И теперь устроился в гостиной на кожаном диване и прокручивал случившееся за этот долгий день.
В дверь позвонили. Владимир, погруженный в размышления, буквально подскочил и поспешил открыть, чтобы Рина не проснулась. На пороге, отряхивая с волос снежинки, стояла Федорова.
– Слава богу, вы дома, я вам звоню-звоню, а вы не отвечаете! – не дожидаясь разрешения, она проскользнула в коридор, сняла верхнюю одежду и укоризненно посмотрела на Бердникова в ожидании объяснений. Но ответа не получила. Скривив губы, Лера осведомилась: – Вы думаете, у меня других дел нет в предпраздничный день, кроме как бегать за вами?
– Нет, – Владимир запер входную дверь и кивком головы указал в сторону кухни. – Я плачу тебе внушительную зарплату, и ты будешь бегать за мной по пятам столько, сколько я посчитаю нужным.
– А не много ли вы на себя берете? – повысила голос Лера.
Однако не успело последнее слово слететь у нее с языка, как Владимир втолкнул девушку в кухню и плотно прикрыл дверь. Федорова осеклась. Конспирация показалась ей странной.
Она настороженно посмотрела на Бердникова и спросила:
– Вы не один?
– В комнате спит Рината, не хочу, чтобы она услышала наш разговор, – Бердников надавил на плечи Леры, заставляя сесть за стол, присел напротив и продолжал. – Ты выяснила, почему Рина переехала из квартиры Крылова?
– Конечно, – Лера надула губки, но Владимир наградил ее таким взглядом, что она оставила любые попытки сыграть роль обиженной суровым босом подчиненной и заговорила четко и по существу. – Игорь по приезде из Сочи провел ночь в квартире Самариной. Рината об этом узнала, ну и… они поругались.
Глаза Бердникова потемнели, и Лера напряглась. Она побаивалась главу Федерации и раньше, а уж теперь, когда ей открылись многие тайны, и подавно. Некоторое время назад, в кабинете телецентра, он сделал ей весьма интересное предложение. Она могла отказаться, даже послать его, но что бы получила в итоге? Заявление Владимира о том, что она уволена, вовсе не являлось шантажом или игрой слов. Безработная, уволенная по статье журналистка… Не слишком хорошее резюме для будущего работодателя. Игорь, разумеется, ей друг, но Лера честно призналась себе, что карьера – куда значимее приятельского общения и немудреной взаимовыручки. Поэтому согласилась она быстро. Постами пресс-секретаря главы Федерации редко разбрасываются. А тот факт, что ее обязанности включали необходимость докладывать обо всем, что происходит между Ринатой и Игорем… Не такой уж это стало и проблемой.
Вот и сегодня, выслушав шефа, она приехала к Игорю с бутылкой вина. Пить парень отказался, но на ее заданный без особого интереса вопрос о Рине ответил как есть.
– Вы ведь не сделаете ему ничего такого, из-за чего я могла бы пожалеть, что добросовестно выполняю ваши поручения? – спросила Лера.
– Пока он связан с моей дочерью, спи спокойно, – сказал Бердников, однако оставался недоволен, и недовольство грозило вылиться в действия.
Лера давно поняла: все, что цепляет Ипатову, для Владимира Николаевича является побуждением к немедленной атаке. Федорова иногда ловила себя на странной мысли: она хотела бы, чтобы родной отец поступал бы так же. Но Валерия прекрасно понимала – безграничная любовь может быть опасна не только для Ринаты, но и для ее окружения.
Именно поэтому Федорова старалась без лишней надобности ни ей, ни Игорю особо на глаза не попадаться.
– Спасибо, Лера. Ты свободна, – холодно бросил Бердников. Поднявшись, достал из шкафчика бутылку дорогого шампанского и вручил девушке. – С наступающим.
– И вас! – даже не подумав отказаться, Лера развернулась и направилась в коридор, сжимая бутылку в руках.
Владимир дождался, пока она уйдет, и хотел было вернуться в гостиную, но дверь в конце коридора открылась, и из спальни вышла заспанная Рината.
– Это была Федорова? – с опаской спросила она.
– Да, – ответил Бердников. – За документами заезжала. Ты как? – он осмотрел дочь с головы до пят и остановил взгляд на ее припухших, чуть покрасневших глазах.
– В порядке, – Рината выдавила улыбку, но та получилась совсем безрадостной. Девушка поплелась в ванную комнату, пробыла там несколько минут, а потом снова скрылась в спальне.
Владимир, помедлив, решился зайти к ней. Дочь нужно встряхнуть. Она потеряна, стояла на распутье и не знала, куда двигаться дальше. И он тоже. Понимал ее, чувствовал, но не мог распоряжаться ее жизнью, не имел права повторять прошлые ошибки. Он только постарается помочь ей справиться с грузом проблем, которые навалились на Рину. Он подставит ей плечо. Он должен.
Рината изучала подвески с медалями. Ее наградами, которые она когда-то с криком: «Заберите, это ваше!» – швырнула отцу под ноги. Он сберег их, повесил на стену, добавил фотографии и памятные сувениры из разных городов – брелок в форме бабочки, купленный в Токио, кулон из разноцветных стеклышек, что они вместе нашли в маленькой лавчонке Торонто, браслет из крупных бусин, рождественского ангела… Рядом, расставленные на полке, красовались кубки, грамоты и несколько особенно дорогих Рине игрушек из тех, что бросали на лед зрители после прокатов. В особо тяжкие моменты, когда становилось невыносимо горько, Владимир смотрел на золотые медали и верил, что однажды они вернуться к законной хозяйке.
– Забери их, – он встал рядом с дочерью. – Они только твои, Рината, и ничьи больше.
– Мои, – повторила она, упираясь взглядом в одну из наград. – Да, вы правы… Владимир Николаевич, – девушка несколько секунд смотрела на фотографии, затем подняла на отца глаза. – Пообещайте, что никому не расскажете о том, что сегодня произошло. Ни о беременности, ни о чем другом, – она могла бы ничего не говорить. Рина прекрасна понимала: Бердников не выдаст ее тайну. Она могла бы обвинить Владимира во многом, но не в этом.
Он всегда хранил ее секреты, даже маленькие и глупые, а теперь… Он ее больше не предаст. Ей хотелось верить, что больше – никогда.
– Клянусь, – пообещал Владимир и тяжело выдохнул. – Что ты решила?
– Буду кататься. И не сойду с дистанции. Срок – три недели, а если… если все будет хорошо, и мы не опоздали, я выступлю на Олимпиаде.
– Рина, риск просто огромен. Ты понимаешь, что если неудачно упадешь с прыжка, или, не дай бог, Крылов тебя уронит с поддержки, то…
Она оборвала Бердникова:
– Значит, не буду падать. А Игорю не позволю себя уронить, – в голосе дочери было столько непоколебимой уверенности, что Владимир и не подумал усомниться.
– А потом?
– Позже подумаю, – Рина коснулась одной из ленточек и провела пальцем до медали. Кусочек золота, ради которого стоит бороться. Это ее жизнь и путь, никто не сможет сдвинуть Ринату с выбранной дороги.
– Крылов должен знать.
