Потом от «западного похода» придется отказаться — и более того, главные потери несут нукеры отцовского улуса, улуса Джучи. А не захотят ли после двоюродные братья Гаюк, Мункэ и Байдар в будущем воспользоваться слабостью Бату-хана и малочисленностью его батыров?!
Вопросы, вопросы… На которые пока нет ответа. Особенно, учитывая отсутствия новостей о судьбе тумен Кадана и Бурундая!
Впрочем, мысли о вражде с двоюродными братьями (начатую еще их отцами!) перевели размышления Бату в иную сторону. Монголы вторглись в землю орусутов с несметной ратью, самонадеянно решив покорить их зимой, пройдя по льду рек от города к городу, сокрушив в поле малочисленные рати врага и взяв оставшиеся без защитников крепости… Однако завоевателей встретили лишь опустевшие поселения, и бесчисленные засады небольших отрядов, действующий при этом крайне уверенно и смело. И пусть реальное число орусутов, нападающих на монгол и покоренных, обстреливающих их из чащи лесов, было не слишком велико — но потери от их стрел угнетали всех без исключения нукеров… Что уж говорить о том, что отведя объединенные дружины в Арпан, каган местной земли успешно обороняется от всех штурмов захватчиков?! Что орусуты крепки в обороне, защищая даже самые незначительные укрепления вроде сцепленных между собой телег, тот же Субэдэй узнал еще на Калке — так называют местные реку, на берегах которой будущие враги впервые познали силу друг друга…
Да, Субэдэй и Бату атаковали врага самонадеянно. Но там, где не справляется грубая сила, неизменно срабатывает хитрость! Земля орусутов разделена, ею управляют множество враждующих между собой каганов. Монголы собирались покорить всех их одним ударом — но не лучше ли будет натравить одних на других? Не лучше ли подогреть старые распри врагов, заключив с одними союз против других?! А когда будет покончено с наиболее сильными каганами, то обрушиться уже на бывших «союзников»! В конце концов, разве не таким образом монголы разгромили империю Цзинь, заключив союз с другой державой Китая, империя Сун?! А ведь ныне император Угэдэй уже два года воюет против бывших соратников. Так почему бы не последовать его примеру?!
Да, пусть изначальные цели «западного похода» уже не будут достигнуты. Да, пусть перед дядей-императором двоюродные братья наверняка объявят Бату дураком и бездарностью, напрасно погубившим тысячи нукеров… Но зато родные не отвернуться от него! Шибан, Берке и Орду наверняка поддержат, вновь дадут ему нукеров. Кроме того, укрепившись в разоренном Булгаре, можно будет обернуться и на юг, там, где Субэдэй и Джэбэ уже прошли с победами всего с двумя туменами! Разрозненная земля ясов, ослабевшее после набега монголов и вторжения Джелал-ад-Дина царство грузин, еще недобитые в степи кипчаки! Есть где взять богатую добычу, есть, где набрать новых покоренных в ряды его славных нукеров. А после вернуться в земли орусутов — и найти тех каганов, кто враждует с Арпаном и Улайтимуром, заключить с ними союз…
Не самый худший замысел, далеко не самый худший! А что, если попробовать и кагана Арпана перетянуть на свою сторону?! Что, если завтра, с прибытием тумен Субэдэя, отправить посла к нему, и предложить почетный мир и потребовать заплатить дань? При этом добавить личное послание — пусть каган выплатит дань едой, пусть уступит Батыю, желающему сохранить лицо перед собственным войском, и тогда монголы мирно покинут пределы земель кагана! Устрашающий вид объединенной орды должен вселить страх в сердце орусутов, и если каган Юрги благоразумен, он уступит, забудет о смерти сына — главное, не напоминать прежнее требование отдать жену наследника на ложе хана…
А вот когда орусуты откроют ворота и передадут дань… Особенно, если пригласить Юрги на личную встречу, чтобы обменяться дарами — что же! Тогда можно будет ударить и по послам, и потерявшим бдительность защитникам Арпана, уже поверившим в успешный исход осады!
Бату-хан заулыбался своим коварным мыслям. Как кажется, выход из западни действительно наметился — и даже если орусуты откажутся от выплаты дани или подготовятся на случай внезапной атаки… Это не конец. Арпан падет — завтра, или несколько зим спустя… Но он падет!
И каждый житель его заплатит кровью за унижение, что ныне испытал Бату под его стенами!
Глава 18
Жарко, душно в просторной гриднице, которую, впрочем, заняла такая большая толпа народа, что яблоку негде упасть. Одних только князей пять человек, а еще ведь и ближники их, и бояре, и члены семей с собственными телохранителями… Нам с Коловратом только и осталось, что ютиться у дальней стены в ожидании завершения бурных «обсуждений»:
— Это ловушка! Дадим им еды — и они продолжат осаду с нашими же харчами!
— Ты видел, какое войско пришло с севера? Поганых теперь едва ли не впятеро больше нас! Они же числом задавят!
— Да! Но с севера татар пришло вдвое меньше, чем уходило к Переяславлю!
Основными спорщиками выступают Олег Юрьевич Муромский, его тезка Олег Ингваревич, за свою необычайную внешнюю привлекательность прозванный «Красным» (перевести можно как «Олег Красавчик») и Роман Ингваревич. И если родные братья князя Рязани активно противятся предложению, переданному послами Батыя, то двоюродный брат действующего князя Мурома не то смалодушничал, не то действительно поверил в честность предложения монголов. Понимая, что если перевес в споре получит Олег Юрьевич, то быть беде, я что есть было силы выкрикнул из своего угла:
— Это ловушка! Монголы хотят выманить из города посольство с князем, чтобы напасть на него, истребить и ворваться в ворота на плечах бегущих! Именно это они хотели сделать в Пронске, желая обманом захватить город!
Все окружающие нас с боярином обратили напряженные, недоумевающие и даже рассерженные взгляды в мою сторону, однако соседство Коловрата предостерегло их от излишних высказываний. Но не Олега Муромского, даже изменившегося в лице после моего замечания:
— Кто это говорит?! Откуда тебе известно, что хан Батый попытается хитростью овладеть городом?!
Я спокойно встретил взгляд князя, черты лица которого исказились от переполняющей его злости — но не успел ответить. С высоты помоста и трона заговорил сам Юрий Ингваревич — заговорил неспешно, спокойно и одновременно с тем весомо:
— Говорит тебе, Олег Юрьевич, тот, кому все мы обязаны тем, что по-прежнему дышим. Это Егор, порубежник из Ельца — он был в числе сторожи, взявшей ценного языка и поспешившей сообщить мне о настоящей численности орды.
На словах про ценного языка Евпатий невольно усмехнулся, но ничего против, понятное дело, не сказал. Между тем, князь Юрий Ингваревич продолжил:
— Этот человек предостерег жителей по Прони, успевших спрятаться от поганых и избежавших страшной участи разорения и полона. Он убедил князя Всеволода Пронского, а после и меня отвести рать от Вороножского острога. Я произвел его
