Если я не могла сказать ему о своих чувствах, я хотела использовать свое тело, чтобы передать то, что не смогли бы передать никакие слова. Когда были только мы, ничего другого не существовало.
Но я знала, что наше время ограничено.
Но он не знает.
ГЛАВА 28
TEO
Следующие несколько дней мы провели, возвращаясь к рутине, которая была очень близка к той, что была у нас раньше. Снова держать ее в своих объятиях и просыпаться рядом с ней каждое утро после стольких лет — это большее, о чем я мог только пожелать.
Реальность продолжала вторгаться в мой разум, напоминая мне, что хоть эти последние несколько дней были лучшими за долгое время, это был вопрос времени, когда наша реальность рухнет обратно.
В моей голове все еще оставались вопросы, почему она изменила имя и внешность, и даже почему из всех людей она вышла замуж за Виктора. Я хотел получить ответы, но в то же время, в глубине души, я не хотел знать.
Что, если ее ответы были не такими, какие я хотел услышать? И самое главное, я просто хотел насладиться тем временем, которое у меня было с ней, и не тратить его на споры.
Я стоял у кухонного стола, все еще пытаясь найти того, кто стрелял в нее, когда она вошла на кухню в очередной комбинации из одной из моих футболок и трусов-боксеров. Она носила мою одежду с той ночи, и каждый раз это заставляло мое сердце учащенно биться.
Мне нравилось смотреть, как она носит то, что принадлежало мне.
Она обхватила меня руками и поцеловала между лопаток.
— Пойдем со мной.
Я переплел свои пальцы с ее пальцами там, где ее руки лежали на моем животе, и посмотрел на нее через плечо.
— Куда?
Вместо ответа она просто взяла меня за руку и повела нас через кухню к задней двери. Я последовал ее примеру, пока она шла к озеру, останавливаясь на полпути.
Мои ноги в носках замерзли, когда мы шли по влажной земле, мелкие камни впивались в подошвы моих ног. Было уже поздно, лунный свет струился по совершенно неподвижному озеру.
Она обернулась и поцеловала меня в губы. Я подавил стон, когда ее ногти прошлись по моей шее.
— Раздевайся, — потребовала она. — Мы идём купаться купаться.
Мои глаза выпучились.
— Детка, здесь чертовски холодно.
Она пожала плечами, и ее карие глаза встретились с моими, когда она потянулась к передней части моих джинсов, расстегнула пуговицу и расстегнула молнию. Я затаил дыхание, когда ее пальцы коснулись моего члена.
Затем она повернулась, оставив меня стоять на месте, и пошла к озеру. Она остановилась на краю, окунула палец в воду и с дрожью отдернула его. Она сделала глубокий вдох и просто вошла в озеро полностью одетая, темная вода рябила вокруг нее, промокшая рубашка прилипла к ее телу.
Я наблюдал за ней, раздумывая, стоит ли войти в воду и присоединиться к ней. Она оглянулась через плечо и улыбнулась мне, подарив одну из тех драгоценных улыбок, которые были посвящены только мне.
И, черт меня возьми, если бы я ничего не сделал ради этой улыбки.
— Ты собираешься просто стоять и смотреть на меня или ты снимешь эти штаны и присоединишься ко мне? — поддразнила она, ее глаза сверкали вызовом. Она раздвинула руки, проталкиваясь дальше в озеро.
— София, не заходи слишком далеко.
Она ухмыльнулась, отталкивая себя еще дальше.
— Тогда тебе лучше прийти за мной.
Я снял штаны, затем носки, решив подражать ей и оставить футболку и трусы, надеясь, что они согреют меня достаточно. По коже побежали мурашки, когда я зашел в воду и нырнул.
Я откинул волосы с лица, когда всплыл на поверхность. Она стояла прямо передо мной, ее темные волосы откинуты назад из-за воды, которая их намочила.
— Здесь чертовски холодно. — простонал я, дрожа.
Она захихикала, когда я притянул ее к себе, ее ноги обхватили мою талию. Она улыбнулась мне, лунный свет мерцал на ее лице. Я поцеловал уголок ее рта.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она была потрясающей, не думаю, что когда-нибудь смогу насытиться ею.
