о моем будущем? Выбросить телевизор, чтобы избежать искушений похотью? Каким образом я могу перенести эти этические идеалы в свою повседневную жизнь?
Из книги «Иисус, Которого я не знал»
23 апреля
Пламя идеалов
От русского романиста Льва Толстого я перенял глубокое уважение к несгибаемому, абсолютному Божьему идеалу. Этические идеалы, которые Толстой встречал в Евангелиях, привлекали его, как пламя, хотя, в конце концов, неспособность жить в согласии с ними погубила его. Он стремился исполнять Нагорную проповедь буквально, и вскоре его семья стала жертвой чрезмерного энтузиазма Толстого в поисках святости. Например, прочитав обращенное к богачу повеление Иисуса раздать все, он решил освободить крепостных, отказаться от авторских прав и раздать свое обширное имение. Толстой носил крестьянскую одежду, сам мастерил себе обувь и работал в поле. Его жена Софья, видя, что семья вот-вот останется без средств к существованию, начала гневно протестовать, и, в конце концов, граф пошел на некоторые уступки.
Читая дневники Толстого, я словно возвращаюсь в свое прошлое, когда сам был увлечен перфекционизмом. Эти дневники описывают многие серьезные столкновения графа с его семьей, но гораздо больше — с самим собой. Пытаясь достичь совершенства, он постоянно изобретал все новые правила. Толстой отказался от охоты, курения, алкоголя и мяса. В своем дневнике он набросал: «Правила для развития эмоциональной воли. Правила для развития возвышенных чувств и избавления от низменных». Тем не менее, Толстой никогда не мог достичь того уровня самодисциплины, который был необходим для соблюдения его правил. Он неоднократно давал публичный обет воздержания и просил о раздельных с женой спальнях, однако ему никогда не удавалось сдержать этот обет долгое время, и, к большому стыду графа, шестнадцать беременностей Софьи свидетельствовали об этой неспособности всему миру.
Впрочем, иногда Толстому удавались и очень достойные дела. Например, после долгого перерыва он в 71 год написал свой последний роман «Воскресение» в поддержку духоборов (анабаптистской группы, подвергавшейся гонениям со стороны царя), пожертвовав все вырученные за роман деньги на финансирование их эмиграции в Канаду. Кроме того, философия отказа от насилия, берущая начало непосредственно в Нагорной проповеди, своим влиянием надолго пережила Толстого в таких идеологических преемниках, как Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг.
(Продолжение см. 24 апреля)
Из книги «Иисус, Которого я не знал»
24 апреля
Несчастная жизнь
(Продолжение от 23 апреля)
По любым меркам, поиск Толстым святости завершился разочарованием. Говоря кратко, он не смог практиковать то, о чем проповедовал. Это хорошо выразила его жена (хотя и в явно предубежденной манере):
В нем так мало искреннего тепла. Его доброжелательность исходит не от сердца, а лишь из его принципов. В его биографиях вы прочтете, как он помогал работникам носить ведра с водой, но никто никогда не узнает, что он никогда не давал своей жене покоя и никогда за все эти тридцать два года не подал своему ребенку воды и не провел хотя бы пяти минут возле его постели, чтобы дать мне возможность немного отдохнуть от всех моих трудов.
Страстные потуги Толстого достичь совершенства так никогда и не дали ему хоть какое-то подобие мира или безмятежности. Вплоть до самой его смерти, дневники и письма графа снова и снова возвращались к печальной теме неудач, выявляя огромную пропасть между высокими идеалами Евангелия и прискорбными реалиями его жизни.
Лев Толстой был глубоко несчастным человеком. Он резко критиковал русскую православную церковь своих дней, чем спровоцировал отлучение от нее. Все его схемы самосовершенствования потерпели провал. Порой Толстому приходилось прятать в своем поместье веревки и убирать подальше ружья — так он боролся с искушением покончить жизнь самоубийством. В итоге Толстой убежал от своей славы, своей семьи, своего поместья и своей личности, умерев, как бродяга, на глухой железнодорожной станции.
Чему же я мог научиться из трагической жизни Льва Толстого, учитывая все его неудачи? Прочитав многие из его религиозных произведений, я был несомненно вдохновлен его почтением к абсолютному Божьему идеалу. Толстой напоминает нам, что, вопреки заявлениям тех, кто считает Евангелие решением наших проблем, во многих сферах — правосудие, деньги, расовая дискриминация, личные проблемы гордости и амбиций, — Евангелие, в действительности, лишь усугубляет наши бремена. Толстой крайне серьезно относился к вопросу Иисуса: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?»
Не так-то легко игнорировать человека, готового освободить своих крепостных и раздать свое имение в простом послушании заповеди Христа. Если бы только Толстой смог жить согласно своим идеалам! Если бы я сам смог жить согласно им!
(Продолжение см. 25 апреля)
Из книги «Уцелевшая душа»
25 апреля
Нетвердая походка
(Продолжение от 24 апреля)
Своим критикам Толстой отвечал: «Не судите о святых Божьих идеалах по моей неспособности соответствовать им». Не судите о Христе по тем из нас, кто носит Его имя, но далек от совершенства. Один фрагмент из личного письма Толстого особенно наглядно показывает, как он реагировал на подобную критику в конце своей жизни. Здесь подведен итог его духовного странствия: одновременно громкое заявление об истине, в которую он верил всем своим сердцем, и заунывная мольба о благодати, которой он так никогда до конца и не осознал.
«А как насчет вас, Лев Николаевич? Вы очень хорошо проповедуете, но исполняете ли вы то, о чем проповедуете?» Это самый естественный из всех вопросов, и его мне задают постоянно, причем, зачастую, — с торжествующим видом, словно они нашли способ закрыть мне рот. «Вы проповедуете, но как вы живете?» И я отвечаю, что не проповедую, что я неспособен проповедовать, хотя я этого страстно желаю. Я могу проповедовать только своими поступками, а они отвратительны… И я отвечаю, что преступен и отвратителен, и достоин презрения за свою неспособность исполнить их…
Нападайте на меня. Я и сам это делаю, но нападайте лучше на меня, чем на путь, по которому я следую, и на который указываю каждому, кто меня спрашивает, где, на мой взгляд, он пролегает. Если я знаю путь домой и иду по нему пьяным, то неужели он становится неправильным из-за того, что я шатаюсь из стороны в сторону? Если этот путь неверен, то покажите мне другой. Если же я спотыкаюсь и сбиваюсь с пути, то вы должны помочь мне. Вы должны вывести меня на истинный путь точно так же, как и я готов поддержать вас. Не сбивайте меня с дороги, не радуйтесь, что я заблудился, не кричите
