Граф Штрахвиц велел оборудовать свой командный пункт на этом участке леса. Водители бронетранспортеров с настильными балками также были в убежищах, ожидая там до тех пор, пока их не вызовут, чтобы двигаться вперед и обеспечить нас этим материалом, если понадобится.
Другие бронетранспортеры выстроились в колонну на дороге вместе с танками «T-IV» их полка. Они принимали участие в прорыве и перевозке пехоты. Стояли за восемью нашими «тиграми».
Один бронетранспортер следовал за вторым «тигром» передовой группы. Он вез саперов, а также должен был доставить передового артиллерийского наблюдателя. По отделению пехотинцев сидело на каждом из четырех моих «тигров».
Наверное, оставалось около 10 минут перед началом атаки. Я шагал вдоль колонны, проверяя, все ли в порядке. Истекала последняя минута, когда произошел неприятный инцидент, который послужил зловещим предзнаменованием. Я только успел пройти 50 метров к хвосту колонны, когда вздрогнул, услышав пулеметную очередь позади себя.
Я сразу понял, что кто-то чересчур нетерпеливый уже зарядил оружие. Несколько выстрелов пришлось по несчастному парню. Меня чуть не хватил удар, когда я понял, что это случилось не с кем нибудь, а с моим заряжающим. Беда одна не ходит. Он также нажал на спуск, и два пехотинца на «тигре» передо мной были тяжело ранены. Конечно, наши товарищи из пехотного батальона были вне себя, и их доверие к нам было в корне подорвано.
Раненых срочно эвакуировали на бронетранспортере, потому что должна была начаться атака. Если русские действительно до сих пор ничего не заметили, то после этого случая им должно быть ясно.
Теперь уже с этим ничего нельзя было поделать, но беспокойство меня не покидало. Я только не мог понять, как такое могло случиться с опытным человеком. Следует заметить, что было строго запрещено заряжать оружие или нажимать на спуск незаряженного оружия до того, как начнется атака и будет четко обозначен сектор обстрела.
В районе сосредоточения незадолго до часа «Ч» только радистам было разрешено настраивать аппаратуру. Все остальные должны были ждать. И это случилось в то утро, когда у нас было, как никогда, много времени на то, чтобы зарядить свое оружие. Мы скоро об этом узнали.
Само собой, мой заряжающий оказался фактически бесполезен в тот день. Позднее нам с большим трудом удалось избежать трибунала, хотя кому нужно обвинение против неудачливого парня?
И несмотря на то что причиной несчастного случая был сбой в механизме пулемета, вина заряжающего казалась бесспорной, если не по какой-либо другой причине, то хотя бы потому, что оружие должно было быть поднято и смотреть вверх. Стрелок также виноват, потому что не выполнил свои обязанности по контролю. Я был чрезвычайно рад, что избежал наказания по обеим статьям.
И все-таки атака началась вовремя. Наш головной дозор только пересек линию фронта, когда колонна неожиданно остановилась.
Спустя некоторое время по радиосвязи была передана информация о том, что головной танк нарвался на мину и не может двигаться. Таким образом, атака застопорилась, и мне стало ясно, что мы никогда не достигнем Нарвы. Мы долго ждали на совершенно открытой местности, представляя собой хорошую цель. Русские уже начали подавать признаки жизни. Они вели артиллерийский и минометный огонь из орудий всех калибров и, кроме того, подняли по тревоге авиацию непосредственной поддержки. К счастью, наши истребители, по крайней мере, смогли не допустить появления в небе вражеских самолетов. Они сбили два русских штурмовика. Другие после этого не подступали слишком близко.
Три русских аэростата наблюдения висели над плацдармом. Они корректировали огонь тяжелой артиллерии. По нас не было ни одного прямого попадания, хотя мы находились там несколько часов подряд. У нас также была ограниченная возможность двигаться вперед и назад, потому что мы не могли оставить дорогу. Это как раз доказывает, насколько трудно заботиться о сохранности танка на огромной дистанции — даже при направленном огне.
В некотором отношении русские — волшебники. Например, поразительно, насколько быстро исчезли с неба и были спущены на землю аэростаты, когда к ним приблизился немецкий истребитель. Но столь же быстро эти ребята вновь появились в воздухе.
Наши истребители не могли подлетать низко, потому что русские использовали многочисленные противовоздушные средства. Это оружие, особенно сдвоенные и счетверенные легкие орудия, создавало потрясающую стену огня, как только появлялись истребители.
Пикирующим бомбардировщикам «Штука», которые атаковали на нарвском плацдарме в течение дня, приходилось так же несладко, как и истребителям. Достаточно трудно нанести удар по мосту с крутого пика. Там это было невозможно, потому что бомбы приходилось сбрасывать с большой высоты.
Даже две наши машины были подбиты русскими зенитками. Следует заметить, что позднее мы выяснили, что мосты были сконструированы инженерами таким образом, что были едва различимы с воздуха. Они тянулись прямо под поверхностью воды. Их можно было распознать только по легкому волнению на воде. К таким «подводным мостам» приблизиться-то с воздуха было невозможно, не говоря о том, чтобы попасть в них бомбой. Как бы то ни было, противник не дремал, и его оборонительные меры создали нам неразрешимую проблему.
Две другие атакующие группы так же застряли, как и мы. Группа, которая атаковала из бывшего «ботинка», не смогла воспользоваться единственной укрепленной дорогой. «T-IV» вскоре застрял в грязи. На служебном совещании командного состава мы шутили, что граф хотел доложить об уничтожении нарвского плацдарма фюреру в качестве подарка ко дню рождения 20 апреля. Спустя всего несколько часов эта затея уже очень мало смахивала на подарок.
Наши «Штуки» несколько раз сбрасывали бомбы на гряду холмов к югу и около точки 312. Может быть, эти атаки и имели психологический эффект, но серьезного урона врагу не нанесли. Не успел рассеяться дым, когда русские вновь ожили.
Командир роты фон Шиллер оставался спокойным в своем танке, не пытаясь что-либо предпринимать. Через определенные промежутки времени граф Штрахвиц справлялся о ситуации. Каждый раз он получал один и тот же ответ: «Местоположение не изменилось. Продвижение вперед невозможно!»
Там мы продержались до полудня. Но потом граф потерял терпение. Фон Шиллеру и мне было приказано вернуться на командный пункт. Конечно, я не ждал ничего хорошего и поплелся пешком с командиром. Наконец, мы кое-как, больше ползком, чем обычным шагом, добрались до командного пункта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
