— Да что случилось?
— Причалила ракетка с «Циолковского». Межпланетное такси изволите видеть. Лихачество... Вероятно, прибыл засвидетельствовать свое почтение Махов... Стой, куда ты? Не улетай, побудь со мной...
Быков сделал неосторожное движение, пролетел между шнурами, ударился о потолок и, растопырив руки, устремился вниз. Дауге схватил его за ногу и, ловко дернув, привел в нужное положение.
— Успокойся, ангел небесный, не надо волноваться... Помнишь формулу — эм вэ квадрат пополам? Так вот, хорошо что хоть пополам, а то раскроил бы ты сейчас свою буйну голову.
Быков снова водворился в спасительное кресло с твердым намерением не покидать его до тех пор, пока не кончится «проклятая невесомость». В эту минуту в коридорном отсеке послышалась возня, раздались радостные восклицания, звонкие хлопки ладони о ладонь и даже, кажется, звуки поцелуев.
— Здорово, друзья! Здорово, землячки-земляне! — оживленно гремел чей-то бас.— Здравствуй, свет Михаил Антонович! Все худеешь, бедный?
— Здравствуй, голубчик Махов! Дай-ка я тебя поцелую да штрафовать буду. За нарушение правил космического движения...
— A-а, Богдан! Не бранись хоть на радостях... Анатолий Борисович, рад вас видеть! Познакомьтесь: мой заместитель, инженер Штирнер Григорий Моисеевич. Будет непосредственно работать с вами.
— Слышал, отлично...
— Рад познакомиться.— Голос Штирнера был сух, резок.
— Прошу в кают-компанию,— пригласил Ермаков.
— Нет уж, дорогие, заберем почту — и все к нам. Ждем не дождемся.
— Виноват, Петр Федорович. На этот раз ограничимся разговором здесь, на борту «Хиуса». У вас погостим на обратном пути.
Наступила странная пауза.
— Напрасно он так сказал,— прошептал Дауге, уставясь в дверь круглыми глазами.— Это слово в слово фраза Тахмасиба...
Быкову стало не по себе.
— Знаю, знаю, о чем вы думаете! — снова заговорил Ермаков,— Не следует быть суеверным. Нужно спешить.
Он сказал это и чуть усмехнулся.
— Как знаете, Анатолий Борисович,— растерянно отозвался Махов.— Куда прикажете?
— Прошу сюда... Прошу вас, Григорий Моисеевич.
Гости вошли первыми — высокий грузноватый Махов и похожий на подростка Штирнер, оба в мягких потертых комбинезонах с откинутыми на спину прозрачными шлемами. Штирнер держал под мышкой папку.
— Здравствуйте, товарищ Дауге! — гремел Махов.— А это, конечно, товарищ Быков? Так?
Благоразумно не выпуская из левой руки шнур, Быков пожал ему руку, затем поздоровался со Штирнером. Все расположились за столом.
— Итак, Петр Федорович,— сказал Ермаков,— выкладывайте, что у вас есть.
Махов шумно откашлялся, Штирнер раскрыл папку, и совещание началось. Говорили мало и точно, больше формулами и математическими терминами, водя пальцами по чертежам и расчетам, привезенным Штирнером. Речь шла о том, как обеспечить максимальную точность посадки «Хиуса» у границ Урановой Голконды и как поддерживать связь после посадки. Махов со Штирнером и их товарищи на двух других искусственных спутниках подробно разработали систему радионаведения, пользуясь которой предполагалось довести «Хиус» до места, отстоящего от границ Голконды не дальше чем на пятьдесят—сто километров. Правда, система эта еще не опробована на практике, но тренировки дают право надеяться на полный успех.
— От нас теперь требуется максимальная точность,— сказал Штирнер, постукивая пальцем по чертежу,— а от вас, товарищи,— внимание и маневренность. Насколько я знаю, «Хиус» не так ограничен в своих эволюциях, как обычная импульсная ракета, и при всех случайностях сможет строго держаться пеленгов. Но, повторяю, прежде всего внимание! Если «Хиус» даже чуть-чуть оторвется от радиолуча, вы рискуете сесть за тысячи километров от нужного вам места.
Итак, «Хиусу» предстояло спускаться на планету, держась в перекрестии трех радиолучей, которые и выведут его на наиболее выгодную, по мнению специалистов, точку. На высоте десяти— пятнадцати километров над поверхностью Венеры импульсы пеленгаторов исчезают: они либо бесследно поглощаются, либо отражаются вверх, в венерианскую стратосферу. С этой высоты планетолет должен будет спускаться отвесно. Не исключены серьезные осложнения: коварная атмосфера Венеры может обмануть, исказив сигналы. На этот случай будут действовать контрольные параллельные установки. Спицын и Ермаков записали кое-какие цифры, сверили свои расчеты со схемой Штирнера и объявили, что вопросов больше не имеют. Махов перешел ко второму пункту. Поскольку радиосвязь — по крайней мере, надежную — с поверхностью Венеры установить, по-видимому, не удастся, следовало договориться о системе оптических сигналов. По мнению Махова, необходимы только два сигнала: первый — «продовольствие и вода», второй — «запасные части, энергетическое питание». Список запчастей и аппаратуры был заранее составлен.
— Мы привезли вам портативную пусковую установку и две ракетки с атомными зарядами. Если... тьфу-тьфу, конечно... если случится что-нибудь нехорошее и потребуется наша помощь, вы пошлете одну из ракеток вверх, вертикально над собой. Она взорвется на высоте около двухсот километров. Конечно, стрелять можно не в любой момент. Вот вам таблица для расчета времени. В назначенные минуты наши наблюдатели будут тщательно следить за районом вашей высадки.
— Ну, и что же? — спросил Ермаков.
— И... ничего. Мы будем знать, что у вас не все в порядке, и постараемся принять меры.
— Какие?
— Подбросим вам автоматические ракеты с необходимым аварийным запасом. Ракеты пойдут точно на ваш пеленг.
— Отлично! — Ермаков кивнул.— А зачем вторая сигнальная ракетка?
— Две ракетки подряд вы выпустите, если посадка прошла неудачно и планетолет серьезно вышел из строя.
Наступило молчание.
— Весьма возможно, что тогда их некому будет выпускать,— заметил Дауге, поморщившись.
— Мой пессимизм не заходит так далеко,— мягко ответил Махов.
После совещания Дауге предложил Быкову:
— Пойдем посмотрим на прекрасную Венеру. Ермаков разрешил выпустить тебя.
Через десять минут они, облаченные в неуклюжие панцири с прозрачными колпаками на головах, стояли в кубическом кессоне перед наружным люком. Дауге наглухо задраил за собой дверь, затем включил насос и повернулся к манометру, укрепленному на стене. Тонкая стрелка неровными скачками запрыгала вниз. Когда она остановилась, Дауге откинул с люка широкую стальную полосу, и толстая ребристая крышка мягко отвалилась в сторону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
