этим «викингам» от меня могло быть нужно. А некоторые из сопровождающих ценный груз, действительно, чем-то были похожи на викингов: высокие, широкоплечие, светловолосые, у каждого топор за поясом, меч за спиной и по два длинных кинжала.
Когда совсем стемнело, я зажгла большой масляный фонарь, достала из-под раскладушки мешок со своим добром, развернула и погладила радужную раковину: «Дура я, наверно, совсем дура. Надо было прямиком в Латрас двигать, на встречу с Дайком. Со своим Нянем я бы чувствовала себя гораздо увереннее и спокойнее. Нет, дёрнули же черти остаться с караванщиками и ехать сейчас совсем в другую сторону. Когда же я в Латрас попаду, хорошо, если к зиме, а если нет? И северяне эти нарисовались… А если начнут расспрашивать, кто я и как сюда попала? Как выкручиваться? Начну врать, так меня быстро раскусят… Мозг, а Мозг, что же делать?»
Спокойный голос отозвался:
– Мне эта ситуация тоже не нравится. Похоже, что один из них… Как ты их назвала?
– «Викинги»…
– Ага, один из этих «викингов» – вербовщик.
– В каком смысле вербовщик?
– В прямом. Высматривает подходящих людей, а особенно женщин, и уговаривает разными способами податься на Север.
– Как он может уговорить, если я, допустим, не хочу?
– Это его работа – найти способ. Но я так понял, что первых попавшихся не выбирают. Своего сброда у них и так хватает.
– То есть ты хочешь сказать, что на меня положили глаз.
– Думаю, да.
Я дёрнулась от хлопка по плечу. Рядом стояла Айра.
– Кари, что с тобой? – миндалевидные глаза смотрели с испугом. – Что случилось?
– А… не волнуйся, всё в порядке, задумалась просто.
Девочка глядела с недоверием.
– Эрдана, у вас было такое лицо… странное…
– Какое?
– Ну… как будто, – она несколько раз оглянулась по сторонам, – будто здесь кто-то был и вы разговаривали, только беззвучно, одними губами…
– Прости, что напугала. Со мной такое иногда бывает, забудь…
– Вы точно хорошо себя чувствуете?
– Точно-точно, хорошо.
– Ой, что это? Какая красивая! Можно?
Я протянула девочке раковину.
– Красота… И так переливается! Я таких ракушек никогда не видела.
– Я тоже.
– А откуда она?
– Подарок.
– А от кого?
– Да так, от друга…
Она прищурилась и присела рядышком на раскладушку:
– Он, наверно, влюблён?
– Кто?
– Ну… ваш друг?
– В кого?
Айра сначала глянула удивлённо, а потом засмеялась:
– В вас, конечно!
– Айра! Я тебя просила, говори мне «ты».
– Ну, в тебя.
– А с чего ты взяла?
– Не зна-а-аю… Просто такая необыкновенная и такая красивая ракушка… Если он подарил… Только любимым женщинам дарят или очень красивые, или очень дорогие подарки.
– Значит, влюблён… – я вспомнила про каморту в мешке. Страшно дорогая редкость!
– А вы? То есть ты?
– Что я?
– Тоже его любите?
Я растерялась. Что сказать?
– Айра, я не знаю… Любовь – это такая сложная штука…
– Почему сложная? Ведь всё просто: любишь или нет, хочешь быть вместе или не хочешь…
– Да, но… – я совсем зашла в тупик.
Полог открылся и к нам залез Скай:
– О чём сплетничают девчонки? Я услышал слово «любовь». Кто кого любит? Неужели про меня?
– Ещё чего! – отозвалась Айра, прикрывая ракушку ладонями. – Больно надо о тебе разговаривать!
– А что? Почему бы и нет? Чем я хуже других? А что это у тебя? – и парень отнял руки сестры от колен. – Ух ты! Где взяла? Откуда?
Он схватил мою драгоценность и начал рассматривать в свете фонаря:
– Какая красивая! Я такие в столице видел, из этих раковин делают очень дорогие чаши. Украшают драгоценными камнями и крепят на ножку из серебра или золота. Откуда, спрашиваю?
– Скай, это моя ракушка, – я протянула руку и выдернула её у парня.
– Твоя?! Интересно, откуда? – Скай помрачнел.
– Не твоё дело… – быстро завернула и засунула обратно в мешок.
Айра сидела, теребя одеяло, явно расстроенная таким оборотом:
– Я к маме… – и выскочила из кибитки.
Скай, нахмурившись, постукивал пальцами по рукоятке меча:
– Что? Этим уже продалась?!
– Не понимаю, о чём ты?
– Ну-ну, быстро же тебя обработали, не ожидал… – он резко развернулся и последовал за сестрой.
– Скай! Скай! Подожди! Ты не так понял!
«Ну, что ты будешь делать! Сейчас напридумывает невесть что, а мне доказывай, что не верблюд!» – и рванула следом. Но парня я не догнала. Кликнув сторожевых псов и держа факел, Скай вскочил на Свиста и унёсся объезжать стоянку.
Я присела у костра: «Вот дурак, малолетний! Обиделся! Ну пусть подуется, мальчик обидчивый, но быстро остывает…»
– Кари? Что случилось? Почему не спишь? – Гай плюхнулся на раскладной стульчик.
– Да вот… Опять я… Ская, ненароком, обидела…
– Что, снова приставал? – и он улыбнулся своей обворожительно-потрясающей улыбкой.
– Не совсем… У меня в мешке, там, под раскладушкой, – и махнула в сторону кибиток, – раковина есть, очень красивая. Она давно у меня. Мы с Айрой рассматривали. Скай увидел, ну и решил, наверно, что я у наших попутчиков взяла, у северян, и вот… Сказал, что я продалась, а объяснить я ничего не успела.
– Понятно… – Гай задумчиво потёр нос. – Не обижайся на него, такой возраст, когда сначала делают, а потом думают. Ты ему очень нравишься, вот и психует.
– Гай, да я и не думала обижаться, просто тревожно как-то.
Мы немного помолчали.
– Я давно хотел спросить…
– Спрашивай…
– Сколько тебе лет?
Я задумалась. Как ответить? По земному исчислению мне двадцать семь, хотя нет, уже двадцать восемь. Мой день рождения пришёлся как раз на те дни, когда я наткнулась на Мышонка, а вот по-окатанскому, учитывая, что год здесь длится шестнадцать месяцев по тридцать два дня, сутки составляют двадцать четыре часа, как и на Земле, а в часе шестьдесят минут, то получается… мой возраст около двадцати с половиной.
Глядя на огонь, на пылающие жаром поленья, я понимала, что нести какую-нибудь чушь не смогу, язык не повернётся, да и не придумывалось ничего путного.
– Гай… Я не знаю точно, как объяснить… У меня вроде как два возраста, хоть он и один. Но я не старушка, это уверенно могу сказать! – и попыталась улыбнуться.
– Ха! Не старушка! Кари, я не к тому спрашиваю. Ты меня не совсем правильно поняла. Задам вопрос по-другому. Ты совершеннолетняя? Только скажи правду, пожалуйста…
«Ага, так вот о чём он беспокоится! Ну, я точно тупица! Мозг всё-таки бывает прав!»
– Я совершеннолетняя, Гай, однозначно. Это правда.
– Вот это-то и плохо…
– Но почему?!
– Потому как я, взрослый женатый мужчина, с согласия своей жены, мог бы взять тебя под официальную опеку до твоего совершеннолетия. И спокойно доставить в Латрас к родственникам.
