Уф, сколько вопросов и ни одного ответа. А Джонатан смотрит на меня, ожидая. И сейчас поймет, что испугалась и напряглась, и снова сделается сух и сдержан!
– Я… А я тебя не стесню?
Я выпалила, не думая. Это означало согласие, и я не знала, правильно ли было соглашаться, но мои губы сами произнесли вежливую фразу – кажется, больше всего на свете я сейчас боялась осложнить наши отношения.
– Я бы иначе не стал предлагать.
Ну вот, его голос уже сделался суховат. Заметил, негодник, мои колебания.
– Это очень мило с твоей стороны, – улыбнулась я. – Мне действительно не хочется возвращаться к себе. Там так одиноко…
И мне сделалось так жалко себя, такую бедную, что я чуть не заплакала.
– Ну вот и отлично.
Он как-то искоса глянул на меня и понес чашки на кухню. Я потащилась за ним.
– Я хочу еще кофе, – сказала я, чтобы что-нибудь сказать.
– Сейчас сварю.
Ледок никак не растаивал.
Джонатан уступил мне свою кровать в комнате, а сам постелил себе на диване в гостиной. Ночь сгустилась, обволокла меня своей непроглядной темнотой и тишиной. Не спалось. Я слышала тиканье будильника у Джонатана в гостиной и даже, кажется, его дыхание, которое было спокойным и ровным… Настолько ровным, что я стала подозревать, что он вовсе не спит, а только прикидывается. О чем он думает? Ждет ли чего-то? От меня? От себя? От этой ночи?.. Вспомнилось, как он мыл меня в ванной. Все его движения, его взгляд выдавали, что он прекрасно понимает, насколько эротично и провокационно это действо. Но снова вопрос: это была провокация мужчины, который делает некоторые, может быть, даже хорошо рассчитанные шаги, дабы меня соблазнить, или это провокация гомосексуалиста, который прекрасно знает, что между нами ничего не будет и быть не может, но которому льстит собственная способность «завести» женщину?
У меня снова сплошные вопросы, одни вопросы без ответов. Как странно повернулась моя судьба: в моей жизни, до сих пор немудреной и ясной, как детская книжка, наступил период, когда я завалена вопросами с ног до головы, и я сижу внутри этой кучи, боясь шелохнуться от страха… Кто я сама? Кто мои родители? Кто мне моя мама? Кто мне Джонатан? Кто мне Игорь, в конце концов? И где он?
Я представила, как приеду в Москву, остановлюсь у мамы, поеду на «Динамо», открою своим ключом нашу дверь… Увижу ли я там чужую женщину, расположившуюся по-хозяйски в нашей квартире? Пахнет ли на меня пустотой, словно гостиничный номер, из которого съехали постояльцы? Но тогда где я буду искать Игоря и что думать о его отсутствии? Ведь если не женщина, то должна быть какая-то другая причина тому, что он не звонит, не ищет меня… А вдруг?..
Мне вдруг сделалось не по себе. До сих пор я не предполагала, что с Игорем могло что-то случиться. Если что-то и случилось – так это со мной! Это я пережила кошмар взрыва, боль ожогов, больницу, кому Шерил… Как-то на этом фоне представлялось, что с ним ничего не может произойти плохого. Но теперь, в этой кромешной бессонной ночи, взвинченная всеми событиями ушедшего дня, напряженная близостью подозрительно ровно дышащего Джонатана, я вдруг испугалась за Игоря. Более того, это было похоже на правду, потому что единственно это предположение объясняло, почему он мне не звонит! Ему плохо, он заболел, он в больнице! Что же могло случиться? Сердце? У него со здоровьем никаких проблем не было… Попал в автокатастрофу?! Какой ужас, я всю свою жизнь, с самого детства, боюсь машин, как чудовищ… Если он мне не звонит – так, значит, он не просто болен. Он не может мне позвонить! Он без сознания, как Шерил! Или… Господи, жив ли он? Ведь верно, только в этой ситуации он мне не может позвонить, и никто – ни врачи, ни милиция – не могут мне позвонить! Никто не знает, где меня искать – и не будут искать, ведь я ему не жена, я ему официально никто!
Немедленно, завтра же утром, я должна позвонить Василию Константиновичу!
Ноздри будоражил терпкий, горький запах кофе. Я проснулась. Следовательно, я спала… Что уже неплохо. Осталось открыть глаза.
Еще не рассвело. При свете ночника под абажуром я увидела на тумбочке возле кровати поднос с кофе, горячими круассанами и джемом. Рядом стоял Джонатан и улыбался, глядя на мое мучительное просыпание. Он был уже одет, выбрит и пах хорошим одеколоном.
– Вставай, соня, – сказал он, – нам пора в консульство ехать.
Ну да, мы с ним договорились ехать за визой с утра. И вдруг я резко села на кровати, отчего кофе заплескался в чашке.
– Ну не так уж срочно, – пошутил Джонатан, – ты можешь сначала спокойно выпить свой кофе. Ты хорошо спала?
