— А что, блин, если нет? — спросил Сашка. — В том-то и дело, что мы не знаем. А хотели бы знать.
— Ну а я тут как замешан? — спросил я. — Я ведь обычный парень, историю менять не собирался, и даже перепеть никого не могу, потому что у меня слуха нет.
— Ты — провалень, и на тебя указали, — сказал Сашка.
— Так нас же сотни, — сказал я.
— Да, сотни, — согласился Сашка. — Но есть один нюанс. Обычно нам просто сообщают время и место, и мы за такими людьми просто присматриваем. Иногда одергиваем их, если нужно, воспитательные беседы, так сказать, проводим, но чаще всего даже этого не требуется, потому что люди эти просто предпочитают жить своей жизнью.
— Прямо, как я.
— Но наши кураторы с этим почему-то не согласны, — сказал Сашка. — Потому что в твоем случае помимо времени и места мы также получили настоятельную рекомендацию тебя… э… нейтрализовать. К хренам. Не позднее этого Нового года.
— Нейтрализовать — это от слова ликвидировать? — уточнил я.
— К хренам.
— Почему?
— Подробностей они не уточнили.
Я глотнул пива.
Как ни странно, после этих новостей оно даже не изменило вкус. Не стало ни восхитительным, как и положено, возможно, последнему пиву в жизни, ни пресным, как если бы стресс выключил все мои вкусовые рецепторы.
— И кого прочат в исполнители?
— Ты же понимаешь, что если бы мы собирались тебя исполнить, мы бы с тобой этого разговора вообще не вели, и даже знакомы не были бы? — спросил он.
— А все же?
— Допустим, меня.
— Ясно-понятно, — сказал я.
— Не напрягайся, — сказал он. — Это отнюдь не прощальный обед, и явно не последний в твоей жизни.
— И тем не менее, я хотел бы кое-что прояснить, — сказал я. — Только потому что ты мне нравишься, майор, и на тот случай, если политика вашего отдела относительно моей скромной персоны будет пересмотрена. Когда меня пытаются ликвидировать, я начинаю нервничать. А когда я начинаю нервничать, то могу вести себя неадекватно, что, в свою очередь, может привести к некоторому количеству жертв среди вашего личного состава.
— Ты хотел знать, теперь ты знаешь, — сказал Сашка. — Собственно говоря, наша операция как раз и заключается в том, чтобы наплевать на рекомендации кураторов и посмотреть, что из этого выйдет. И теперь ты и сам должен понять, что соскочить ты не сможешь, потому что соскакивать тебе некуда. Ты вовлечен в дело самим фактом своего присутствия здесь.
— И каким образом я могу историю не в ту сторону сдвинуть? — поинтересовался я.
— Понятия не имею, — сказал Сашка. — Но до Нового года время еще есть.
— Бред какой-то, — сказал я. — Может быть, это операция прикрытия? Они узнали про ваши настроения и подсунули вам ложную цель, чтобы вы со мной заморочились и чего-то более важного не заметили?
— Интересный ход мыслей, очень типичный для обычного парня, — сказал Сашка. — Может, и так. А может, и нет. Но проигнорировать проблему мы просто не можем.
Это просто нечестно, подумал я. Мало того, что я каким-то образом оказался в прошлом, так еще какие-то неведомые кураторы из будущего указали на меня местным спецслужбам, обозначив, как потенциальный источник проблем.
Хм… а если я не просто каким-то образом оказался в прошлом, что если эти ребята моему хронопереносу поспособствовали? Тогда у меня появляется в этом деле дополнительная личная заинтересованность.
Найти и спросить. А потом, когда они ответят, еще раз спросить, только уже по-другому…
Только вот как их найдешь, если я — в восемьдесят девятом, а они — где-то в будущем, и даже отдел Х не знает, насколько далеко от нас?
— Делать тебе особо ничего и не надо, — сказал Сашка. — Просто живи, смотри по сторонам и действуй без оглядки на то, что ты сегодня услышал. В общем, если чего сделать хотел, то делай, а если не хотел, то придумывать специально ничего не надо.
— И так до Нового года, да?
— Да.
— А что потом?
— А потом посмотрим на их реакцию, — сказал Сашка. — Может быть, новые вводные какие-то получим. Будем действовать исходя из ситуации, так сказать.
