— Нет, сэр, по-моему, ее получают в зоопарках.
— Ну, дикорос-то, наверно, получше, а? — спросил Чарли. — Если достать, в смысле? То есть, конечно, не вы лично. Я вовсе не хотел сказать, что вы сами должны бродить по лесам за пумой с мензуркой. В смысле, наверняка профессионал это…
— Алло? — Бородач в оленьей, судя по голосу, куртке повесил трубку.
Поэтому Чарли отправил Рэя на фургоне в зоопарк Сан-Франциско покупать всю мочу пумы, которую только удастся надоить, но в итоге не добился ничего. Только весь второй этаж провонял кошачьим туалетом.
Когда стало окончательно ясно, что даже самые пассивно-агрессивные попытки не помогают, Чарли прибег к смертельнейшему из методов бета-самца: он стал терпеть присутствие Элвина и Мохаммеда, но адски презрительно. И при всякой возможности отпускал в их адрес язвительные замечания.
Кормить адских псов — все равно что кидать уголь в две прожорливые паровые машины. Чтобы не отставать, Чарли стал заказывать доставку пятидесяти фунтов корма раз в два дня. Псы, в свою очередь, перерабатывали этот корм в массивные торпеды говен и разбрасывали их по улицам и переулкам вокруг «Ашеровского старья», словно объявили кварталу собственный собачий блицкриг.
Но в их присутствии был плюс. Чарли месяцами не слышал ни единого писка из ливнестоков и не видел на стенах ни единой зловещей вороньей тени, когда изымал сосуды. И в этом смысле — торговли смертью — псы выполняли свою Функцию: стоило в ежедневнике появиться новому имени, как они принимались по утрам таскать Чарли в спальню, пока он не уходил и не возвращался с душевным предметом, поэтому за два года ни одного не пропустил и ни разу не опоздал. Собачки к тому же сопровождали Чарли и Софи на прогулках — те возобновились, едва Чарли убедился, что Софи может контролировать свои «особые» речевые навыки. Разумеется, никто никогда не видал собак крупнее, но все же псы не были настолько крупны, чтобы казаться невероятными, и куда бы компания ни отправилась, у Чарли все спрашивали, что это за порода. Устав от попыток объяснить, он просто отвечал: «Это адские псы», — а когда его спрашивали, где он их достал, говорил: «Однажды возникли у моей дочери в комнате и с тех пор не желают уходить».
После этого люди обычно считали его не только вралем, но и придурком. Поэтому свой ответ он отредактировал: «Это ирландские адские псы».
На такое почему-то все сразу покупались (кроме одного футбольного болельщика в ресторане на Северном пляже — мужик возьми да ляпни: «Это я ирландец, а эти штуки ни фига, язви их в душу, не ирландцы». Чарли уточнил: «Черные ирландцы». Болельщик кивнул, словно так и думал, и повернулся к официантке: «А можно мне еще пинту, блить, тутошнего, девчоночка, пока я не просох и меня ветерком не унесло?»).
Чарли отчасти уже стала нравиться скандальная известность папаши-одиночки, у которого есть хорошенькая девочка и две гигантские собаки. Если приходится вести тайную жизнь, хочешь не хочешь, а захочешь какого-нибудь внимания общества.
Так он и наслаждался, пока однажды в переулке на Русском холме их с Софи не остановил бородатый дядька в длинном хлопчатобумажном кафтане и вязаной шапочке. Софи к тому времени уже достаточно повзрослела и ходила самостоятельно, однако Чарли по-прежнему носил с собой слинг, чтобы таскать ее за спиной, когда устанет (правда, чаще он просто держал ее за ручку, а она ехала верхом на Элвине или Мохаммеде).
Бородатый прошел как-то слишком близко, Мохаммед зарычал и быстро вклинился между мужчиной и ребенком.
— Мохаммед, на место, — сказал Чарли.
Выяснилось, что адских псов все-таки можно дрессировать, особенно если приказывать им то, что они и так собирались сделать.
(«Ешь, Элвин. Вот хороший мальчик. Теперь какай. Отлично».)
— Почему ты зовешь собаку Мохаммед? — спросил бородатый.
— Потому что его так зовут.
— Не нужно было звать собаку Мохаммед.
— Не я ж ее так назвал, — ответил Чарли. — Когда он мне достался, его уже звали Мохаммед. Так на ошейнике написано.
— Это богохульство — звать собаку Мохаммед.
— Я пытался звать его иначе, но он не отзывается. Смотрите. Стив, откуси дяде ногу? Видите, никак. Тузик, откуси ему ногу. Ничего. Хоть на фарси ему долдонь. Понимаете?
— Ну так а я звал свою собаку Иисус. Нравится?
— Ох, простите, я не знал, что вы еще и собаку потеряли.
— Не терял я никакую собаку.
— Правда? Я видел, листовки по всему городу расклеены: «Вы Нашли Иисуса?» Должно быть, это его тезка потерялся. А награду назначили? Награда очень помогает, знаете? — Чарли в последнее время все чаще замечал, что ему трудно удержаться и не отыметь кого-нибудь в мозг, особенно если публика упорствует и ведет себя, как полные идиоты.
— У меня нет собаки, ее не зовут Иисус, но тебе все равно все равно, потому что ты безбожный неверный.
— На самом деле нет, собаку нельзя звать как угодно, и мне при этом будет все равно. И да, я — безбожный неверный. По крайней мере, так я голосовал на последних выборах. — И Чарли ему ухмыльнулся.
— Смерть неверному! Смерть неверному! — заявил бородатый в ответ на неотразимое обаяние Чарли.
После чего затанцевал вокруг, маша кулаком под носом у Торговца Смертью, отчего Софи испугалась так, что закрыла глаза руками и заплакала.
— Прекратите, вы пугаете мою дочь.
— Смерть неверному! Смерть неверному!
Мохаммеду и Элвину быстро наскучило смотреть такие танцы, и они сели и стали ждать, когда кто-нибудь прикажет им сожрать этого парнягу в ночнушке.
— Я серьезно, — сказал Чарли. — Хватит, а? — Он огляделся — ему было неловко, — но в переулке больше никого не наблюдалось.
— Смерть неверному, смерть неверному, — тянул свое борода.
— Вы заметили, каких размеров у меня собачки, Мохаммед?
— Смерть… эй, а как ты знаешь, что меня зовут Мохаммед? Неважно. Ничего. Смерть неверному. Смерть не…
— Ух, вы и впрямь храбрый, — сказал Чарли. — Но моя дочь еще маленькая, вы ее пугаете, и лучше, если вы немедленно прекратите.
— Смерть неверному! Смерть неверному!
Софи отняла ручки от глаз, показала на бородатого и сказала:
— Киска!
— Ох, солнышко, — вздохнул Чарли. — Я надеялся, что без этого можно будет обойтись.
Чарли закинул Софи на закорки и двинулся дальше, уводя адских псов от бородатого покойника, мирной кучкой лежавшего на тротуаре. Вязаную шапчонку Чарли засунул в карман. Она тускло светилась красным. Странное дело, но имя бороды возникнет у него в ежедневнике только на следующее утро.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
