Мне сейчас только до поцелуйчиков!!!
Ради великого дела свободы я сумела бы продержаться в таком положении — с выпученными глазами и трещащими ребрами — еще какое-то время. А если бы была точно уверена в том, что эта пытка поможет мне узнать, где искать третьего стояка, наверное, потерпела бы еще секунд тридцать.
Если бы не гнилые Колины зубы.
А вот это уже перебор!!!
Я поняла, что если немедленно не вдохну свежего воздуха, то до воли и не доживу. И приняла решение бороться за свою жизнь.
Такой прием я никогда не тренировала. Даже не слышала о нем. Но провела его на ура. И не уверена, что смогу его когда-нибудь повторить. Такое удается только раз в жизни. И только в экстремальных условиях.
Если бы этот гнилозубый был хоть немного повыше меня, я, не раздумывая, попыталась бы закатать лобешником ему в жало. Но… Лбом в переносицу я могла ударить лишь по касательной. А это вряд ли вправило бы этому примату мозги.
Можно было попробовать укусить его за губу или в щеку. Но этот собачий приемчик я оставила на крайняк — если не удастся другое.
Я решила работать ногами — единственной частью моего тела, которой могла сейчас двигать. Да и то — минимально. Двинуть Колю коленом по яйцам не хватало свободы. Лупить голыми пятками по армейским ботинкам все равно что погонять хворостиной слона. И тогда я, собрав остатки силенок, качнула правую ногу назад и сделала просто невероятный по резкости и высоте мах чуть вбок и вперед.
На такое способна разве что чемпионка по художественной гимнастике — предварительно не размявшись, продемонстрировать немыслимую растяжку. Впрочем, чемпионка никогда не стала бы этого делать, боясь повредить свои драгоценные связки. Итак…
Грудная клетка словно в тисках! Ни единого глотка воздуха уже на протяжении нескольких десятков секунд! Густой, вызывающий рвотные спазмы, алкогольно-чесночный духман.
Качнув правой ногой назад, я делаю мах и сверху вбиваю обнаженную голень в узенький промежуток между нашими головами — моей и Николая. Еще одно усилие, и я протискиваю ногу чуть дальше — так, что голень прочно ложится на правое плечо моего противника, а внутренняя сторона коленного сустава оказывается точно напротив его кадыкастого горла.
Я не помню, как сделала это, но мне удалось правой ногой взять в жесткий захват головушку этого крейзанутого стояка и, раскорячившись, словно мартышка на лиане, провести классический прием на удушение. Будь у меня побольше силенок, я, не задумываясь, свернула бы ему шею! Начихать! Но меня хватило только на то, чтобы пережать ему сонник. И ждать, когда у него нальется свинцом голова и он наконец тихонько потухнет.
Раз… два… три… Изыскать все резервы, сдавить ему жабры посильнее!.. Семь… Восемь… Девять… Кто кого? Кто сдастся первым?.. тринадцать… четырнадцать… Разрывается пах!!! У меня почти не осталось сил!.. шестнадцать… семнадцать… И сколько же этот мудак еще способен держаться?.. девятнадцать… двадцать…
Медвежья хватка слабеет, лапы наконец отлипают от моего хребта. Мне удается втянуть в себя воздух.
Николай опрокидывается на спину, и я, освободив из захвата его шею, тяжело опускаюсь на гравий рядом с ним. Мне нужна хотя бы минутка, чтобы оклематься. Николаю на то, чтобы очухаться, времени потребуется побольше. Ничего, подожду. А потом приступлю к допросу с пристрастием.
Я наклоняюсь к распластанному на земле стояку, нащупываю у него кобуру и извлекаю из нее пистолет.
Второе, что делаю, это обращаю взор на скамейку, возле которой, насколько я помню, валялась на травке Бастинда. Удивительно, но доберман, как ни в чем не бываю, выкусывает из задницы блох.
Странная собачонка. Произошедшее между мной и Коляном доберман должен был расценить как нападение на хозяина. И плакали бы тогда мои красивые точеные ножки, моя сексуальная круглая попка. Но Бастинде все параллельно. Главное — блохи! Что же, спасибо ей и на этом. Хотя все-таки странная собачонка. Она хоть умеет выполнять команду «сидеть»?
Я тяжело поднимаюсь с земли и враскорячку подхожу к нашей «огневой позиции».
— Ты как там, живая? — первой подает голос моя боевая подруга. — Что там у вас происходит? С чего это вы вдруг решили бороться? На хрена ты его отрубила?
— А ты разве не видела, что этот козел меня чуть не раздавил? У него руки как клешни. Я уж было решила: мне вешалка.
— Провернула ты это эффектно. Я наблюдала за тем, как ты это делаешь, и просто тащилась!
— Вместо того чтобы наблюдать, лучше бы вылезла и помогла, — сварливо бормочу я.
