Хочу ли я ее демонстративно выбросить или вернуть дарителю? Нет, нисколько. Еще две недели назад я бы так и сделала, но передышка пошла на пользу. Обида больше не застилает глаза, я готова к вразумительному разговору.
Пока, правда, не открываю сюрприз, мне почему-то хочется сделать это наедине с собой. Чтобы он не видел мои глаза в этот момент.
Время летит быстро! Мы веселимся, я раскраснелась от приятных тостов и комплиментов. Сама тяну сок или минеральную воду. Ярослав не подходит, но смотрит. Я все время чувствую на себе его взгляд, Надя подтверждает мои догадки.
К концу второго часа он окончательно перестает скрывать интерес к моей персоне, не сводит с меня глаз ни на одну секунду. Он ждет знака. Любого, будь то кивок или взмах руки.
Несколько человек предупреждают меня о навязчивом внимании парня за дальним столом. Я чувствую, что снова разозлила его.
У самой же кожа горит, щеки пылают. Мне одновременно жарко и холодно, я не могу найти себе место на удобном диване, все время хочется поправлять волосы, держать спину прямой…
Но самое главное… Все эти минуты в ресторане я впервые за долгое время живу не для ребенка, а для самой себя! Очень необычные ощущения, как будто нечто запретное, сладкое, забытое… Впервые с нашей ссоры я думаю о себе и своих желаниях! И наслаждаюсь каждой секундой происходящего.
Робко улыбаюсь Ярославу, он никак не реагирует, но глаз не отводит.
А когда я в очередной раз выхожу из туалета в тамбур, вижу его в паре метров от себя. В последний раз он был так близко, когда мы ссорились в его машине. Он попросил не выносить ему мозг, а я — не беспокоить до начала августа. С тех пор прошло почти два месяца.
Тамбур довольно просторный, размером с целую комнату. Три стилизованные раковины, большое зеркало над ними, огромный букет ароматных живых цветов.
Ярослав моет руки, глядя перед собой. Я выбираю раковину у стены, подальше от него, и занимаюсь тем же. Слышу, как он выключает воду, тянет на себя бумажные полотенца.
Следом подходит ко мне и обнимает со спины. В первую секунду я задыхаюсь от возмущения, поднимаю глаза, собираясь начать брыкаться, но, увидев его отражение в зеркале, замираю. Он так нежно и трепетно обнимает меня, что откуда-то я точно знаю — стоит мне дернуться — хватка тут же ослабнет.
Поэтому я не двигаюсь.
Ярослав зажмуривается и прижимается лбом к моему затылку. Он просто находится рядом, будто, наконец, поймал, словно ему больше ничего в жизни не нужно. Я никогда не видела так много эмоций на его лице, дрожь пробегает по моему телу, и кажется, он тоже дрожит. Он очень осторожно поглаживает меня по руке, чуть сильнее прижимая к себе. Глаза по-прежнему закрыты, он нависает надо мной, как всегда большой, мощный и горячий. Склоняется ниже и ведет губами за ухом, втягивает в себя воздух. Мимолетно касается уха, в этот момент шумно выдыхает, и от этой интимной близости я начинаю сходить с ума.
Машинально кладу ладонь на свою грудь, чтобы унять обезумевшее сердце, и Яр тут же накрывает мою руку своей. Он не лапает, просто обнимает, просто трогает.
Два месяца без него… Целых два месяца! Как я выжила?!
Я тоже закрываю глаза и расслабляюсь. И я не стану себя ругать за эти минуты слабости, потому что я — центр вселенной, мир крутится вокруг меня. И сейчас мне хочется именно его присутствия.
— Не бегай от меня больше, — уговаривает он меня шепотом. — Достаточно, Ка-тя, — одна его ладонь на моей груди, второй он водит круги через ткань платья по бедренной косточке. — Давай мириться? Я не могу и не хочу тебя забывать.
— Пытался? — я открываю глаза, ловлю его взгляд. Ревновать его всегда невыносимо.
— С другими — нет. Кать, ну что мне сделать? — он сводит брови вместе, морщит лоб, как от боли. — Подскажи, дай совет. Ну ошибся, ступил, виноват. Люблю тебя, каждую минуту люблю, — меня прошибает от этой грубоватой мужской искренности. — Как мне быть дальше? Я приезжаю — ты злишься, выгоняешь. Я не приезжаю — мы вообще не видимся. Где выход? Не любишь, что ли? Скажи, если не любишь, я отстану.
