«Людей вечерних томное зевание…»
Людей вечерних томное зевание —Я вижу отдаленный брегИ чье-то кормчее стараниеНаправит в море лодки бег
И парус ветреный увянувшиПокрыл измученных людей.И мальчик, с челна в волны прянувши,Пленился холодом грудей.
«Пред деревом я нем…»
Пред деревом я нем:Его зеленый голосЗвучит и шепчет всемЧей тонок день, как волосЯ ж мелкою заботойПодневно утомленПечальною дремотойСогбен и унижен.И зрю, очнувшись в поле,Далекий бег зарницИ чую поневолеСвист полуночных птиц.
Из сборника «Молоко кобылиц» (1913)
«Ущербленность»
Цикл I-й
«Что значит?! Шум и шум к весне…»
Что значит?! Шум и шум к весне,Лед ломится, и птица скачет,Мой друг, что значит?!Печален я: иной странеМой плен назначен;А я в земле стараюсьНайти свой тонкий волосок желанья,Что люди верные зовут душой питанья…И безнадежен и бесспорен,Под смак резиновой езды,Я вырву приворотный кореньСквозь щелку дальния звезды.
Бабушка
Постаревши, расскажуВ понедельник про венчаньеИ старушечье шептаньеВтихомолку разбужу.Вторник завтра, завтра гости,Хором, хором повторим: —Каменеют с годом костиИ кадильный слаще дым.А средою утомленБуду слушать снова, сноваОт венца до похорон,Шорох каменного слова.
«Ползу на край сварливой крыши…»
Ползу на край сварливой крышиИ темных улиц вижу бег,Последней ночи белый снегНад городом султан колышет.Целую грань последней выси,Журчит во двор туманный дождь,Мой жребий от тебя зависит,Изнеможденной рати вождь
В трамвае
Злой мальчишка, я слепой —Над ними не смеются,Злой мальчишка, пред толпойВсе дороги рвутся
Мне на седьмой, а он кричит:«Седьмой вот здесь», — а это восемь;Злой мальчишка, меня влачитИ бьет дорога лосем.
Мне на седьмой, мне на седьмой,А это восемь, восемь, —И мы за зрения спинойЕдва ли жалость сносим.
Пятый этаж
Одно мне утешение,Под взглядом мокрых крыш,Твое больное пениеЧерез ночную тишь.
Одно мне утешение,Под язвами лица,Вечерних дымов рвениеПод молот кузнеца
«В твоих руках мой день спадает…»
В твоих руках мой день спадаетМинута за минутой.Ногою необутойПолдневный луч меня ласкает
Прищурившись от ярких световИ ухватясь за тучу,Я чей-то призрак мучу,Средь опостылевших предметов.
«В ущелье уличного дыма…»
В ущелье уличного дымаЗловоний непрейденный рядТобою услажденный ядС брегов замерзшего нарыма.
Интеллигент и проходимецНа перекрестках, площадяхСледишь автомобильный прах.Куда смущенный не подымется.
К весне, когда все так стыдливо,Ты с первым солнечным лучом,Как мальчик лавки с калачом,На талый лед глядишь пытливо.
И если в город опрокинетсяТумана емкая скудель,Поверь, заботливый апрельОсколки скорченные вынет
«Благоговейно улыбаясь…»
Благоговейно улыбаясьСтираю с пят живую пыльИ на прирученный костыльСмотрю перед собою каясь:
Огонь, ты греешь мать и братьевИ круг родного очага,А путника давно ногаСокрыта теплого пожатья.
И, запрещенный тусклым взглядомПовсюду вянущих людей,Влачусь по снеговой водеК высоким башням и оградам
«В степи восхода солнце ищет…»
В степи восхода солнце ищетИ, как неутомимый крот,Чрез горизонт застывший прыщетСмятенных туч водоворот.
«О берег плещется вода…»
О берег плещется вода,А я устал и изнемог,Вот, вот наступят холода,А я от пламен не сберег.
«Смыкаются незримые колени…»
Смыкаются незримые колениПеред моленьями моими.Я, темный, безразличный пленник,Шепчу богов умерших имя.
Я не приму твой трепет ночиХвала согбенная бессилью.Меня заря, быть может, прочетРаботником дневною пылью.
«Я изнемог, и смутно реет…»
Я изнемог, и смутно реетВ пустой груди язык чудес…Я, отрок вечера, вознесТвой факел ночь, и он чуть тлеет,
Страдальца взор смешно пленяетМои усталые глаза. —Понять могу ли, егоза,Что уголь не светя согреет
Я зачарованный, сокрытый,Я безглагольно завершен, —Как труп в непобедимый лен, —Как плод лучом луны облитый.
Я, ни юродивый ни льстивый,Смыкаю перед тьмою взорИ, подходя к подошвам гор,Хочу обуться торопливо.
Из сборника «Рыкающий Парнас» (1914)
Ковчег весны
(Мистерия)
Предвестия
Как после этого не молвить,Что тихой осени рукаТак нежно гладит паукаЖелая тайный долг исполнить.
Как после этого не вянутьЦветам и маленькой траве,Когда в невольной синевеТак облака готовы кануть.
Как после этого не стынутьСлезами смоченным устамКогда колеблешься ты сам,Желая тайны долг исполнить.
