— Площадка выбрана, почтеннейший. Та, которая западная. Грунт песчаный с гравием.
— Почему они выбрали именно ее?
Ответить пришлось Доринг-аню, поскольку именно он был магом земли:
— Мы этого не знаем. Те объяснялись исключительно знаками.
Рухим-аг дал выход раздражению:
— А догадаться не могли? Зачем вы тогда вообще нужны?
Ответ был коротким, сухим и по существу:
— Я не маг разума и не маг воды.
— При чем тут вода?
— При том, что Моана-ра на третьей площадке воткнула нож в грунт и после этого внимательно осмотрела лезвие.
— И вы считаете, это она высматривала воду таким образом?
— Она тоже не маг воды.
Это Рухим-аг знал. Знал он и то, что ни в ходе попытки ее захвата, ни в предшествующем ее поединке с доктором Шхарат-аном ни одно заклинание школы воды не было пущено в ход.
— А на других площадках она грунт проверяла?
— Нет. Если не считать того, что она притопнула пару раз каблуком.
Раздражение не проходило.
— Покажите мне, какие жесты те использовали?
Кандидат в академики Торун-аш блеснул памятью и точно воспроизвел все знаки, чем лишь ухудшил настроение доверителя. Тот дал понять, что не задерживает своих секундантов. По их уходе Рухим-аг стал выстраивать логические цепи.
Оценка влажности грунта может проводиться лишь с двумя целями: проверить возможность использовать имеющуюся воду в своих заклинаниях или увериться, что противник сделать этого не сможет. Пока что нет оснований полагать, что этот лиценциат нацелен на первое, хотя исключить такую возможность нельзя (все же универсал). А вот второе весьма вероятно. Вся Гильдия, в том числе Моана-ра, знала, что он, Рухим-аг, числясь по специальности магом воздуха, почти так же силен во всей стихийной магии. Вполне ожидаемо, что противники опасаются заклинаний школы воды. Только они не учли, что песчаный грунт имеет высокую проницаемость для воды, и заклинания магии земли могут без больших усилий ее добыть. Впрочем, такой способ не очень-то и нужен: весенний воздух влажен, воды в достаче даже без дождя. Варианты? Южная площадка имеет глинистый грунт. Глина вообще материал неприятный даже для мага земли. Магия земли… Этот Профес-ор в ней силен, судя по всему. Возможно, его подчиненный тоже. Что это ему даст? Обычно полагают, что магия земли плоха для нападения и хороша для защиты. Пусть себе полагают. Этот Сарат-ир еще удивится. Хотя нет, вряд ли успеет.
* * *
Правила поединков не запрещали наличие зрителей. Оговаривалось лишь, что секунданты не должны быть против этого, а зрители, в свою очередь, не должны вмешиваться в ход поединка. Но это гласили писаные правила, а были еще и другие. В частности, неписаная этика поединков уровня магистра и выше обязывала извещать секундантов или участников о своем намерении присутствовать. И таковых извещений особо почтенная Моана-ра получила тридцать восемь штук.
Для нас, разумеется, первоочередными были письма от академиков и кандидатов. Фактически оказалось, что будет половина Академии (если считать самого Рухим-ага), а сверх того, пятнадцать кандидатов в академики и дюжина докторов. Моана раскидывала письма по столу, как пасьянс, приговаривая:
— Это, это, и те два — от магов жизни, они точно наши союзники. Это от Тофар-уна, он на нашей стороне… может быть. Во всяком случае, не враг. Эта стопка — от боевых магов, они нейтральные, хотят узнать что-то новенькое. Вот тут я отложила письма от прихлебателей Рухим-ага, они рассчитывают на его победу и на то, что он заметит и оценит их присутствие… Эта пара от тех, кто противостоит Рухим-агу в Академии, нам они не друзья, но ему враги. А эти два от его сторонников. Политика… Это от преподавателя университета, его интерес сугубо научный, полагаю. В этой стопке — от бакалавров. Однокурсники Сарата, надо думать. От души надеюсь, что у них хватит мозгов не принести с собой пиво и вино.
Я решился вставить свои медяки:
— Моана, хорошо бы не давать зрителям подходить слишком близко. Это может быть опасным, уверяю вас.
Мне показалось, что госпожа секундант не восприняла мои слова всерьез. Правда, она и не видела эффекта от действия телепорт-бомбы.
— Предупредим, но в самый последний момент.
