будет досматривать. Главное, чтобы я на камерах лицо не засветила. Ясно?
Ага, ясно. Поднимаюсь на ноги, беру волчицу за горло и прижимаю к стене.
— Ты кто, чёрт возьми, такая? — рычу ей в лицо.
— Пусти… — хрипит, цепляясь тонкими пальчиками за моё запястье.
— Отвечай! — добавляю нажима.
— Я любовница одного из хозяев, — выдавливает из себя признание.
Разжимаю пальцы и сплёвываю на ворсистый ковёр. Теперь понятно, откуда у Ювы порошок для вывода из строя чипов и знания, чтобы помочь с побегом. У этой девчонки нехилые связи в стане.
— Выходит, твой любовничек в курсе, что ты помогаешь сбежать списанному объекту?
— Да, он в курсе, — волчица держится за помятую шею. — Больше того — побег организовал он. Я тебя только сопровождаю.
— А потом вернёшься под крылышко к господину, — хмыкаю. — Не противно путаться с одним из тех, кто уничтожает твой народ?
— Не надо читать мне нотации, — у девчонки в густо накрашенных глазах собираются слёзы. — Ты ничего не знаешь, — сжимает кулачки и смотрит на меня с вызовом.
Я ненавижу хозяев. Они убили мою сестрёнку. Ни в чём не виновную девочку, которая попала не в то время и не в то место. Я после её смерти жил мыслями о мести. А сейчас, вместо того чтобы добраться до уродов, бегу из их стана. Это давит на сердце и страшно мучит меня. Я будто предаю память о сестре. Но это ради Венеры. Она жива и ждёт меня.
— Извини, — мотаю головой. — Я бешусь, но дело не в тебе. Это личное.
— Если хочешь знать, мой хозяин не такой как его братья, — Юва оправдывается, или пытается оправдать любовника.
— Добряк-весельчак?
— Нет, но… у него есть душа.
— Вечно тебя не к тем мужикам тянет, — улыбаюсь грустно и кладу руку на плечо девочки.
— Кай понимал, что без его защиты я погибну, но всё равно выгнал меня. А Грог помог вернуться в стан и не стал наказывать. Знаешь, он всегда за мной приглядывал. И помогал. Я об этом недавно узнала.
— То есть ты раньше жила здесь, потом оказалась в Дестрое, а сейчас вернулась?
— Э-это долгая история, — Юва нервничает. — И неинтересная. Нам лучше поторопиться.
Волчица берёт меня за руку и ведёт шкафу. Через пару мгновений я понимаю зачем — за его створками находится лифт.
Глава 24
Хотела магический экшн — получила магический экшн. Правда, я несколько иначе представляла себе пробуждение силы. Совсем иначе.
Я расхаживаю по гостиной Альфы, закутанная в шерстяное одеяло, и пытаюсь согреться. А минут пять назад меня бросало в жар — хоть догола раздевайся. Лихорадит так, что зуб на зуб не попадает. Это продолжается уже целый час! Ещё немного и я сойду с ума.
— Эм-м, к-когда меня о-отпустит? — трясусь, как листочек на ветру.
— Сложно сказать, — фамильяр устроился в старом кресле и наблюдает за мной внимательным взглядом. — Две вспышки магии я уже погасил, а сколько их ещё будет, никто не знает. Всё индивидуально.
— Т-тогда поговори со мной. Н-надо отвлечься.
— О чём? — котик щурится и размахивает хвостом.
— П-пофиг.
— Если хочешь, могу рассказать о хозяевах.
С тех пор как я узнала, что они существуют, мне так никто и не сумел объяснить, что они за «звери» такие. Самое подробное объяснение дал Кай: «Высшая раса — так они сами считают». Мутная формулировка. А мне хотелось бы понять, от кого идут все наши беды.
— Д-давай, — киваю и присаживаюсь в свободное кресло.
— Это трое братьев. Они дети богов.
Меня от удивления на пару мгновений отпускает трясучка.
— Всего трое? — округляю глаза. — И столько бед от них?
— Я же говорю — дети богов. Бессмертные. Одному потомку высших ничего не стоит разрушить целый мир, а тут трое. Братья путешествуют по мирам и навязывают свои правила аборигенам. А ещё, как и любые полубоги, они обожают созидать.
— Пока я видела только разрушения.
— А ворги? — Эм спрыгивает с кресла и потягивается. — Их создали хозяева. Они вообще много чего и кого сотворили. Кстати, если тебе будут говорить, что за пределами Дестроя нет жизни — не верь.
— То есть в этом мире есть уцелевшие города?
— Не так много, но есть. Оборотни, люди и другие расы живут… по жестоким законам хозяев. Никому не нравится умирать или калечить себя ради безумных экспериментов полубогов. Но выбора у бедняг нет.
— Э-это не ж-жизнь, — у меня снова клацают зубы — холодно.
— Ты права, моя ведьмочка, — Эм вздыхает. — Дестрой единственный из оставшихся свободных городов. Но и он скоро исчезнет.
Свободой то, что здесь происходит, не назвать. Хотя, наверное, всё познаётся в сравнении.
— Ч-чёрт… — скорее скидываю с себя одеяло. — Мне снова жарко, — хнычу.
Но Эм меня уже не слышит — замер в трансе. Мой фамильяр сейчас похож на статуэтку со стеклянными глазами — гасит очередную вспышку моей магии, чтобы хозяева нас не засекли. А я ничего не чувствую, кроме жара.
Сейчас бы нырнуть в бассейн с холодной водой, но вода у нас — роскошь. Всё, что мне остаётся — расхаживать по гостиной, обмахиваясь руками, как веерами. Боже мой, я почти голая — в шортах и майке, а ощущение, что на мне шуба.
Проходя мимо зеркала, замираю.
— Нет… — шепчу, разглядывая в отражении собственную ключицу. — Пожалуйста, только не это!..
Взмокшая, раскрасневшаяся, с растрёпанными волосами стою перед зеркалом и не хочу верить в то, что вижу. Клеймо почти исчезло — остались только слабые очертания.
— Прими мои соболезнования.
Голос Кая заставляет меня вздрогнуть. Поворачиваюсь и вижу его, стоящего в дверном проёме.
— Не подходи! — выставляю указательный палец вперёд. — Не смей! — меня трясёт.
— Успокойся, рыжуль, — Кай шагает ко мне, — я не буду ставить тебе метку. Не сейчас. Или вообще не буду.
— Кай, он не мог умереть… — хриплю, а голова идёт кругом. — Клейма не видно из-за того, что у меня жар. Я красная, как варёный рак. Посмотри, — тру ладошкой плечо. — Меня отпустит и-и-и… — по щекам ручьём бегут слёзы, я больше не могу говорить.
Оборотень тяжело вздыхает и сгребает меня в охапку.
— Поплачь, станет легче.
И я плачу. Нет, я рыдаю. Всхлипываю на плече вожака, оплакивая потерю истинного. Я могу сколько угодно убеждать себя, что Ивар вернётся, но… он не вернётся. В это почти невозможно поверить и ещё сложнее смириться. Мне будто кусок души вырвали. Лихорадка — ничто по сравнению с болью, которую я сейчас испытываю.
— Как мне теперь жить?.. Как без него?!
Истерика набирает обороты, я колочу кулаками по плечам волка, а он стоит и терпит