– Джонатан, мне нужно срочно позвонить Василию Константиновичу!
– Это тот человек, для которого работает твой Игорь?
– Да. Я уверена, что с Игорем что-то случилось плохое! Поэтому он не звонит!
– Это одно из возможных объяснений, – кивнул Джонатан несколько сдержанно. Каждый раз, когда я упоминала Игоря или что-то с ним связанное, его голос делался суховат. – Ты можешь позвонить от меня. Но сначала позавтракай.
Ревнует? Значит, не такой уж он… Впрочем, на этот раз я не стала вдаваться в некоторое изменение его тона. До сих пор у меня было чувство, что Игорь предал меня, бросил на произвол судьбы, – и Джонатан начал занимать в моем сердце место, покинутое Игорем. Но теперь, когда я поняла, что дело в другом, – мне сразу стало не до Джонатана! Однако я взяла себя в руки.
– Хорошо, – послушно ответила я и потянулась за подносом. – Это очень мило с твоей стороны. Мне еще никогда не приносили завтрак в постель.
Мне был очень приятен жест Джонатана, но, сказать честно, идея кушать в постели немытой-нечесаной мне не очень понравилась.
– Ну что ты, мне это ничего не стоит, – легонько улыбнулся он. – Я пойду приготовлю свои документы. Ты не знаешь, какие нужны?
– Бери все, – посоветовала я ему.
Быстро покончив с завтраком – во мне все билось от нервного нетерпения, – я бросилась в ванную, привела себя в порядок и рванула к телефону. «Спасибо за разрешение позвонить!» – бросила я через плечо, набирая номер оргкомитета партии Василия Константиновича.
Долго, очень долго никто не подходил – я ждала. Наконец какой-то мужской голос ответил.
– Василия Константиновича, пожалуйста, – попросила я.
– Кто его спрашивает?
– Ольга Самарина.
Молчание.
– Алло, алло! Вы меня слышите? Он мне очень нужен, я звоню из Парижа, пожалуйста, позовите его.
– Подождите.
Трубка звякнула о стол, и сердце мое стукнуло о грудную клетку.
Я ждала довольно долго. Джонатан смотрел на меня, и я ему объяснила шепотом: «Сейчас позовут». Откуда-то из глубины помещения, которое я никогда не видела, до меня долетело: «…Самарина. Тс-с, тише».
– Оленька, – ласково заговорил знакомый голос, – как ты поживаешь?
– Хорошо, спасибо. Василий Константинович, а как?..
– Ты откуда звонишь?
– Из Парижа… Я хотела спр…
– Ты здорова?
– Да…
– Как тебе там, во Франции?
– Нормально… А…
– Когда собираешься приехать?
– Я…
– На Новый год приедешь?
– Не знаю… Дело в том…
– На Новый год-то надо было бы приехать на родину, а там и Рождество наше, русское – негоже его справлять среди чужеземцев!
Мне бы его патриотические заботы! Он что, нарочно пристает ко мне со своими «как ты, где ты и когда ты»?
– Василий Константинович, я очень беспокоюсь!..
– Что-то случилось?
Я растерялась. Все это светское начало разговора свидетельствовало, что ничего такого, чего я боялась, не произошло.
– Нет… Я думала… А с Игорем ничего не случилось?
– Да нет, Бог миловал! Почему ты спрашиваешь?
– Он мне не звонит уже давно, и я никак не могу застать его в квартире – наш телефон не отвечает…
– Ты же знаешь, моя дорогая, что сейчас идет предвыборная кампания. И мы все отключили наши домашние телефоны – слишком много лишних звонков и ненужного беспокойства…
– Вот оно что! – Я, кажется, была разочарована. Нет, не тем, конечно, что с Игорем ничего не случилось. Просто это снова ставило передо мной безответные вопросы. – Но почему же он сам мне не звонит?! Я уже начала бояться, что он заболел, попал в автокатастрофу, умер, наконец! – Горло мое сжалось, и в голосе зазвучали слезы.
– Ну-ну, не надо так переживать. Игорь уехал по Сибири в связи с избирательной кампанией. Он пробудет еще недельки две там. Оттуда, сама знаешь, дозвониться нелегко – я и сам почти потерял с ним связь, не балует он нас с тобой своим вниманием, а? Не сердись на него, Оленька, твой Игорь – человек деловой и занятой, сама знаешь… Но я ему при случае скажу, негоднику, чтобы сделал все возможное, чтобы тебе позвонить. Ты сама-то как? Ты в порядке?
– В порядке, – всхлипнула я. – С ним правда ничего не случилось?
– Ну подумай своей хорошенькой головкой: если бы что-то такое произошло, мы бы тебе тут же сообщили! Продиктуй-ка, кстати, свой телефон и адрес, чтобы действительно в случае чего… Так ты и сама будешь спокойна: раз Василий Константинович не звонит – значит все нормально.