— Отличный план, — сказал я.
— А какой может быть план, если предполагаемый противник находится в другом времени, так что его нельзя зажать в угол и за жабры пощупать чисто, сука, физически? — вздохнул Сашка. — До активных действий нам еще далеко, это пока только разведка.
— Прикрытие будет?
Он покачал головой.
— Это свободное плавание, Чапай. В отделе о тебе всего несколько человек знает, информацию из архивов мы убрали. С нашей стороны операцию ведет генерал Кедров, начальник мой не совсем непосредственный. А кроме него в высшем эшелоне о тебе никто и не знает, иначе бы все совсем сложно стало. Кабинетные игры, сам понимаешь, порой могут быть куда опаснее, чем оперативная работа.
Я так высоко не забирался, хотя о кабинетных играх некоторое представление имел. Зацепило как-то раз краем.
— В общем, связь держи через меня или через Петруху, — сказал Сашка. — Я вас попозже официально друг другу представлю и тебе его контакты дам. Это на тот случай, если меня вдруг в городе не будет.
— Угу, — сказал я.
— Теперь еще немного инструкций…
Периферийным зрением я уловил какое-то движение и неторопливо повернул голову, чтобы рассмотреть его поподробнее. Я был сыт, слегка в подпитии и слегка в раздумьях, чем и объяснялась некоторая заторможенность моих реакций.
У входа в кафе обнаружился молодой человек в сером деловом костюме. Интеллигентное лицо, небольшая родинка над верхней губой… Это был седьмой стрелок с дачи Лобастого, тот, чье тело милиция так и не нашла.
А у меня даже оружия с собой нет, и всего прикрытия — нетрезвый комитетчик и его водитель, который вне поле зрения и вообще, может быть, уже наелся шашлыка и кемарит за рулем в ожидании, пока мы тут закончим.
Седьмой — я решил, что пока буду называть его так — медленно обводил заведение взглядом, словно кого-то искал. Меня он пока не видел, но это был всего лишь вопрос времени, скорее всего, нескольких секунд. Нырять под стол было уже поздно, а и вообще это не в моем стиле.
— Доставай ствол, — сказал я Сашке. Если он действительно спит с пистолетом и даже в туалет с ним ходит, то оставить оружие в машине он точно не мог.
К чести майора, следует заметить, что он не стал задавать уточняющие вопросы и интересоваться, не сошел ли я с ума, в просто сунул руку в карман и достал ее уже с пистолетом.
Правильная реакция. Сначала сделать, о чем попросили, а спрашивать уже потом…
— Стрелок у входа, — сказал я.
Наши с Седьмым взгляды встретились и в следующий миг в руке у него оказался тот самый знакомый мне по дачам «вальтер» с навинченным на ствол глушителем.
— Стоять, бояться! — крикнул Сашка.
Седьмой правильно оценил ситуацию, заметив, что пистолет у нас один на двоих и находится отнюдь не в моей руке. А майор КГБ, как оказалось, в скорости реакции все же уступал ганфайтерам с Дикого Запада, потому что выстрелить первым он явно не успевал.
И я это видел, потому что палец Седьмого уже лежал на спусковом крючке.
Я перегнулся через стол и толкнул Сашку в сторону, и пуля, которая должна была пробить ему грудь, попала в плечо. Он начал падать, я придал себе ускорение, оттолкнувшись ногами, и рухнул на его сверху, то ли чтобы прикрыть, то ли — чтобы завладеть оружием. Седьмой выстрелил еще пару раз, но мы были не на линии огня, а подойти ближе он почему-то не решался.
— Вот сука, — прошипел Сашка, вручая мне свой пистолет. — Будь осторожен, Чапай.
— Угу, — я перекатился в сторону, еще два выстрела прижали меня к земле.
Наблюдательный пункт у меня получился так себе, я даже ноги стрелявшего рассмотреть не мог, так что решил еще раз сменить позицию, отполз чуть назад, в окружавшей обеденную площадку живой изгороди.
Чертовы столики, стоявшие между нами и входом, закрывали мне обзор. Как там Абдурахман, как другие посетители? Почему до сих пор не появился Петруха?
