счастью, по мере того, как мы приближаемся к городу, пейзаж начинает привлекать мое внимание. Здесь есть мощеные улицы, старинная архитектура, похожие на русские церкви и соборы, трамваи, снующие туда-сюда, все люди светловолосые, загорелые и улыбающиеся, ходят по магазинам и обедают во двориках кафе.
Черт возьми. Не могу поверить, что я в Хельсинки! Внезапно все страхи и беспокойства отходят на второй план, и мне хочется вести себя как туристка, исследовать улицы и все такое.
— Я забыл, что ты никогда здесь раньше не была, — говорит Калейд, наблюдая за выражением моего лица. — Надо будет выкроить время, чтобы показать тебе окрестности. Сходить в местную пивоварню. Или даже отправиться на пароме в крепость Суоменлинна.
— Отличный способ заставить ее думать, будто она здесь в отпуске, — ворчит Солон. — А не в качестве приманки для Скарде.
Калейд прищуривается, глядя на него.
— О, ты просто светишься радостью.
Я разражаюсь смехом. Ничего не могу с собой поделать. Полагаю, все эти смешанные эмоции должны куда-то деваться.
Солон просто издает низкий рокочущий звук презрения и отворачивается.
Вскоре машина останавливается у величественного здания с видом на оживленный парк, вдалеке видна вода. Коридорные бросаются нам на помощь, подхватывая наши сумки, когда мы входим в элегантный отель.
— «The Rolling Stones» обычно останавливаются здесь, — сообщает нам Калейд, когда мы направляемся через выложенный плиткой вестибюль к лифтам. — К сожалению, я не смог забронировать их номер люкс, но уверен, ваши номера тоже неплохи.
Обе наши комнаты расположены рядом друг с другом, на верхнем этаже, с видом на парк. Отсюда видны деревья вплоть до гавани.
Но времени разглядывать нет. Коридорный вносит мой чемодан и ручную кладь в номер, а затем Калейд выводит нас с Солоном из отеля. Я бы с удовольствием приняла душ, надела платье, немного накрасилась, но он, кажется, торопится.
— Куда мы? — спрашиваю я, когда мы идем по улице. Большинство людей не обращают на нас никакого внимания. Можно подумать, что двое великолепных, высоких, эффектных мужчин, таких как Солон и Калейд, должны обращать на себя внимание, но вампиры искусно заставляют людей игнорировать их — до тех пор, пока они сами не захотят, чтобы их заметили.
— Извините, я вас тороплю? — спрашивает Калейд. — Хочу застать Валту, пока есть шанс. Он сказал, что недолго пробудет в Хельсинки.
— Дракула? — спрашиваю я, волнение в моем голосе ощутимо.
Калейд смеется.
— Да. Дракула. А так, он обитает в Румынии.
— В Трансильвании? Серьезно?
— Я же говорил, что он вдохновил Стокера. Но Валту повсюду. Его главный дом находится в Карпатах, но он проводит много времени и на пляжах Хорватии. Обычно вампиры не любят много солнца и жару, но Валту это нравится. Или, может быть, ему просто нравится находиться рядом с девчонками в бикини.
— Дай угадаю. Он богат.
— Мы все богаты, детка, — говорит Калейд, на что Солон издает еще одно ворчание, вероятно, из-за «детка».
В конце концов, мы оказываемся перед гигантским собором, белым с зеленым куполом. Я читала, что Россия долгое время контролировала Финляндию, и это место определенно имеет русский след.
— Вот мы и пришли, — говорит Калейд.
— В смысле?
Он указывает на собор. Перед входом ряды ступенек, толпы туристов слоняются вокруг, фотографируются или сидят на солнышке и пьют сидр из банок.
— Это вход в красный мир, — говорит он.
— В церкви?
— Увидишь.
Он уходит, и я смотрю на Солона, ожидая объяснений.
— Красный мир скрыт от невооруженных глаз, — объясняет Солон. — Требуется некоторое усилие, чтобы увидеть. Как на тех картинках, которые были популярны в девяностых.
— Стереограммы?
— Уф, ужасная задумка. Никакой магии вообще.
Мы следуем за Калейдом вокруг задней части собора, на улицу. Между собором и дорогой длинная стена, и в стене богато украшенная дверь.
Я показываю на нее.
— Ее не так уж трудно увидеть.
— Это дверь для людей, — говорит Солон.
Мы проходим вдоль стены еще несколько метров, пока Калейд не останавливается и не указывает на стену.
— Тут ничего нет, — говорю я.
— Продолжай смотреть, — тихо говорит Солон. — Постарайся заблокировать любые мысли.
Легко сказать. Но я делаю, как он говорит.
И внезапно в скале начинает появляться дверь, точно такая, как портал «Черного солнца». Языки пламени создают очертания, пока передо мной не появляется черная деревянная дверь с золотой защелкой и ручкой.
— Ну вот, — отмечает Калейд. Подходит к двери и отодвигает щеколду в сторону. Я не вижу ничего, кроме красного цвета в длинном коридоре, который исчезает в темноте, и в этой темноте чувствуется опасность.
— Добро пожаловать в Красный мир, — говорит Калейд, жестом предлагая мне пройти.
Я бросаю взгляд на Солона. — «Мы уверены?»
Он качает головой. — «Ни капельки».
Но это меня не останавливает.
Я вступаю в красное.
Солон входит следом за мной, закрывая дверь от внешнего мира.
Смотрю на себя сверху вниз. Я алая, как будто все вокруг увешано красными лампочками, только лампочек вообще нет. Здесь просто… все красное.
Калейд смотрит на меня.
— Ты в порядке?
Я киваю.
— Просто нужно немного привыкнуть.
— Привыкнешь, — говорит он. — И скоро оценишь.
Не уверена на этот счет. Я превратилась из девушки, которая брезгует кровью, в ту, кто пьет кровь почти регулярно, но мне это не нравится настолько, чтобы захотеть жить в подобном мире.
Калейд начинает спускаться по коридору, и я следую за ним, Солон позади. Его присутствие одновременно успокаивает и опьяняет.
Наши шаги отдаются эхом по каменным полам, звук здесь особенный по сравнению с безмолвным миром «Черного солнца». А еще холодно и пахнет сыростью, и когда мы поворачиваем за угол, земля начинает уходить под уклон, как будто мы спускаемся все глубже под землю.
Наконец, мы останавливаемся перед огромной малиновой дверью, и Калейд быстро стучит в нее, как будто тот здесь гость.
Он улавливает, о чем я думаю, потому что смотрит на меня и объясняет:
— Никогда не знаешь, что здесь происходит. Вампиры не любят попадать в засаду.
Звучит очень похоже на «Темную комнату» дома у Солона. Я беру себя в руки.
Дверь открывается, и бледная женщина с высокими скулами и темными прямыми волосами до талии, смотрит на нас с отсутствующим выражением лица.
— Наталья, — тепло произносит Калейд. — Как раз тебя я хотел увидеть.
Она игнорирует его, поворачивает свое каменное лицо к Солону.
— Абсолон, — произносит она с акцентом, похожим на шведский или норвежский. — Какой сюрприз. — Хотя та, кажется, совсем не удивлена.
Затем переводит взгляд на меня. Ее глаза, наверное, очень бледно-голубые, потому что здесь кажутся жутко красными, и это нервирует.
— А ты, должно быть,