— Полагаю, что нужны скамейки для зрителей.
— Вы что, всерьез подумали, что поединок до такой степени затянется?
— Нет, но пусть это подумают противники. Точнее, пусть решат, что мы так думаем.
При мысли о возможности устроить каверзу глаза у Моаны блеснули удовольствием:
— Пошлю им официальное письмо с этой просьбой, все же деревня у них под рукой.
— Это не все. Мне нельзя присутствовать.
— Опасаетесь магов?
— Не только. Я бы мог засесть где-то в отдалении и оттуда наблюдать. Но ведь это земля Рухим-ага. Если кто-то из местных меня поймает, мне долгонько придется доказывать, что я не шпион.
— И не докажете… Ладно, тут вы правы. Еще что-то?
— Да, есть и еще…
И мы уже в который раз обговорили порядок действий. Но мысленно я решил, что в день поединка подъеду к границам владений Рухим-ага. На всякий пожарный. Мы с Моаной также дружно решили, что Ире нечего делать на поединке, а вот Арзану решили взять.
В тот же день пришлось выполнить обещание: был устроен пир в честь нашей победы на море и выздоровления Моаны. По этому случаю на стол попала особо изысканная закуска (селедка разных сортов) и то, что к ней полагается. Наши беременные дружно отказались от выпивки — не потому, что нельзя, а потому, что если выпить, то в этом случае кому-то из магов жизни придется потратить энергию на нейтрализацию алкоголя. Зато все прочие употребили с душой. Закуска была дружно расхвалена. Поскольку я все еще поддерживал горскую легенду, то на расспросы отвечал, что рецепт такого приготовления рыбы придумал не сам, а прочитал в умной книге.
Что до младших магов, то на них выпивка подействовала в точности так же, как и в моем родном мире: они принялись обсуждать производственные вопросы. Врачи образовали, в свою очередь, собственный кружок, но тут в теме были сугубо дамские проблемы. Солдаты сначала немного стеснялись, но потом разошлись и даже попытались было запеть, но рассудительный старшина Хагар это дело пресек.
Я тихо вышел, цапнув с тарелки кусок ветчины и пошел искать Кири. Мне показалось несправедливым, что бедная маленькая голодная животинка обделена вниманием. Кири согласилась со всеми моими вкусными предложениями. Мы замечательно поладили: я говорил (по-русски, конечно), а она поддакивала. Разговор получился неожиданно долгий; мы обсудили и дела с поединком, и мои дальние перспективы в этом мире, и даже взаимоотношения в моей команде. Тут я заметил, что Кири отвлеклась и смотрит мне за спину. Я оглянулся.
Там стояла Ната в парадном платьице и внимательно вслушивалась в наш разговор. Мне почудилось, что девочка понимает по-русски, и от этой мысли стало не по себе. Пришлось свернуть наши тары-бары с норкой.
* * *
(еще одна сцена, которую я видеть никак не мог)Наступил день поединка. В полном соответствии с планом на площадку заранее прибыли Моана с Шахуром. При них было двое стрелков и Тарек. На женщине было темно-зеленое платье. Наличие сапожек с высоким каблуком мог бы предположить лишь тот, кто хорошо знал владелицу, потому что сделать это можно было лишь по росту: при таком длинном платье рассмотреть обувь не представлялось возможным.
Оказалось, что секунданты противника уже там. Последовали учтивые приветствия.
Те двое предложили тут же провести жеребьевку позиций. Возражений не было.
Жребий тянул один из наших стрелков. Разумеется, его предварительно проверили на амулеты. Поскольку он их сдал заранее, то таковых и не нашли. В данном случае жребий был большей данью традиции, чем необходимостью. День был почти пасмурный, солнца не было видно за тонким слоем облаков.
И тут один из кандидатов в академики обратился к Моане:
— Не будете ли вы возражать, если ради безопасности зрителей мы разместим скамейки на некотором отдалении от площадки, скажем, двадцать ярдов от края?
Лицо доктора магии жизни мгновенно утратило всякие следы эмоций:
— Нам нужно обсудить ваше предложение.
Ответный вежливый наклон головы.
Небрежным жестом было запущено заклинание от подслушивания. Справедливости ради стоит заметить, что секунданты противной стороны не пытались пробиться сквозь защиту. Обсуждение продлилось не более трех минут, после чего Шахур объявил полностью бесцветным голосом:
