когда сцепились Зарина и Лина, и немного отвлек меня от болезненных размышлений, успокаивается, и на откате становится еще паршивее.
К людям с такой кислой физиономией, как у меня сейчас, идти не стоит. Мама сразу раскусит, что что-то не так, а отвечать на ее вопросы я не хочу.
Как показывает практика, коридор второго этажа – место людное, ощущение, что постой я здесь еще десять минут и нарвусь на третью драку. Межвидовую, блин. Парни против девушек. И я убредаю наверх.
Я не настолько наглая, чтобы шарахаться по третьему этажу, куда мне официально не давали разрешения заходить, поэтому я выхожу на балкон.
Ледяной ветер сразу прохватывает меня так, что спирает дыхание.
Самое то, остудить голову.
Облокачиваюсь на кованые перила и подставляю лицо холодному осеннему воздуху.
Пьяный голос за спиной нарушает мои планы побыть в одиночестве:
– Ну, что, сучка? Всех обслуживаешь? Теперь моя очередь.
Глава 48. Оля
Голос смутно знакомый и ассоциирующийся у меня с чем-то неприятным.
Оглядываюсь на хама и понимаю, что я этого парня не знаю.
– Вы меня с кем-то перепутали, – бросаю я и хочу от него отвернуться, но он дергает меня на себя.
Чувак однозначно перебрал.
– Да ладно, – ухмыляясь, мерзко тянет он. – А что еще нищета могла тут забыть кроме спонсора?
И я его вспоминаю. Точнее, эту похабную интонацию.
Это один из тех, кто напал на меня в ночном клубе и подарил Дикаеву.
А с виду и не скажешь, что такая мразь. Его можно назвать симпатичным, если бы не выражение лица.
Разом всплывают в памяти все ужасные ощущения, что я тогда испытала: и страх, и неопределенность, и беспомощность.
Это выбивает меня из колеи, и я на секунду теряюсь, даже перестаю дрожать от холода на ветру.
Пьяный козел расценивает мой ступор как согласие и распускает руки.
– Ты больной, что ли? – сопротивляюсь я, оживая.
Серьезно, ему мозги еще в детстве, наверно, отшибло!
Где он так нажрался?
Пытается заломить мне руку, но я со всей дури наступаю ему на ногу и вырываюсь.
Пока этот хрен матерится, я успеваю толкнуть дверь и выскочить с балкона, но, похоже, своим сопротивлением я лишь еще больше его разозлила. Недоумок бросается за мной.
Жаль не додумалась запереть его на балконе, пока была такая возможность.
Умом я понимаю, что стоит закричать, и кто-нибудь придет на помощь, но скажите мне, где прямо сейчас вся доблестная охрана Ахметова?
Я ссыпаюсь по ступенькам на второй этаж, как назло, в коридоре пусто.
Надо вниз к гостям, там ублюдок от меня точно отстанет.
Увы, я не успеваю добежать до спуска на первый этаж, меня перехватывают и, зажав рот ладонью, втаскивают за первую попавшуюся дверь.
Брыкаюсь изо всех сил, но я слабее.
Навалившись, меня забрасывают животом на подлокотник кресла. Придавив меня весом тела, скот другой рукой шарит по мне, стараясь задрать платье.
Слезы брызгают от обиды и омерзения.
Изловчившись, кусаю за воняющую сигаретами руку, которая зажимает рот.
– Ах ты сучка! Сейчас я преподам тебе урок хороших манер, – отморозок больно дергает меня за волосы, от чего слезы катятся градом.
– Отвали от нее! – разносится по комнате незнакомый голос.
В надежде вскидываю глаза.
Это говорит кто-то, стоящий у окна, кого, видимо, не заметил мой мучитель, ввалившись сюда.
– Не лезь не в свое дело, – рявкает все еще удерживающий меня урод.
– Это ты мне? – изумляется тот, кто ему помешал.
И в одну секунду оказывается рядом с нами.
Я не вижу, что там происходит, но судя по звуку, скотине вломили. Мне становится легче дышать, мерзкая туша с меня слезает, и я отпрыгиваю в сторону, оставляя кресло между нами как барьер.
– Ты охуел? – ревет, держась за челюсть, несостоявшийся насильник. – Из-за какой-то прошманды…
– Конев, ты, блядь, с каждым годом все глубже пробиваешь дно, – с отвращением цедит мой спаситель. – Весь в папашу. Отцу скажу, что вас к нам в дом пускать нельзя. За сестер страшно.
– Ты ничего не попутал? – продолжает выеживаться тот, кого назвали Коневым.
– Ты забыл, где находишься? Давай проверим, что будет, если она сейчас тебя сдаст? – ледяной тон незнакомца немного остужает пыл Конева.
Тот бросает на меня взгляд, полной злобы, но местный Супермэн не дает ему пообещать мне расправу.
– Еще раз к ней сунешься, пожалеешь, что на свет родился, – предупреждает он.
Не уверена, что в голове идиота это отложится надолго, но сейчас побуравив взглядом парня, он выходит, громко хлопнув дверью.
– Ты почему орать не начала? – строго спрашивают меня.
– Он мне рот заткнул, – буркаю я и спохватываюсь: – Спасибо, что помог…
– Дима, – представляется он. – Дима Дикаев.
И вздрагиваю.
Моя реакция не укрывается от Димы, но он только приподнимает бровь.
– Кирилл – твой брат? – сглотнув спрашиваю я на всякий случай. Так-то фамилия не распространенная. Да и в чертах лица я выхватываю что-то общее. Явно родственники.
– Двоюродный, – морщится Дима.
– Все равно, спасибо, – выдавливаю я, вызывая у него смешок.
– Не за что. Но звать на помощь надо было сразу. Конев – отморозок, игры в Зою Космодемьянскую тебе только навредят.
– Мне в голову не могло прийти, что все зайдет далеко. Мы в гостях, кругом люди… Не знаю, чего он ко мне прицепился… – тру я лицо, с запозданием вспоминая, что накрашена.
– Судя по твоему вопросу, ты знакомая Кира. Конев ему завидует. В друзья набивался, но не прокатило. Даже Кир не хочет иметь с ним ничего общего.
Даже Кир.
Это многое объясняет.
Двоюродный брат о нем не очень высокого мнения. Только я, дурища, купилась на красивые зеленые глаза.
Дима собирается выйти из комнаты, и мне тут же становится страшно, что Конев вернется.
– Ты не мог бы… проводить меня к родителям? – прошу я.
Он кивает.
– Не хочешь привести себя в порядок?
– Да, пожалуй…
Дикаев сначала провожает меня к той комнате, где я отсиживалась до всех событий, терпеливо ждет за дверью, а когда я возвращаюсь, идет со мной вниз.
Кажется, светское общество не для меня. Ноги моей больше не будет на подобных сходках. И я вечером расскажу отчиму, что произошло. Молчать не стану.
А сейчас просто