— Я знала, что ты справишься и без меня, — цинично замечает Диана. — Что теперь?
— А теперь лежи как лежала. Прикрывай меня. Сейчас этот мудак очухается, допрошу его, где последний охранник. Я у него отобрала волыну.
— Она без глушителя, — тут же напоминает Диана, — так что если придется стрелятъ, предоставь это мне.
— Не лишу тебя удовольствия… Как комары?
— !!!!
— Всё понятно.
Я возвращаюсь к охраннику, нежно похлопываю его по щекам. Он начинает приходить в себя, но еще не в состоянии сообразить, где находится и что с ним произошло.
Бастинда по-прежнему активно охотится за блохами.
Диану в кустах с аппетитом долбят комары.
Тульско-тамбовско-рязанский Алеша уже давно мертв, а Олег продолжает сидеть внутри дома и, конечно же, видит все, что здесь происходит. Видит, что пока я справляюсь сама, а потому на выручку не спешит.
Николай открывает глаза и резко садится. Зря это он так. Сейчас у него должна закружиться башка. Так и есть. Он опирается на локоть и пялится на меня еще мутными, бессмысленными бельмами.
— Лариска? — странно, но он узнает меня сразу. — Что случилось? Я отрубился?
— Тебя переклинило. Вбил себе в голову какую-то лабуду и нежданно-негаданно попер на меня. Пришлось немного тебя придушить, а то бы убил.
— В натуре?! — он растерян. — Ты хочешь сказать, что смогла со мной справиться?
— Почему нет? Я это умею.
— М-м-м-да-а-а… — смущенно мямлит Колян и, объясняет: — Со мной иногда такое случается. Это от недопития. А где Леха? Вернулся? Принес буха-нутъ?
— Нет. Не вернулся.
— А Глеб?
— Это кто? — изображаю я удивление, хотя отлично знаю, что Глеб как раз и есть тот третий стояк, местонахождение которого мы хотим установить. Более того, мне даже известно, как этот Глеб выглядит — это тот самый парнишка, что поднимался к нам за «продуктовой посылкой», которую стоякам приготовил Олег. Среди мертвяков я этого Глеба не видела, а значит, методом исключения можно определить.
— Один из наших, — морщится Николай. — Отправили дурака за территорию в ночной магазин, когда закончилось то, что вы нам прислали. Он и с концами. Нажрался, небось, в одиночку… Бли-и-ин! — Охранник обхватывает ладонями гудящую голову. — Ни на кого нельзя положиться. Что один козел сгинул куда-то, что другой.
— И когда этот Глеб должен вернуться? — с трудом сдерживая ликование в голосе, интересуюсь я.
— Да давно бы пора. Лариска, может, ты выручишь? Сходи на третий этаж, притащи похмелиться.
— Конечно.
— Поскорее, Ларис!
— Конечно. — Я разворачиваюсь к сидящему на земле Николаю спиной и резко провожу атаку «усира-гери». Точно в висок!
Бастинда отыскивает очередную блоху. Шагах в десяти от меня трещат кусты — это, словно медведица из малинника, ломится на простор Дина-Ди. За этот час неподвижного лежания под напором голодного комарья она измучилась не меньше меня.
Но зато у нее так не болит в паху!
— Зачисти, — небрежно киваю я ей на охранника и не спеша направляюсь к особняку, где уже, наверное, извелся в ожидании известий от нас Олег. — Мы теперь знаем, где последний стояк.
— Я слышала, — говорит Дина-Ди.
«Чух-чух», — негромко плюет в голову Николая сдвоенным выстрелом «Ингрем».
Бастинда, так до конца и не разобравшись со своими блохами, поднимается и послушно плетется следом за мной, хотя я ее и не думала звать.
Терпеть не могу этих собак!
Тамара. 1992-1994 гг.
Высокая стройная девушка — с длинными иссиня-черными волосами и классическими чертами лица — накинула на влажное тело махровый халат и вышла из ванной в просторную комнату-«студию», совмещавшую в себе спальню, прихожую, кухню и кабинет. И даже большой тренажерный зал. Оставляя на паркете мокрые следы, обольстительная muchacha[4] приблизилась к установленному на полу музыкальному центру, небрежно разворошила босой ногой разбросанные вокруг него компакт-диски и, остановив свой выбор на одном из них, наконец соизволила наклониться, чтобы сунуть его в CD-чейнджер. Погом обвела комнату взглядом в поисках пульта дистанционного управления и, не обнаружив его, ловко ткнула большим пальцем правой ноги в кнопочку на системном блоке. Мощные трехполосные колонки в качестве легкой разминки скромненько прошуршали слащавую увертюру на акустической гитаре и без какого-либо перехода взорвались оглушительным готик-металлом. К тому моменту красавица уже успела устроиться у трюмо и, включив в сеть фен, принялась укладывагь волосы.