Отплытие
Проходят дни невольной страсти,Цветут деревья и вода,Земли зеленая рудаПлетет узорчатые снасти.Чернеет остов корабельныйИ осени уже рукаКанат работы паукаКидает в воздух беспредельный.
I
Звучит печальное журчаньеОсенних вод, несущих листИ небосвод прощально чистНад тихим лоном увяданья.
Мы только дети, только детиУ брега медленной реки,Но мы глядим, как старикиНа шелест скорченных столетий.
И валим желтою рукоюПромокшей глины брежный комА плеск воды тебе знаком,Грустящей по ином покое.
Так ясно все, так зорки дали,Чтоб не желать душе тревогТы видишь возле девы ногВдруг крылья бабочки упали.
II
На чердаке под снежной крышей,В морозе комнатной зимыОн видит лишь одни дымы,Плывущие куда-то выше.
В провалах улиц лязг трамвая,Бьет такт чиновничьей душиИ в дебрях домовой глушиТаись, как зверь в проклятом рае.
И часто пробудившись ночьюЕще далеко до концаЧерты звериного лицаВзирает он во тьме урочья.
С ланит уходит алость югаГлаза свечей воспаленыИ губ — настойчивость струныСожгла продымленная вьюга.
III
Чрез мост обмезнувший и гулкийПерехожу, поднявши ворот. СнегС реки на темный града брегЛетит засыпать закоулки
Задумчиво сбиваю тростьюСосцы морозных матерейПечаль. Кошачий визг санейВ ночи играет вьюги злостью
И слышу: «Я числа десятогоПоеду за скотом на югПлощадка нынче маловатаХочу купить по сто на круг»
Я говорю себе — десятоеВедь завтра, а теперь храниСолнцестояния огниДекабрьским холодом помятые.
IV
Прижавшись к вырезке уклонаМы шепчем: «берегитесь, пан!»И мимо нас в ночной туманСкользят размеренно вагоны.
Под вьюги вой скота мычаньеВолнует оснеженный духИ при скоте седой пастухХранит ли вечное сиянье.
Немного сена подле стойлаБросал ли на гремящий полПока притихший серый волКончал дымящееся пойло.
Под шум колес, вершащих верстыПроходит затаясь канунИ для лучей январских лунСердца увядшие отверсты.
В поляны с мертвыми тенямиБросает поезд красный угльНе он ли ночи долгой другПути покинутого нами.
И знал ли стрелочник суровыйЧто меж скотом из горних странВесна покинув ЭриданПришла срывать зимы оковы.
V
Мы ночью в поле. Луч багровыйНаш поезд спрятал за холмомПечален я. Покинув домЗачем в снегах желаю крова.
Нет ветра. Сонное дыханьеБаюкает поникшийся станИ сквозь струящий туманТак нежно горних звезд мерцанье.
Иду усталою походкойПо скрытой снегом пахотеИ задремавши в темнотеКачаюсь как в прибрежной лодке.
Вдруг склон… и леса очертаньяКусты и в небе сеть вершинГде пойманной звезды долинЕдва глядится трепетанье.
Теплей в лесу. Деревья тайноСогрели темноту полянИ воздух мягкой влагой пьянКлонит меня к земле случайной.
VI
Снискал приют под снежной кровлейВздохнул и с этим легким вздохомЯ стал подобен хлеба крохамНабросанным для птичьей ловли.
И слышу дальний голос птичкиМеж инеем ночных деревьевОна летит в заботе перьевВлекома древнею привычкой.
И тайным смыслом зачарованЯ из последнего сугробаСмотрю как дух речного гробаЕще лучистым льдом закован
Душа спокойная беглянкаСредь оснащенного оплотаВзирает трепетность полетаИ тела рдеющую ранку.
И безжит длань. Зиму отстроивСтекает бурою смолоюПолей проворною спиноюКорабль и опьяните ль Ноев.
VII
Близ зеленой травкиВ узоре льдинокТретьеклассной давкиМешков и корзинок.
В глазах у контролераЩипцы и билетыЧрез дырочки дозораСлезой тумянятся предметы
В агоновожатыйОткройте вестингаузШахтерами сжатыйЯ нашел путь в Эмаусс.
VIII
Вечереет. Слишком тихо.Снег растаял. Бугор высох.Дыхание дрожит как эхоВесенних рощ просторных нишах.
Закат как желтая земляВзлетел и занемел распятыйЯ узнаю тебя стократыДеревьев древнего кремля.
Спускаемся в лощинуПереходим мостик доморощенныйИ ты говоришь тенором суховатым:«Я мог бы быть твоим братом» —Но мне печально. Свирель твоего голосаСтройна как неба полосаЯсна как проталины…Мы идем по дну долиныНаправо орешник еще голыйНалево погост на склоне…Мне грустно: праведники, грешникиПокоятся в тихом звоне,И церковь серая как сова.Так звонки и крестом словаСплетают простой холщовый саван.Я не знаю кем дарованЭтот взгляд протяжный иБеременный. Пройдут временаКто мне глаза закроет?..
Я больше не могу и если ты ничего не скажешь, тихонько проползу через трещину ограды, а там под холмик гладить ее кривые морщинистые кости.
