающих в гости кого ни попадя, лишь бы гости являлись не пустыми.
- «Ништяк», я - на выход! - доложился дядька Макар. Микрофон у него прятался в кулаке. Кивнул Павлику, дескать, жди меня, и я вернусь. И покинул клетуху, качая ведром и волоча швабру, как таксу на поводке. Нагибая лоб, чтоб мающийся на штатном посту секьюрити не обеспокоился портретными разногласиями.
Ключики звякнули в руке дядьки Макара, когда он оказался у дверей нужного номера. Приотворачиваясь от секьюрити, дядька поколдовал над дверью и проник в номер. Макар мог справиться с таким чахлым замком и ногтем, но Сергей требовал нарушать как можно меньше статей. А взлом гостиничного номера приравнивается УК к взлому частного жилища.
Вскрытие гостиничного номера показало, что поселившийся сюда америкос действительно полощется в душе - манометр не облажался. Полощется, фыркает от удовольствия и не сечет, что уже не один на поляне. Еще наудачу американец не взял с собой мобильник, иначе пришлось бы давить связь глушилкой. И ни себе, ни людям!
Дядька Макар вразвалочку побродил по шикарным апартаментам, осматриваясь. Ему очень понравилось, что гардины на окне задвигаются электромоторчиком от нажатия кнопки пальцем. Придумал нужную комбинацию из мебели и воплотил в жизнь. То есть зафиксировал дверь санузле стулом так, что Изнутри не смыться.
- «Ништяк», «Ништяк», я - «Баян», юрист на запоре, - доложился дядька в кулак и на правах успешно выполнившего свою долю работы, истекая слюной, полез в присмотренный бар номера. Бутылок здесь было, будто генералов на Параде Победы.
Антон подтвердил получение доклада и переключился на Игоря Гречкина, сегодня дебютирующего в составе труппы Сергея Шрамова.
- «Кумар», «Кумар», я - «Ништяк», как связь?
- «Ништяк», я - «Кумар», связь в норме.
- «Кумар», я - «Ништяк», юрист на запоре! - Развалившийся на топчане Антон чувствовал себя в чужой коммуналке как хозяин. Потому что настоящий хозяин, убранный литром «менделеевки», пух на полу в глубоком отрубоне.
Могло получиться так, что Гречкин, или, если хочется - Ридикюль, не понравится маячащему аккуратно напротив пешеходной лестницы секьюрити. Секьюрити был обязан хотя бы приблизительно узнавать прописанных на этаже фраеров. Именно для предотвращения такой беды Сергей Шрамов раскошелился на персональный номер для Ридикюля - пусть ночку пожирует.
