на меня он впечатления не произвёл.
— Эй, бомжара, куда, сука, лезешь?
Что ж они все в бомжи меня записывают? Из-за плаща? Но если б они знали из чьей кожи он сшит — ахнули. Никаким Дольчам с Габбанами подобный материал и не снился. Исключительный территориальный эксклюзив.
— Не ссы, не к тебе, — огрызнулся я.
— Юморист, да?
Охранник размахнулся, я не стал ждать прилёта как от полицейского и закатил ему встречным на опережение. Попал точнёхонько в угол челюсти. Тело осыпалось мне под ноги мешком с костями. Я перешагнул через него и толкнул дверь подъезда. Внутри сидела консьержка, женщина одновременно сурового и доброжелательного вида.
— Куда идёте, гражданин⁈
— К Вениамину Степановичу. Мне назначено.
Вёл я себя уверенно, и консьержка задумчиво свела брови. Мой внешний вид её не озадачил, видимо, к нашему мэру и не такие ходят.
— Ну… я не знаю. Рано вроде. Да и нет его. На дачу он… ещё вчера уехал.
— А мне сказал, чтоб я с утра зашёл. Вот ведь прощелыга. Ладно, зайду завтра.
Я вернулся к такси. Горе-охранник сидел на тротуаре, тряс башкой и пытался нащупать свой аргумент, не иначе жаждал продолжения поединка. Проходя мимо, я слегка добавил ему коленом по носу. Может это научит его не хамить людям.
— Давай по второму адресу, — садясь рядом с Алисой, велел я.
Такси развернулось и помчалось на выход из города. По полупустым дорогам до привилегированного особнячка на берегу Волги домчались быстро. Остановились перед ажурными воротами. Фонарь освещал вылизанную от снега дорожку и сторожевую будку с привратниками. На наше появление никто из них не шевельнулся, видимо, общение с таксистами в их обязанности не входило.
— Побибикай, — выбираясь из машины попросил я.
Мэр не вот какая крупная шишка, хоть жителей в городе давно перевалило за миллион, поэтому охраняли его всего-то два балбеса, да и те частные. На звук клаксона из будки вышел один, мордой смахивающий на того, которого я оставил отдыхать у шлагбаума. Он и воспитанием не особо отличался, тоже рванул с места к неприятностям.
— Слышь, музыкант, я те в задний проход ща так вдую, ты у меня не только на этом, ты у меня на всех инструментах играть научишься! Усёк, придурок?
— А ты чё, дирижёр что ли? — усмехнулся я.
— Чё ты брякнул?
— А, не, пардон, не дирижёр — дерижоп! Хе-хе. Что ж с городом-то стало? Куда не сунься, одна голубятня.
— Сука!
Он прыгнул ко мне. Я лишь развернул плечи, перехватил запястье и вывернул, заставляя охранника встать в заднеприводную позу. Ему это не понравилось, и он снова взвыл:
— Сука!
— Хочешь сломаю? — и вывернул сильнее.
— Не хочу. Нет. Хватит!
— Вениамин Степанович дома?
— Дома, дома. Сука, что ж ты… Я ж говорю — дома!
— Не ори. Сколько всего людей?
— Я знаю? — пришлось нажать на локоть. — Знаю, знаю! Что ж ты… Только мы с Гошей, домработница и собака…
— Собака? А рыбок у него нет?
— Нет, нет!
Из будки выскочил второй охранник, на этот раз с пистолетом, и встал в позу. Похоже, пересмотрел американских сериалов про полицию и теперь демонстрировал мне это.
— Отпусти его. Живо!
Пистолет на вид как настоящий, но явно травмат, иначе бы интуиция окрасила стрелка в красное.
— Убери, — посоветовал я, — поранишься.
Он не услышал. Судя по выражению лица, ему очень хотелось выстрелить, даже скулы свело от желания. Блин, расстояние метра три, не увернусь, придётся встречать пулу грудью. Резина сильно не навредит; больно будет — да, но не более того. Вытерплю, а потом навтыкаю.
Я сжал зубы и процедил:
— Ну, стреляй же!
Стрелок выронил пистолет, обхватил голову и застонал. Из носа обильно потекла кровь, несколько капель упали на снег.
— Чё за… нах…
Из такси вышла Алиса, взяла меня под руку.
— Оставь их, идём в дом.
Я разжал пальцы, выпуская запястье охранника, и кивнул Коптичу:
— Водилу гони, только убеди его забыть и нас, и эту поездку. Потом свяжи охранников и сиди в будке. Если кто-то подъедет, говори, мэра нет.
— Нет? Тогда на кой хер мы сюда припёрлись?
— Баран, его для других нет.
— А, ну так бы и объяснил, чё сразу обзываться?
— Ты ещё обидься на меня.
Коптич пожал плечами и пошёл разговаривать с таксистом.
Я выглянул в калитку. Двор пуст, хотя первый охранник обещал собаку. Надо было спросить, что за порода, может, болонка, а может, собака Баскервилей. Мне, конечно, без разницы, и с той, и с той справлюсь, но хотелось бы знать, на какую встречу надеяться.
— Дон, холодно, — жалобно пропищала Алиса.
— Всё, милая, идём.
Быстрым шагом мы прошли к главному входу. Дом казался спящим: света нет, окна зашторены. Я подёргал ручку — заперто. Честный человек никогда не будет запираться, тем более что охрана у ворот, да ещё собака где-то лазит. Я включил интуицию. Тишина, ни красноты, ни серости, только слева что-то шевелится, скорее всего, та самая псина. Алиса могла бы сказать точнее, живых она определяет на ментальном уровне, но сейчас её заботил исключительно холод.
— Хрюша, открыть сможешь? — снова дёргая ручку, окликнул я айтишника.
— Погоди годик, выучусь на медвежатника, открою.
— Остришь? Ладно, пойдём другим путём.
Слева от входа располагался гараж. Ворота секционные, если изнутри не закрыты, можно поднять. Я сунул пальцы под нижний край, напрягся. Секция слегка поддалась на мои усилия, но поднялась сантиметров на пять, не более. Пришлось звать на помощь Хрюшу.
— Слышь, остряк, подсоби.
Вдвоём у нас тоже ничего не получилось, хотя в фильмах такие ворота вскрывают по щелчку пальцев.
— Может Коптича позовём, он договориться? — в очередной раз сострил Хрюша.
Я влепил ему пощёчину. Получилось громко и больно. Он схватился за щеку.
— Ты совсем, Дон… У тебя в голове все пиксели битые, тебе её дебажить пора!
— Добавить? Мне не сложно.
Он заткнулся, а я попытался выломать секцию. Потянул на изгиб, вроде бы поддаётся.
— Помогай!
Хрюша ухватил за другой край, дёрнул, ещё раз. С третьей попытки мы всё-таки её выломали — со скрежетом, на матюках. Я опустился на колени, попробовал пролезть в щель, не получилось, слишком узко. Потянули второй сегмент. Выломать не удалось, но согнули. Щель