Но он не дает мне ответить, касается губами уха, целует, слегка прикусывает, потом снова ласково. Его горячее дыхание на моей влажной коже… он так долго смотрел, воспламеняя, что сейчас любое прикосновение рвет на лоскуты душу и дыхание. Я закрываю глаза и откидываюсь на него, сгорая в ощущениях. Он торопится, жадно целует за ухом, облизывает мочку. Мне кажется, он просто съест меня сейчас. И пусть, скорее бы!
Он ведет языком и губами по шее, это выдержать просто невозможно.
Я плотнее прижимаю его ладонь к своей груди, а вторую веду к промежности, и он тут же ласкает низ моего живота, лобок, через слои ткани прижимает пальцы к клитору. Просовывает руку в довольно-глубокий вырез платья, обхватывает грудь, и мне приходится его направить, чтобы сжал сильнее, потому что сейчас мне именно этого хочется.
— Ножки шире, маленькая. Все это время ждала меня, я же прав?
Во власти опьяняющего дурмана я киваю, не открывая глаз.
— Моя верная Катенька.
Я два месяца была сильной, держала его на расстоянии, заботилась о своем будущем. Была гордой и независимой, свободной от его влияния. И я такая по-прежнему. Но сейчас мне просто хочется, чтобы он меня трахнул. Сделал то, в чем ему нет равных. Я заслужила хотя бы один раз за эти месяцы ярко кончить, мое тело жаждет разрядки, дрожит от напряжения.
Я понимаю, что нам нужно поговорить, и вне зависимости от того, знает Яр о моем положении или нет, разговор будет непростым. Он обязательно состоится, но только не в ближайшую минуту.
Все происходит очень быстро, буквально за считанные секунды. Меня дурманит аромат цветов, заполнивший красивую комнату, волнуют его прикосновения. Я знаю, что никто не войдет, он позаботился об этом.
— Кать? — произносит вопросительно.
— Возьми меня сейчас. Прямо сейчас, — шепчу, захлебываясь. Пока я не передумала.
Он делает резкий шумный вдох, облизывает пересохшие губы, тянется поцеловаться, но я отворачиваюсь. Просто секс, который мне необходим. Не любовь, не романтика.
Он не обижается. Быстро задирает мое платье, просовывает пальцы под белье, находя самые чувствительные точки. Ощущения сносят с ног, он поддерживает меня под грудь, снова целует шею. Его пальцы дарят изумительные ощущения, я нахожусь в таком состоянии, что мне хватило бы и меньшего.
Он проникает внутрь меня сразу двумя, сам закрывает глаза на секунду, на его лице отражается все, что он чувствует. Вожделение такой силы скрыть невозможно. Я искренне верю, что у него действительно никого не было все это время.
Его ласки приятны, но я останавливаю его руку — пальцы у меня и самой есть. Поворачиваюсь и расстегиваю его ремень, он быстро справляется с ширинкой, вновь разворачивает меня.
— Ты всегда застаешь меня врасплох, мне снова некуда тебя уложить, — шепчет.
Я приподнимаюсь на цыпочки и чувствую его напряженный член между своих бедер. Он водит им по половым губам, задевая клитор. И я очень быстро подбираюсь к пику, вцепляясь в кафель тумбы, прогибаясь в спине. Яр направляет себя, и я чувствую его вторжение. Я совершенно готова, поэтому не испытываю ни малейшего дискомфорта. Я обожаю его член, обожаю секс с ним. Я… мне хватает трех толчков, чтобы потерять ориентиры, чтобы почувствовать самую сильную в жизни разрядку, опустошающее удовольствие.
Он хватает меня за подбородок, тянет лицо к себе и целует. Глубоко, влажно, он буквально повсюду. А потом, после ошеломляющего поцелуя на пике наслаждения, я слышу у самого уха:
— Моя, моя, моя девочка. Моя, — зажмуривается, толкаясь в меня. По скорости толчков я понимаю, что он кончает. Замирает и прижимается губами к моему виску, распахивает глаза, жадно рассматривает меня в отражении: — Ну как мне жить без тебя? Как, Катя? — его голос дрожит на выдохе. Наслаждение читается в его почти черных глазах, и я сердцем чувствую, оно не связано только с оргазмом. Тут замешаны чувства. Много чувств. Боже, что он со мной делает?