Некоторое время мы просто молчали, плескаясь в воде, пока ее руки пробирались сквозь мои мокрые волосы, ее ногти время от времени царапали мою шею, пока я растирал круги на ее спине.
Я смотрел на нее, мои глаза блуждали по ее чертам. Тепло разливалось в моей груди, до тех пор, пока не возникло ощущение, что оно может лопнуть. Мир всегда описывали как состояние спокойствия или тишины.
Она всегда была моей. Как бальзам на сердце, она всегда успокаивала все остальное.
Она была моим миром. Моим собственным спасением. Mi alma.
Я слегка отстранился. Мои губы коснулись ее губ, легкий, как пёрышко, поцелуй лег на ее губы. Ее тело выгнулось дугой, ее губы разошлись в тихом вздохе. Я прижался лбом к ее лбу, наши взгляды встретились, дыхание смешалось.
Она вздрогнула, когда я мягко потерся о ее тело. Мы нежно двигались друг против друга, наши тела двигались в унисон, наращивая силу. Она сильнее терлась о мою длину, тонкая, влажная ткань была единственным, что разделяло нас, и трение только усиливало удовольствие.
— София… — простонал я, мольба прозвучала с хрипотцой. Моя рука скользнула под подол ее футболки и легла на бедро, поглаживая кожу, пока мы продолжали раскачиваться вверх и вниз друг против друга.
От интенсивной связи дыхание в моих легких остановилось, и через несколько минут мы кончили в унисон. Мои губы мгновенно прильнули к ее губам, проглотив ее тихий крик.
— Я бы хотела, чтобы мы остались здесь, — тихо прошептала она мне в губы после того, как спустилась с высоты, и ее веки сомкнулись.
Моя грудь сжалась от ее признания.
— Я тоже, mi alma. Я тоже.
Я поцеловал ее в лоб, и она наклонила голову вперед, зарывшись лицом в мою шею.
Именно в такие моменты, моменты, которые казались такими хорошими, такими правильными, было больнее всего. Эти моменты были постоянным напоминанием о том, что все это мимолетно, что эти идеальные моменты могут закончиться.
В конце концов она заснула, и я отнес ее в дом, вымыл и высушил, прежде чем переодеть ее в другую ночную рубашку.
Я лег на кровать рядом с ней и некоторое время смотрел, как она спит. Наверное, это было жутко, но я не мог отвести взгляд. Ее грудь поднималась и опускалась при ровном дыхании, на лице было умиротворенное выражение.
Я расчесал ее волосы и мечтал, чтобы у меня хватило сил оставить нас в этом пространстве и моменте навсегда.
Но чего бы ни хотело мое сердце, это не зависело от меня.
Я буду бороться за нее, но мне нужно, чтобы и она боролась за меня.
Мы лежали на диване, споря о том, какой вкус мороженого самый лучший, что, очевидно, было печенье из теста, когда на мой компьютер пришло уведомление об электронной почте.
Я сдвинулся, убирая руку с плеча Софии, и взял свой компьютер с журнального столика.
Письмо было от Джексона.
Она заглянула мне через плечо, пока мы оба читали его.
Пора было ехать домой.
Мы медлили, не желая нарушать мечтательную дымку, пока тихо собирали свои вещи, украдкой целуясь между делом. Я почувствовала, как защемило в груди, когда мы направились к машине — нас ждала долгая поездка.
Во время поездки мы почти не разговаривали, моя рука все время сжимала ее руку. На обратном пути мы остановились только один раз, достаточно долго, чтобы заправить бак и перекусить.
В моей голове проносилось миллион мыслей и тревог. У меня не было ответов на все мои вопросы, но все, чего я действительно хотел — это ее.
Я перевел взгляд на нее, но обнаружил, что она спит. Ее голова покоилась на подголовнике, густые ресницы веером падали на скулы. Я мельком наблюдал, как поднимается и опускается ее грудь при каждом вздохе.
Я переключил свое внимание на дорогу, одна мысль не давала мне покоя.
