суровых глаза смотрели на меня сверху вниз, сверкая на солнце. Если встать на цыпочки и вытянуться как можно дальше, я почти смогу дотянуться до золотого глаза.
– Скорее! – крикнула Ашвини. – Я не могу защитить тебя, пока ты там!
Я потянулась за ножом в карман и положила руку на грудь статуи. Она была теплой. Я даже не думала, что золото может быть таким теплым, и могла бы поклясться, что чувствую мягкий, тихий пульс бьющегося сердца.
Не в силах удержаться, я оглянулась через плечо. На небольшом расстоянии от меня в воздухе парил огромный асура-птица – смесь стервятника и журавля. Он издал еще один пронзительный вопль. Огромные крылья медленно поднимались и опускались, а злобные глаза были устремлены не на Ашвини и ее меч внизу на балконе, а на меня.
Стоп.
Почему он не нападает на меня? Чего ждет?
И снова под рукой я почувствовала слабое, но настойчивое сердцебиение Гандаберунды. Я заколебалась, держа одну руку на его груди, а другой сжимая нож так крепко, что костяшки пальцев побелели. Казалось совершенно неправильным разбивать глаз существа, чье сердце стучало прямо под моей ладонью.
– Кики, что ты делаешь? У тебя мало времени!
Но асура не подлетал ко мне ближе.
Я все еще чувствовала сердцебиение, теперь ставшее немного сильнее.
– Кики!
Мне нужно было решать. Я должна это сделать. Это был наш единственный шанс. Я должна уберечь маму. Я не могла подвести ее, как подвела Пипа.
Внезапно я увидела Пипа в его последние минуты. Его подбородок вздернулся, лицо светилось непокорностью, он выглядел абсолютно живым.
Его больше не существовало, но он был. Был таким живым. Джоджо, близняшки и даже Лей – все они были живыми. Ашвини, стоявшая прямо подо мной, была живой. И Симха, и Чамундешвари, и другие жители этого города, и даже сами асуры – все они были живыми. Какая разница, что они вышли из моего альбома? Какая разница, что ничего этого не должно было случиться? Это случилось. Они преобразились и теперь жили, дышали, были настоящими. И если я разобью золотой глаз Гандаберунды, если я разрушу этот мир, то никого из них больше не станет.
Я была не в восторге от такой мысли все последние дни, но мне казалось, что это единственный выход. Точнее, это казалось самым легким выходом. Брахма настоял на нем; но Вишну велел мне сражаться с Махишасурой, а это было слишком страшно, слишком невозможно, поэтому я позволила себе поверить, что путь Брахмы правильный.
У меня был выбор, и я выбрала.
Но было еще не поздно изменить свой выбор.
Я позволила ножу выскользнуть из руки и слушала, как он со стуком летит вниз по склону купола. Затем, бросив последний взгляд на Гандаберунду, начала спускаться вниз.
– Хорошо, – прошептал дворец.
Когда я снова очутилась на балконе, глаза Ашвини яростно сверкнули.
– Почему ты этого не сделала?
– Не могу, – сказала я. – Знаю, что это был легкий путь, но я не могла этого сделать.
– Почему?
Слезы наполнили мои глаза.
– Вы все такие живые. Я знаю, ты говорила, что не должна была оживать, что все это не должно было стать реальным, но это так. Я уверена, что мне было бы легче, если бы я могла просто пойти домой и притвориться, что этот мир – всего лишь куча историй в альбоме, но я не могу такого сделать. Нравится тебе такое или нет, но этот мир реален, как и ты, и Вороны, и сотни других людей, которые живут в нем, и я не стану просто так все рушить. Подобное не может быть правильным решением.
– А как же твоя мать?
– Не знаю, – вздохнула я, чувствуя комок в горле при мысли о ней. – Я защищу ее. Я не позволю им победить. Не знаю, как их остановлю, но я это сделаю.
Ашвини открыла рот, но тут ее взгляд метнулся через мое плечо, и губы сжались в тонкую линию.
– Я же велела тебе оставаться дома.
Я обернулась и, к своему большому удивлению, увидела, как из окна выбрался Лей. Его лицо было суровым и холодным. Я никогда не видела паренька таким разъяренным, и ему определенно было что сказать.
– Как ты сюда попал? – удивленно спросила я.
Он указал на что-то блестящее у себя за спиной, что я с первого взгляда приняла за странный рюкзак.
– Взлетел, – ответил Лей. – Прямо в окно на верхнем этаже, где я увидел, как вы двое вылезаете из этого окна.
Я была настолько поражена тем, что он все-таки нашел кого-то, кто смог смастерить ему крылья или что-то на них похожее, что лишь спустя секунду заметила: яростное выражение на его лице исчезло.
– Ты этого не сделала, – произнес он. – Ты могла бы уже быть дома с матерью, но осталась. Вместо этого ты спасла нас.
– Я потеряла Пипа, – сказала я, и мой голос сорвался на его имени. – Я не потеряю остальных.
Ашвини сердито посмотрела на Лея:
– Почему ты не остался дома?
Он нахмурился в ответ:
– Думаю, ты знаешь почему.
Я испуганно посмотрела на асуру в небе, все еще близкого, все еще опасного.
– Мы можем вернуться внутрь? Дворец защитит нас, если кто-нибудь из них попытается последовать за нами.
– Нам необязательно это делать, – ответил Лей уже мягче, и я поняла, что на этот раз он злился не на меня. – Асуры не нападут на нас.
Ашвини усмехнулась:
– Почему это?
Голос его стал жестким:
– Он ведь еще не напал, верно? Кики была так близка к тому, чтобы разбить глаз Гандаберунды, и он даже не пытался остановить ее. Почему же?
У меня дрожали колени. Мой мозг всегда был настолько переполнен мыслями и шумом, что я не обращала внимания на важные детали, но в тот момент, когда Лей произнес эти слова, все эти маленькие ценные подсказки выскочили на свет. Король демонов, который заключил в тюрьму единственную, кто мог его изгнать, вместо того, чтобы просто взять и убить ее. Связка ключей, которая выпала возле запертой камеры. Пустая крепость. Заклинание слежения, которое никогда не использовалось. Глаз, который нужно было разбить. Гром. Асура, который не напал.
Все это были мелочи. Но когда я сложила их вместе, то увидела, что меня использовали, как марионетку. Каждая из этих мелочей являлась в определенный момент толчком, который привел меня сейчас прямо сюда.
Я сглотнула.
– Асура не напал на меня, когда я взобралась к Гандаберунде, потому что хотел, чтобы я разбила глаз.
– Не говори глупостей! – воскликнула
